Змеиный культ

— Да, гарнизон. Все бойцы «небесного щита» возвращаются в твердыню. Это приказ короля Болдуина, — спокойным голосом сообщила Эльза Рик.

— Но почему? Чем мы провинились? — тряся своими обвисшими щеками спросил Дин.

— Доминион нарушил перемирие. Приграничные сектора пали. Их армия опустошает наши земли. Мы вынуждены отступать в крепости, чтобы подготовиться к обороне. В таких деревнях как ваша, нам не отстоять сектор, мы попросту потеряем людей, — девушка подошла к окну, отодвинула занавеску и стала разглядывать творящееся на площади безумие.

— Доминион направляется сюда? — Дин попытался обойти великана, но тот тут же оттолкнул его назад, не позволяя приблизиться к жрице. С трудом устоявшего на ногах старика подхватили двое сопровождающих его «святых воинов».

— Да. Доминион теснит наши войска. Скоро они вторгнутся и в наш сектор, — спокойно ответила девушка.

— Тогда мне тоже необходима эвакуация! — возмущённо заявил священник.

— Что за балаган вы устроили на площади, кардинал Дин? — продолжая вглядываться в окно, поинтересовалась жрица.

— Эта женщина обвиняется в ереси. Она приверженка сомнительных оккультных учений. Она приговорена к смерти. Если вы не против, мы бы хотели привести приговор в исполнение прямо сейчас, — тяжело дыша, бормотал толстяк.

— Мы не желаем затмить свет наших душ тенью принятых вами решений, — монотонным голосом произнесла Эльза Рик, искусно уходя от ответа.

— Тогда с вашего позволения мы закончим начатое, — кардинал развернулся к одному из «святых воинов» и жестом приказал действовать. Воин поклонился и поспешно вышел.

Виктор видел, как адепт «небесного щита» нёс в руках факел. Видел, как он неумолимо приближается к его матери. Видел первобытный ужас в её глазах. Он всё это видел, но не мог ничего сделать. Бессилие и безысходность оказались слишком тяжёлым бременем для мальчика. Подойдя к столбу, «святой воин» внимательно посмотрел на лицо пленницы. Красивое, перепуганное лицо.

— Не надо, прошу! Пожалуйста! Я готова сделать «правильный» выбор! — дрожащим, захлёбывающимся от слёз голосом бормотала женщина.

— Какой? Верность Господу? Ты предала свою веру! Твой путь уже предопределён, как и твоя судьба, — строго произнёс воин и швырнул факел к ногам пленницы.

Пропитанные горючим поленья, моментально вспыхнули. Огонь стремительно распространялся, подбираясь всё ближе к телу.

— Нет! Боже милостивый! Нет! — истерически кричал Виктор. Мальчишка пытался вырваться из оцепления и ему это почти удалось, но один из «святых воинов» всё же схватил его.

— Боже милостивый! Прошу, помоги! Спаси мою мамочку! Пошли нам ангела, который остановит это! Прошу! — рыдая, молил мальчишка.

Рёв ликующей толпы заглушал душераздирающий крик боли. Пламя облизывало кожу ног, очень быстро превратив её в уголь. Нестерпимый жар и невыносимые страдания. Боль, пожалуй, равной которой не существует. Облизав кожу, всепожирающее пламя принялось за мышцы. К этому времени крики пленницы уже прекратились. Огонь охватил весь столб, поднимаясь высоко в ночное небо и озаряя площадь, столь же сильно, сколь сильно озаряло её солнце.

Вскоре, пламя костра покончило с мышцами и теперь глодало обугленные кости.

— Боже! Ты меня слышишь? Спаси маму! Помоги ей! Если ты и вправду есть, пошли мне знак! Пошли мне ангела! — в истерике, с пеной у рта кричал Виктор. Мальчишка брыкался, пытался вырваться, но удерживающий его воин не поддавался.

— Твоя мать ведьма! И сдохла, как подобает ведьме! — радостно прокричал удерживающий Виктора воин.

В ту же секунду, после этих слов, мальчишка перестал брыкаться и успокоился. Он перестал кричать. Перестал пытаться убежать.

— Убийство невинного доставляет тебе радость? А крики боли для твоих ушей слаще музыки? — произнёс мальчишка. Голос его изменился. Он как будто дублировался эхом в подсознание, словно реверберировал и искажался.

Виктор развернулся и взглянул на удерживающего его человека. Увидев лицо ребёнка, «святой воин» побелел.

