Страница 2 из 8
Зря не поверила. Может, если бы потрудилась, хотя бы, задуматься, не было так больно, когда пелена с глаз упала? Они вместе готовили все творческие проекты, вернее, свои Яна делала сама, а Юрика – вместе. Ну и что, что идеями фонтанировала она, а Юрик только рисовал или вносил несущественные коррективы? – считала Яна. Они же вместе, они же пара, они же единое целое! (Яна уже ощущала себя замужем за Юриком, хотя предложение он ей делать не спешил. Но это же всё формальность, не правда ли?)
На последнем курсе института, ещё не защитив диплом, они подали заявку на участие в творческом конкурсе Международного архитектурного фестиваля «Зодчество» в номинации «Открытые общественные пространства». С увлечением занимались проектом по благоустройству набережной Москвы-реки в микрорайоне Павшинская Пойма. Регистрацией их проекта на фестивале занимался Юрик, как обычно. Яна была ему благодарна, что он снимал с неё всякие такие рутинные организационные дела. Удивилась только, что в документах о принятии документов на конкурс, её фамилии не было. Юрик объяснил это формальностью, мол, так положено, под проектом всё равно их обе фамилии указаны. Конкурс они не выиграли, но диплом получили, формально заняв третье место. Вернее, получил, поскольку фамилия в дипломе была одна – Юрика. «Видишь, малыш, как получилось, – успокаивал её Юрик, – регистрировали только юридических лиц и индивидуально. Как зарегистрировали, так и наградные документы потом выписали. Ну, что ты распереживалась, ведь скоро это и твоя фамилия будет!» Прозвучало как предложение о замужестве, и Яна дальше не стала выяснять, проглотив наживку. Даже извинилась перед любимым.
Через какое-то время Яна полезла на сайт Мэрии Москвы, чтобы посмотреть, взяты ли какие-нибудь из победивших проектов на реализацию или весь этот архитектурный фестиваль всего лишь парад амбиций? И наткнулась на страничку жюри конкурса с перечислением победителей всех номинаций, а там – и организации, и индивидуалы, и коллективы авторов от двух до десяти человек. Юрик её обманул. Опять. Яна не стала выяснять отношения. Собрала свои вещи и съехала с их съёмной квартиры, оставив работающий ноутбук на странице с найденной информацией. Юрик не перезвонил, оправдаться не попытался.
Яне куда-то надо было срочно уехать из Москвы. Она давила на неё. Праздничное новогоднее убранство города словно издевалось лично над ней, сияя стекляшками, изображающими драгоценные камни. Толпа людей в радостном предвкушении праздника раздражала.
Уехать до Нового года не получилось. Билеты в Крым (Крымский мост, дворцы Ялты, гора Ай-Петри, плюсовая температура в декабре) были распроданы до конца новогодних каникул. Чтобы добраться до Калининграда (янтарь, Рыбная деревня, Куршская коса) на поезде, надо было пересекать несколько границ, а это заморочка. Яне же хотелось именно на поезде. Чтобы забраться на верхнюю полку и заснуть под мерное покачивание состава и стук колёс: тук-тук, тук-тук, тук-тук. И желательно не одну ночь, а несколько. Чтобы днём сидеть у окна и зарисовывать проплывающие пейзажи. По этой причине отпала поездка в Карелию (водопады, парк Рускеала, шхеры).
Итак, юг, север и запад отпали, остаётся направление на восток. Вот с этим путём проблем не было. На восток страна простиралась на тысячи километров, вплоть до Владивостока, куда ехать надо было почти четверо суток. Это, пожалуй, было многовато, и Яна решила ограничиться двумя. И из реальности выбьет, и надоесть не успеет. А, когда рассматривала маршрут, внимание застряло на необычном названии Ал-Чуур. Почему-то представлялась бескрайняя степь, покрытая снегом, и огромный костёр. А вокруг него – пляшущий хоровод из людей в ярких нарядах. Яне так понравилась эта картинка, что она тут же купила туда билет, махнув рукой на то, что поезд отправляется только 3-го января, и ей придётся что-то придумывать с Новым годом.
Чтобы избежать общения с родителями, Яна сочинила для них сказочку с празднованием Нового года в молодёжной компании. И встретила следующий год в одиночестве, лежа на кровати в затрапезной гостинице на окраине Москвы и пяля глаза в потолок, поскольку заснуть не было никакой возможности – отовсюду слышались веселые пьяные голоса, бухающие звуки петард и фейерверков сотрясали воздух…
… «Врёт!», – тут же понял Андрей. И это было очень подозрительно.
