Феечка во френдзоне

Есть Дозор, есть чистильщики. У вампиров имеется собственная контролирующая организация, суд и палачи одновременно, — Инквизиция Крови, впрочем, тоже сотрудничающая с магами. Зачем нам обычные люди? До сего момента мы вполне обходились без вовлечения их в наши дела. Хорошо, что почти двести лет назад, когда волшебными народами было принято решение о Разобщении — прекращении прямых связей с человеческим родом, у людей еще не было смартфонов с фото и видео. Поди теперь докажи, кто с кем в Холмах танцевал и чей ребенок после того родился с острыми ушками.

— Проведай родителей, — велела тетя Аниса. — Ты давно у них не бывала. Камилла переживает, а бедный Лорен места себе не находит. Мало того, что ты у нас пока без крыльев, так еще и оказалась в том месте, о котором все только и говорят.

— Что говорят? — еще больше напряглась я.

— Что тут нечисто, — встрял дядя Дубрав. — Сама прислушайся. Странная магия. Такая обильная и такая хаотичная.

— Жена купца Незабудкина была темной феей, да-да, — прочирикала тетя Роза, закатив гипсовые глаза. — Так романтично!

Тетя Аниса махнула рукой:

— Это неподтвержденная информация, слухи, одним словом. Теперь уже и не проверишь. Но в любом случае будь осторожна, Мари. Мы тебя очень любим…

Многозначительная пауза означала продолжение: «… хотя ты постоянно нас разочаровываешь. И крылья у тебя не растут, и на личном плане — полная несуразица». Ничего, я привыкла.

— А кто этот славный мальчуган? Твой любовник? — пропищала гипсовая голова. Кто о чем, а незамужняя тетя Роза о мужчинах. — Неужели наконец-то кто-то растопил твое сердечко?

От неминуемого допроса меня спас вылезший из кустов Никита. При виде него черепашка дала задний ход, пузырь лопнул, а голова статуи снова превратилась в кусок гипса.

Дизайнер отряхивался от паутины, обильно покрывшей его рубашку. Заметно было, что фронт работ он изучил весьма обстоятельно.

— Видел сейчас стрекоз-мутантов, — пробормотал он.

— Стрекоз? Больших? Сиреневых? — насторожилась я.

— Угу, фиолетовеньких таких… монстров. Так и лезли в лицо.

Только этого не хватало. Мало мне дальней родни, устроившей внеочередную слежку.

— А ты как? Нашла локацию?

— Да, здесь.

— Красиво.

— И мне понравилось, — я покосилась на гладь пруда. Интересно, моя родня все еще тут?

— Странное место, — заметил Жуковский задумчиво. — Мне сейчас показалось, что статуи шевелятся. Кажется, я перегрелся.

Мы с парнем дружно посмотрели на небо. На наших глазах июньское солнце пряталось за облачками, а небо потемнело. Откуда-то потянуло холодом и влагой. Водные лотосы уже наполовину закрыли бутоны.

— Сейчас пойдет дождь, — сказала я.

— У нас минут десять-двенадцать, — кивнул Жуковский.

— Сильный дождь, — сказала я.

— С грозой.

— И ливнем.

— Бежим, — сказал Никита.

Мы сорвались с места со всей прытью, на которую только были способны. Вроде бы и бежали туда, откуда пришли. Но ровно через одиннадцать минут, когда небеса разверзлись и с неба обрушился ливень, дом почему-то так и не появился.

— Заблудились! — констатировал Жуковский.

Ему приходилось орать, чтобы заглушить шум грома. Я кивнула. Мне казалось, что если я сейчас открою рот, то наглотаюсь воды. Может, и не казалось. Никита, по крайней мере, оплевывался долго.

Было темно, как в сумерках. Гроза приближалась. Сначала льющаяся с неба водичка казалась теплой, но через четверть часа я начала дрожать. Мы продирались сквозь заросли, хотя по моим подсчетам уже давно должны были хотя бы выйти на дорожки из гравия.

Меня терзали смутные сомнения. Садовая фея и ландшафтный дизайнер заблудились… в саду, пусть и большом, но не настолько, чтобы сбиться с пути. Кто там у нас специалист морочить и в чащу заманивать? Хотя, постойте, откуда тут чаща?

Но факт был налицо. Мы с трудом находили проход между зарослями дикого кизила, а гроза подходила все ближе. Вскоре между молнией и громом почти не осталось пауз.

