Стреломант. Дилогия

И тогда произошло что-то странное. Оторвавшись от пола, дарг ощутимо замедлился, словно попал под воду — в два раза! Смазанная в спасительном рывке морда снова обрела четкость, стремительный бросок твари превратился в плавный полет, и смерть нехотя отступила из-за моей спины на один шаг.

Я даже успел бы выбить даргу глаз. Возможно, даже оба.

Но вместо этого я прыгнул навстречу ему, упал на пол, переворачиваясь на спину и растягивая лук прямо в падении, и, когда замедленная туша пролетала надо мной, выпустил стрелу точно в замершее в пульсации сердце!

Дарг попытался прямо в воздухе извернуться и достать меня когтями, но я распластался на полу, вжавшись в него как только мог, и коготь только рванул левое плечо, оставив глубокую царапину.

Больно, твою мать! Как будто раскаленным железным прутом стегнули!

Замедление перестало действовать, дарг с грохотом рухнул на пол вагона и задёргался, пытаясь подняться. Лапы твари расползались, как будто он ползал по гладкому льду, сил собрать их воедино и использовать по назначению не хватило, и спустя несколько секунд тварь затихла.

Богиня, что это была?

Это был реадиз, Серж. Та самая магия.

И ты знала, что так будет?

Что именно так — нет. Я знала, что ты, перелив в стрелу часть себя, перельешь в нее и часть своей силы… Но я не знала, какая именно это будет сила. Ты пожелал больше времени — и добыл себе больше времени. Стрела, заряженная твоей силой, замедлила дарга, позволяя тебе принять решение и исполнить его.

Значит, так это работает? Реадизом заряжают предметы?

Если это нужно. Но вообще маги пользуются реадизом в чистом виде. То, что сейчас сделал ты — по сути, создал реликт — мало практикуется среди реадизайнеров. Реликты нестабильны, быстро теряют присвоенные им свойства, и обладают низким передаточным коэффициентом — то есть, вложить нужно больше, чем ты получишь в ответ. Поэтому реадизайнеры предпочитают пользоваться своими силами в чистом виде.

Не представляю себе, как это.

Это очень сложно объяснить. Это надо видеть.

Ладно. Увидим еще. А пока что надо, наверное, разыскать Юлю, пока на грохот нашей свалки не прибыл кто-то еще.

Я полежал ещё несколько секунд, прислушиваясь к окружению, но вроде все было тихо.

Я перевернулся на живот, упёрся руками в пол и толкнулся, чтобы встать. Левое, раненое когтем, плечо взорвалось болью, рука подломилась и я неожиданно для себя снова рухнул на пол.

Хреново! Я думал, что дарг меня едва-едва зацепил, а тут все намного серьезнее! Как теперь стрелять-то? А если ещё дарги появятся?

Надо как можно быстрее выбираться отсюда. Во всех смыслах слова «отсюда». Сначала из вагона, а потом — как можно дальше!

Со второй попытки я поднялся, пользуясь только правой рукой, подобрал пару высыпавшихся во время парных с даргом акробатических пируэтов стрел, и огляделся.

— Юля! — позвал я. — Ты где?

— Я тут! — глухо раздалось откуда-то из дальнего конца коридора.

— Какого хрена ты тут? — прорычал я, сжимая ноющее левое плечо — так болело чуть меньше. — Я же велел тебе бежать из вагона!

— Не могу, нога! — захныкала Юля.

Я скрежетнул зубами:

— Иду!

Перебраться через дохлого дарга, перегородившего весь проход своей тушей, с одной только рабочей рукой оказалось той ещё задачей, и я потратил на это почти полминуты. Сначала я пнул его, чтобы проверить, действительно ли он сдох, потом пнул еще раз — в отместку за раненую руку, — и только после этого принялся карабкаться по туше.

Дарг оказался жестким на ощупь. Очень жестким, как будто даже не кожей был обтянут, а обшит деревом. Кожа не прогибалась под пальцами ни на йоту, и создавалось ощущение, что я карабкаясь по лакированному гробу, а не живому существу.

А ещё дарг был холодным. Очень холодным, даже для мертвого. Скорее всего, он просто никогда и не был теплым. Не может такое огромное тело так быстро остыть, особенно при условии, что крови из него почти не вытекло.

