Страница 23 из 35
На тропинке появилась кутающаяся в шаль женщина. До Ранхаша донёсся её неотчётливый голос. Медведь неохотно повернул башку и уже следом за ней и всё тело. Лиса и медвежонок, к явному восторгу последнего, скатились с него, а медведь, поднявшись на лапы, встряхнулся и подпихнул их мордой в сторону тропинки. Ранхаш ещё некоторое время понаблюдал, как медведь лапами подгоняет непослушного детёныша, стремящегося улизнуть куда угодно, лишь бы не в сторону дома, и отошёл к креслу, куда ранее был впихнут.
Уже через пару минут в гостиную, торопливо завязывая пояс халата и оставляя на полу следы мокрых лап… ног, вошёл данетий. Судя по его просветлённому радостной надеждой лицу, он действительно ожидал увидеть Варлая. Ранхаш утвердился в этом мнении, когда в глазах оборотня появилось сперва удивление, а затем и разочарование.
– Харен? Мама сказала, что здесь Варлай.
– Простите, я не успел её переубедить. Но я думал, ваша матушка… – Ранхаш замешкался. В своём кабинете он бы не задумываясь сказал «мертва», но в этом доме поминать смерть казалось кощунством.
– Она не моя мама. То есть моя, но жены… Теперь она наша общая мама, – запутавшийся в собственных родственных связях Трибан недовольно поморщился. – Видит плохо, но к лекарю обращаться отказывается наотрез. Мол, раз боги решили закрыть мир от неё за туманной завесой, значит, так тому и быть. А вы зачем здесь? Что-то случилось? – видеть самого харена в своём доме было так странно, что Трибан поневоле заподозрил, что приключилось нечто очень паршивое. Может, с новым начальником что-то случилось? Очень уж ретиво податий начал вникать в дело, успел снискать нелюбовь и у нового данетия городской стражи, и у начальника охраны сокровищницы, и у гавария, и даже у будущего главного хранителя сокровищницы, избранного на должность, но ещё не утверждённого.
– Нет. Как вы знаете, меня отстранили.
– Повысили и перевели, – поправил его данетий.
– Не будем скрывать очевидное, – в голосе харена зазвучала прохлада. – Я был отстранён. И теперь мне нужно передать все дела новому начальнику.
Трибан с недоумением пошевелил бровями, не понимая, какое отношение это имеет к нему. Податий Иезар, посмеиваясь, заявил ему вчера, что харен якобы отказался с ним беседовать. Может, у харена и есть личные счёты с податием, но господин Ранхаш не был похож на того, кто из-за обид будет умалчивать о чём-то. Скорее уж податий лукавил, желая послушать его, Трибана, версию событий.
– С господином Иезаром я дел иметь не хочу, – прямо заявил Ранхаш, разбив представления данетия о себе. – Но и уехать из Санариша и так всё бросить я тоже не могу. Это не в моих правилах. Поэтому я пришёл ввести в курс дела вас. Дальше вы уже сами решите, делиться ли полученными сведениям с податием, но я осмелюсь советовать не делать этого.
Задумчиво пожевав губами, Трибан махнул в сторону двери, ведущей вглубь дома.
– Поговорим в моём кабинете.
В дверях они столкнулись с седовласой женщиной, которая, широко улыбаясь, обхватила мощное запястье данетия своими тонкими сухими пальцами и спросила:
– Сынок, представь мне своего гостя? – и уже харену: – Прости меня, мальчик. Боги наказали меня плохим зрением. Как тебя зовут?
Глядя в её почти прозрачные зелёные глаза, Ранхаш действительно ощутил себя мальчишкой. Словно на него смотрел сам Шерех Вотый.
– Ранхаш, госпожа, – вежливо представился он и склонил голову. – Ранхаш Вотый.
– О, ты один из потомков Шереха Вотого? – в изумлении женщины проскользнули весёлые нотки. – Из какого ты поколения?
– Я его правнук.
– Значит, ты ещё очень и очень юн, – заключила женщина и тихо рассмеялась. – Когда я была глупой девчонкой, то мечтала, что меня похитит один из сыновей Шереха Вотого и станет моим мужем. Знала бы я тогда, что встречу потомка консера в таком почтенном возрасте.
– Вы ещё очень молоды, госпожа, – ложь сорвалась с языка раньше, чем Ранхаш успел осознать, что врёт.