И снова потянуло странной, темной силой. Что там дядя Дубрав и тетя Роза болтали? В усадьбе когда-то жила темная фея? Это бы все объяснило. Нет, не все. Откуда здесь, сто с лишним лет спустя, столько магии? Люди покинули именье после Революции, успели уехать за границу. И жена Незабудкина тоже, я читала об этом на историческом сайте перед поездкой, даже видела ее фото, правда, очень плохого качества.

— Там! — крикнул Никита, схватив меня за плечо.

Он указывал куда-то в темноту. Я покорно позволила дотащить себя до полуразвалившегося сарая. Кеды хлюпали и грозили развалиться прямо на ногах. Если это сейчас произойдет, никогда больше не буду отдавать ползарплаты за брендовые кедосы.

В сарае было сухо. Я со стоном привалилась к стене. Никита лихорадочно оглядывался. К нашему огорчению, временное убежище оказалось давно заброшенным и непригодным для выживания местом. Несколько ссохшихся бочек, ржавый велосипед — вот и все находки.

— Ничего, — сказал Жуковский. — Хотя бы грозу переждем.

Небо уже сухо потрескивало над головой. Пять минут, десять — гроза не уходила. Вскоре молния ударила совсем близко — нам показалось, что в паре десятков метров от сарая. От грохота мы оглохли, от вспышки — почти ослепли. Однако я кое-что расслышала… и чуть не задохнулась от гнева. Ну кто-то у меня сейчас получит! Смешно тебе? Ничего, сейчас посмотрим, кто будет смеяться последним.

Никита принялся стягивать с себя рубашку.

— У меня внизу футболка. Рубашка плотная, футболка промокла только на плечах. Я ее сниму, а ты наденешь.

— Мысль хорошая, но не стоит, — сказала я, постукивая зубами. — Сейчас согреемся.

Никита, сам того не зная, подсказал мне выход из ситуации. Я тут же приступила к осуществлению плана страшной и ужасной мести.

— Что ты делаешь? — шокированно пробормотал Жуковский.

— Не видишь, что ли? Переодеваюсь, — буркнула я через плечо.

Стащила с себя липнувшую к телу рубашку, с трудом вывернула ее, мокрую, наизнанку. Зато отжала. Надевать ее на тело было пыткой. Та же процедура повторилась и со спортивными легинсами. Надеюсь, для моего плана этого хватит. Что-то мне не хочется и белье при Жуковском наизнанку выворачивать.

— Хотел магии? — кинула я Никите. — Так вот…

Повернулась и осеклась. Лицо у него было странным. Смотрел он на меня, словно собирался взять кисть и вдохновенно увековечить меня на холсте. Или высечь из мрамора. Наверное, девицы липнут к нему именно из-за этого его таланта, растерянно подумала я. Если мужик умеет вкладывать в свой взгляд столько восхищения, девушки быстро сдаются.

Мы стояли и смотрели друг на друга. Я — в одной штанине, а Жуковский — в футболке. Я очнулась первой. Быстро проговорила:

— Поклянись, что никому об этом не расскажешь.

— О татушке? — глаза парня смеялись.

— Что?

— О тату на бедре. Стрекоза. Очень красиво. Прости, — спохватился Никита. Потер лоб и принялся деловито отжимать рубашку. — Я, наверное, действительно перегрелся. Так о чем ты?

— О магии. Ты тоже переоденься. Выверни одежду наизнанку и надень снова. Трусы можешь оставить, — поспешно добавила я.

Жуковский недоверчиво хмыкнул:

— У тебя в лифчике спрятан для меня новый гейский прикид?

— Ха-ха-ха, очень смешно шутканул, — я почувствовала, что краснею, и отвернулась. Как назло, вторая штанина не хотела натягиваться, являя миру предательскую татуировку в форме стрекозы. — Ничего там не спрятано. Это мой естественный размер.

— В любом случае, второй раз я на провокации не поддамся, — Никита скрестил руки на груди. — Ты опять меня на что-то разводишь. А потом я опять окажусь дома, не помня, как туда добирался … и с кем?

— В этот раз никакого развода, — пообещала я, постаравшись вложить в слова всю искренность. — Понимаешь, ты все равно в это влез. Просто дай клятву, что никому не расскажешь. И помоги мне… кое-кого поймать, потому что сама я не справлюсь. Иначе мы можем здесь погибнуть. Честно. Нас или никогда не выпустят, или испепелят.