Невозмутимые глаза мальчишки сияли ярким голубым светом. Седые волосы трепал порывистый ветер. Неосязаемая энергия окружала хрупкое тело.

— Ты кто такой? — с трудом произнёс остолбеневший воин.

— Тот, о чьём пришествии молил этот ребёнок. Я Караэль! — одно лёгкое движение руки и неудержимый поток сжатого воздуха оттолкнул «святого воина».

Переломанное раздавленное тело солдата рухнуло в толпу обескураженных селян. Все его кости были сломаны. Череп раздроблен и размягчён. Глазные яблоки отсутствуют, а изо рта хлещет кровь. Перепуганные селяне замерли, не зная как реагировать. Это ангел, без сомнения. Но что теперь делать, никто не знал. Поклоняться? Или уничтожить? Толпа застыла, не зная как поступить.

Мальчишка приблизился к пылающему костру. Запах смерти, запах жженой плоти. Ему уже приходилось чувствовать такой запах. Но тогда была война, тогда действия людей можно было попытаться оправдать. А сейчас? Сейчас им нет оправдания!

— Я в течение десяти лет делил это тело, с душой маленького мальчика. Одно тело, на две души. Но я не вмешивался. Я не хотел забирать контроль над ним, поскольку видел, как Виктор любит свою мать. Любит больше всего на свете. Как он мило и наивно радуется мелочам. Радуется утреннему солнцу, пению птиц, тёплому дождю… Радуется жизни! Но сегодня вы убили душу маленького мальчика. Вы разрушили его мир. Сломали его хрупкую психику. Сегодня он отдал мне контроль над своим телом, и я пришёл в ваш жалкий мир, — голос Караэля звучал тихо, спокойно, но его слова слышал каждый.

— На колени, нечисть! — послышались строгие голоса. Приближаются «святые воины», пятеро и все с винтовками наготове.

— Ненавидеть проще, чем любить, ведь правда? Ненависть оправдывает ваши страхи, зависть и ничтожность. Ненавидя, вы чувствуете силу. Но эта не та сила, которая созидает и восстанавливает. Эта та сила, которая разрушает и обрекает на страдания. Страдания, которые вы используете для получения большей ненависти. Больше ложной силы, которая питает ваши ничтожные души. Вы бились против Люцифера и Астарота ради создания нового мира. Созидания и любви. И что вы получили? Чего добились? Что вы делаете сейчас? Даже Люцифер не настолько жесток и безумен как вы. Вы погибаете, уничтожаете сами себя! — седовласый ангел смотрел на приближающихся к нему солдат и видел в их лицах смятение.

Они боялись ошибиться. Они хотели верить, но не знали можно ли.

Прильнувшая к окну Эльза Рик, внимательно следила за происходящим. Она и подумать не могла, что станет свидетельницей возвращения ангелов. Хотя, впрочем, он был всего лишь один. Да и возвращение его никак не входило в её планы.

— Это ангел, — развернувшись к кардиналу, сообщила жрица. Танцующее пламя свечей, причудливо отражалось от блестящего металла её маски.

— Без сомнения! Вы видели его глаза? А голос? — взволнованно тараторил Дин, уставившись в соседнее окно.

— Кардинал Дин, этого мальчишку нужно уничтожить. Он одержим! — строго произнесла Эльза Рик.

— Уничтожить? — переспросил священник.

— Он считает себя мессией. Его речи губительно влияют на разум наших воинов. Да и вообще, появление ангела поставит под угрозу наше правление. Болдуин потеряет корону, а мы потеряем контроль над Иерихоном. Сейчас, в это тяжёлое время, нам не нужны ложные идолы и пророки, — убедительный холодный голос девушки пробирал до мурашек.

— Но… Но может… — начал мямлить кардинал.

— Солдат, ты слышал, что я сказала? — громко воскликнула Эльза Рик, повернув свою серебряную маску на стоящего за кардиналом «святого воина».

— Да, моя госпожа! — уверенно ответил солдат.

— Тогда иди к своим братьям и передай им мой приказ. Убейте мальчишку! А месте с ним и всех этих зевак. Они слишком многое видели и слишком многое слышали, — жрица снова взглянула в окно и почувствовала на себе тяжёлый взгляд Караэля. Окружённый ангел стоял на площади, ожидая решения людей.

— Вас понял, миледи! Все будут уничтожены, — «святой воин» поклонился и вышел на площадь.