– Какой вы! – посмеиваясь, почтенная госпожа погрозила ему сухоньким пальчиком. – Трибан, этот юноша должен обязательно остаться на обед.
Данетий смущённо посмотрел на «юношу», не зная, как поделикатнее воплотить пожелание тёщи.
– Простите, госпожа, но меня ждут на обед дома. Думаю, мне стоит появляться там хотя бы иногда, – шутка, сказанная совершенно серьёзным тоном, вызвала смех у госпожи и удивление у Трибана.
– Достойный потомок консера! – женщина похлопала харена по руке. – Не буду вас задерживать, но если вы передумаете, то мы всегда готовы поставить лишний прибор.
– Прошу сюда, – данетий указал рукой на лестницу.
В кабинете Трибана витала та же чуждая Ранхашу атмосфера уюта. Шидай всегда старался придать жилищу приятный вид, но созданный им уют был каким-то другим. Не таким пронизывающим до самых костей. Резьба, вышивка, мелкие безделушки… Всё это присутствовало и в кабинете, что ничуть не умаляло его строгого вида. В воздухе витал сильный аромат дерева и лака, а у двери, расположенной напротив входа, валялись щепки и опилки.
Трибан предложил высокому гостю кресло и сам сел по другую сторону стола. Заметив, как осматривается харен, оборотень тоже скользнул взглядом по кабинету.
– Моя жена любит, когда всё красиво, – сказал он и, ничуть не смущаясь, добавил: – И мне тоже нравится. Когда дома всё нравится, и вернуться хочется, верно?
И Ранхаш осознал, что его и данетия Трибана разделяет огромная пропасть. В его владении находилось несколько домов, но хотел ли он вернуться в хотя бы один из них? Ему было всё равно, где жить.
– Верно, – согласился он с данетием.
Дверь скрипнула, и в кабинет прошмыгнула рыжеволосая девочка, одетая лишь в длинную рубашку.
– Лалуша! – с укором пророкотал отец. – Мы разговариваем. Давай я сам зайду к тебе попозже?
Но девочка, проигнорировав его, уставилась на гостя широко распахнутыми голубыми глазищами, в которых плескалось что-то восхищённое.
– Я помню тебя, – малышка обличающе ткнула в Ранхаша пальчиком. – Ты тот дядя, что ожил из камня!
Трибан закрыл глаза ладонью и едва сдержал стон.
– Простите, харен. Она спросила, почему вы такой… неэмоциональный, и пришлось как-то так объяснить, чтобы не породить ещё больше вопросов.
Лалуша решительно подошла к гостю и, прижавшись всем телом к его голени, положила на его бедро влажные ладошки. Выбрала она, конечно же, больную ногу. Ранхаш ощутил, как внутри яростно вскидывается волк, запрещающий ему даже думать о том, чтобы причинить вред щенку.
– Вы будете ругать папу? – рыжие брови строго сошлись на переносице.
От горячего мягкого тельца по ноге расползлась волна тепла.
– Нет, я пришёл за советом, – Ранхаш сам не мог понять, зачем ответил ребёнку.
Девочка тут же прониклась к нему расположением и заулыбалась.
– Папа умный, он обязательно поможет, – заверила она гостя, беззастенчиво прижимаясь щекой к его колену. – А вы хороший! А ещё красивый и… – малышка запнулась и испуганно вскрикнула, уставившись на ладони харена.
Данетий привстал, а Ранхаш обеспокоенно осмотрел свою одежду, не понимая, что так напугало ребёнка. Лалуша ухватилась за его пальцы и с ужасом уставилась на покрытую красноватыми рубцами ладонь. Губки её задрожали, и Ранхаш вдруг чего-то испугался. Сердце глухо метнулось в груди, и печать на спине запекло.
– Больно? – на него уставились полные слёз и жалости глазищи.
– Совсем нет, – поспешил ответить харен, ощущая смутную тревогу.
– Врёшь! – малявка недоверчиво прищурилась и вдруг дунула на шрамы. – Пусть боль улетит на небушко и упадёт дождиком. Из дождика вырастет травка, а из травки цветочек.
По сердцу расползлось тепло, будто бы малышка дунула на него, а не на шрамы. Ранхаш неожиданно припомнил, что во времена его детства Шидай тоже говорил что-то подобное. Только дыхание лекаря, совмещённое с целебными заклятиями, действительно уносило боль.
– Спасибо, мне стало легче, – рука сама легла на голову девчонки и осторожно помяла её рыжие волосы.