– Пересадка? И куда же?
– А что это Вы тут мне допрос устраиваете? Куда надо – туда и пересадка!
«Грубиянка! – неприязненно подумал Андрей, – Ещё и хамит. Оставить бы её тут одну, да ведь замёрзнет». И вслух примирительно сказал:
– Следующий поезд на Москву через четыре дня, а во Владивосток – через неделю.
– А где тут можно остановиться на четыре дня? – пробурчала, ещё не окончательно убрав иголки, Яна.
– Пойдёмте, я Вас провожу. Тут в пяти километрах посёлок есть. Устрою Вас на ночлег у бабы Шуры.
Андрей отошёл на несколько шагов и достал рацию. Доложил дежурному, что задержится, так как придётся сделать крюк, чтобы отвезти девушку в Ал-Чуур. А потом уже вызвал по рации машину-вездеход с шофёром. Погранзастава была в противоположной стороне от посёлка и ещё дальше от полустанка, так что на своих двоих не доберёшься. Машина ждала возвращающихся из отпуска или командировки в неприметном ангаре, скрытом старым зданием от глаз пассажиров поездов, пролетающих мимо, хотя кому там придёт в голову пялиться из окна в три часа ночи?
Для Яны машина появилась ниоткуда, как по волшебству, впрочем, точно также как и этот мужчина, материализовавшийся из ночного воздуха. Её спаситель. Которому от страха и неожиданности она нахамила. Яну подмывало извиниться, поскольку по натуре ни язвой, ни нахалкой она не была, но Андрей (они представились друг другу в машине) так отстранённо молчал, так отгородился от неё своим молчанием, что она не решилась заговорить. А вскоре они и приехали.
В избе Андрей попросил у Яны паспорт под предлогом покупки ей обратного билета. Она, было, засопротивлялась:
– Я его сама по интернету куплю.
– Здесь нет интернета, – терпеливо ответил Андрей, – И мобильной связи тоже.
– А как же вы тут живёте? – растерялась Яна, – Мне родителям надо сообщить, они волноваться будут.
– Вам всё завтра расскажет баба Шура. А сейчас, извините, мне надо ехать.
И машина уехала, а Яна осталась пережидать четыре дня до возвращения домой. К мамочке и папочке, куда ей очень-очень хотелось. И побыстрее. Как-то ей и приключений хватило, и двух суток в поезде на размышления. И вообще, как можно жить не только без интернета и мобильной связи, но и без элементарного – горячей воды из душа, центрального отопления и канализации?! Интересно, а хоть освещение здесь есть??? Или как её встретили со свечкой, так с ней же и придётся провести четыре дня?
Уже в машине, по дороге на место службы, Андрей внимательно изучил паспорт девушки. 21 год (она ему показалась моложе). Москвичка (вот откуда этот наглый тон). Зовут – Арканова Ульяна Семёновна. А представилась Яной. Домашнее имя? Или считает полное не современным?
Яна, действительно, не любила своё, как она называла «старорежимное», имя. Так её назвала бабушка – ярая коммунистка, одна из немногих, кто не сдал партбилет Коммунистической партии в годы перестройки, когда партия, по сути, развалилась, перестала существовать. Бабушка до конца своих дней считала Ульянова-Ленина непревзойдённым гением, а ещё преклонялась перед Ульяной Громовой – героиней-подпольщицей «Молодой гвардии» и заодно Нонной Мордюковой, сыгравшей Ульяну в кино. Так что вариантов имени внучки было всего два. Родители выбрали – Ульяна. А дома для сокращения звали Яной. Яной она себя и ощущала. Имя «Ульяна» воспринимала как другое имя, совсем с «Яной» не связанное. В четырнадцать, когда получала паспорт, Яна попыталась имя «Яна» узаконить. Но тут воспротивилась мама (бабушка к тому времени уже умерла). Она, видите ли, преклоняется перед «балериной века» Ульяной Лопаткиной, а Яна почему-то из-за этого должна терпеть своё старорежимное имя! Да ладно – имя! Ещё и ненавидимые ею занятия в балетном кружке! И только на том основании, что балериной мечтала стать мама, но не получилось, и она решила воплотить свои мечты в дочери! А дочь поставила ультиматум – или она бросает занятия, или меняет имя. Мама поразмыслила и согласилась с потерей мечты увидеть свою дочь балериной. Если человек не хочет чем-то заниматься, то всё равно бросит рано или поздно. Так Яна избавилась от балета, но осталась Ульяной.