Оказавшись на другой стороне, я пошел вдоль открытых купе, заглядывая в них — туда, куда позволяли заглянуть открытые или отсутствующие двери. В основном, везде было пусто, но местами находились мертвые человеческие тела. Разных полов и возрастов, но все как один — использованные жуткими черными когтями, а кое-где и вовсе без конечностей и даже без головы. Создавалось ощущение, что дарги нападали не ради еды — ведь никто из мертвецов не выглядел пожеванным, а именно для того, чтобы убить. Это лишний раз подтверждало теорию о том, что они обладают каким-никаким разумом. Только разумное существо будет идти на риск атаки бронированного поезда, несущегося на огромной дистанции, ради того, чтобы поубивать внутри людей. Если бы дело было в еде, право, даргам было бы намного проще ловить диких животных.

В закрытые двери я даже не пытался стучаться — даже если там внутри и есть кто-то живой, открывать мне они не станут. Для них сейчас совершенно любой звук снаружи это признак наличия кровожадной твари. Даже если овца заблеет или человек завопит в просьбе о помощи, простые пассажиры будут придерживаться инструкций. Точно так же, как пыталась это сделать Юля.

Сама Юля нашлась в предпоследнем от конца вагона купе. Оно единственное было открыто, потому что на откаченной до упора вбок двери, отсутствовал замок. Вместо него на броневой стали чернела сквозная ломаная дыра, словно замок грубо вырвали когтями. А еще тут был труп. Вернее, сплошная рваная рана, принявшая форму человеческого тела, покрытая кровью так густо, что даже пол с возрастом определить было невозможно.

Под этим телом и нашлась Юля, свернувшаяся клубком и мелко дрожащая. Не знаю, как ей пришла в голову мысль спрятаться под трупом, но, если бы вместо меня в купе влез дарг, это решение могло спасти ей жизнь. Девочка умная, девочка молодец. Только теперь она вся в полузасохшей крови, особенно руки, которыми девочка придерживала на себе мертвое тело — буквально по локоть. Белая короткая маечка тоже была вся в расплывшихся пятнах, но сама Юля, кажется, была невредима.

— Поднимайся. — я протянул Юле здоровую руку.

— Где дарги? — спросила девушка, принимая помощь и неловко поднимаясь.

— Те сдохли. — ответил я, снова закидывая ее руку себе на плечо. — А других, надеюсь, нет.

— Куда мы?

— Наружу.

— Нам надо оставаться на местах! — снова завела старую песню Юля.

Успев сделать буквально пару шагов, я остановился, развернулся и ткнул пальцем в окровавленный труп:

— Вот что происходит, когда остаешься на своих местах! Если хочешь, оставлю тебя здесь и ты не просто спрячешься под ним, а натурально станешь им! Устроит?

Юля поджала губы, опустила взгляд и помотал головой.

— Тогда идём наружу! Если в вагон влезет ещё хотя бы один дарг, мы точно покойники!

— Как ты вообще их убил?!

— Чудом! Повторить не проси, такое случается только раз в жизни!

— Ты использовал реадиз, да? Скажи, ты же использовал?! Только реадизайнеры могут убить дарга, это все знают!

— Да, да, реадиз! — рявкнул я. — Довольна?! Все, заткнись, а то сейчас на твои вопли набегут еще твари!

Юля послушно заткнулась. Я помог ей перелезть через дверную притолоку, которая сейчас стала для нее серьезным препятствием, и снова буквально поволок ее на себе к выходу. И как она сама запрыгнула в это купе, без моей помощи? Страх помог, не иначе.

Дверь вагона была открыта. Из-за того, что пол стал потолком, лестница оказалась где-то над головой, но она и не нужна оказалась — земля была буквально полуметром ниже. Я не стал спешить выпрыгивать, и сперва высунул голову и огляделся.

Ни хрена не видно. Справа — стенка еще одного такого же вагона, притертого к нашему под острым углом, почти параллельно, слева — он же, только где-то вдалеке виднеется кусочек зеленого поля и голубеющее над ним небо. Значит, налево мы и побежим.

Я спустился из вагона, помог спуститься Юле и мы тихо и осторожно принялись двигаться вдоль стенки своего вагона, прислушиваясь к каждому шороху.