Стань моей свободой

— Как ты, Алис? — Спрашивает тот, кто минуту назад силой усадил меня в свою машину. Потому что ледяные руки и холодный нос.

— Замёрзла, — я с улыбкой грею руки рядом с воздуховодом. — Какое-то неправильное у нас лето.

— Я не об этом.

Его глаза закрыты, голова откинута на подголовник, а на лбу тревожная складка. Не об этом, но о другом я не расскажу. Не рискну, побоявшись отвращения в его глазах.

Справлюсь сама. Как всегда.

— А о чём?

Андрей даже не вздрагивает, когда, скинув туфли, я сбрасываю его пиджак и перелезаю к нему на колени. Лишь заключает меня в кольцо рук, так и не открыв глаза.

— Что случилось вчера?

— Просто устала. — Ослабив галстук, я расстёгиваю первые две пуговицы его рубашки.

— И поэтому сбежала? — Андрей перехватывает мои ладони, глядя прямым внимательным взглядом. — Из-за усталости?

— Ты же меня знаешь, — с тяжёлым вздохом я откидываюсь спиной на водительскую дверь.

— Поэтому спрошу ещё. — Он касается моей щеки. — С чем на этот раз ты собираешься разбираться сама?

Хороший вопрос.

— Я. — Лёгкий поцелуй в щёку. — Собираюсь. — В другую. — Готовиться. — В уголок губ. — К нашей. — В ещё один. — Свадьбе.

И прямой открытый взгляд глаза в глаза.

Его — настороженные и ожидающие подвоха, мои — привыкшие лгать, и потому самые честные в мире.

— Ты уверена?

— Собираешься забрать своё предложение? — со смешком я возвращаюсь на пассажирское сидение.

— Алис. — Надевая правую туфлю, я поднимаю взгляд. — Скажи мне сейчас, прямо и открыто, что ты выйдешь за меня. Скажи и я поверю. — Андрей смотрит напряжённо, кажется, ожидая худшего. — Поверю и больше к этому не вернусь.

Выпрямившись, я изучаю его долгим взглядом, а после открываю дверь и выхожу из машины.

Не знаю, о чём думал Андрей в эти несколько секунд без меня, и вряд ли хочу знать. Вместо этого я открываю водительскую дверь и заставляю его выйти. Молча беру за руку и веду обратно на набережную. К площадке для скейтеров и прочей молодёжи. К рампе.

Сегодня ветрено, а середина ночи позволяют обойтись без толп шатающихся подростков. К тому же высота никогда не входила в перечень моих страхов и нашему восхождению на четырёхметровую площадку мешают разве что мои каблуки.

— Предлагаешь мне отсюда сброситься? — невесело хмыкает Андрей, смотря вниз. — С горя.

— Предлагаю тебе меня поймать, — вызывающе отзываюсь я и шагаю к обрыву. Спиной вперёд. На шпильках, одна из которых проваливается в никуда, но, готовая к этому, я не теряю равновесие.

— Рехнулась?! — Всерьёз злится он.

— Может быть. — А мне весело. Настолько, что хочется смеяться и совершать глупости. — У тебя будет время это выяснить. Если поймаешь.

— Алиса, отойди от края!

— Зачем? — Я улыбаюсь, глядя как Андрей в два шага преодолевает разделяющее нас расстояние. Не дёргает, а осторожно обнимает, делая шаг вглубь площадки. — Я знаю, что ты рядом. Что удержишь. Так задай мне вопрос ещё раз. Спроси, жалею ли я, что согласилась стать твоей женой.

— И как, жалеешь? — В его сжатых губах, нахмуренных бровях и взгляде появляется что-то жёсткое, но я списываю это на разыгравшееся воображение.

— Чёрта с два!

Утро начинается с будильника. И аромата кофе с нотками ванили и корицы.

— К такому утру я могу привыкнуть, — сонно улыбаюсь я Андрею, заходящему в спальню с большой кружкой в руке.

— Привыкай, — милостиво разрешает он и садится на край кровати. — У тебя есть планы на выходные?

— Подозреваю, что сейчас появятся. — Держа кружку двумя руками, я с наслаждением вдыхаю кофейный аромат.

Это просто чудо какое-то! Сколько раз я ни пробовала, у меня никогда не получалось сварить вкусный кофе, а Андрей делает это по наитию. Как-то он даже меня учил, для чайников раскладывая весь процесс по секундам. Итогом стали две чашки кофе — один изумительный, другой отвратный.

— Пришлю на почту, а пока вставай.

— В каком смысле пришлю?! — Отставив кружку, я возмущённо откидываю одеяло.

— Алиса, время! — Многозначительно постучав по наручным часам, он уходит и мне приходится ускорить сборы.

— И всё-таки что ты задумал? — Да, с терпением у меня тоже сложности, но Андрей лишь улыбается в ответ. — Андрей!

— Тебе понравится.

— А если нет? — спрашиваю я уже у своей машины.

— Тогда можешь оставить себе свою фамилию. — Пока я осознаю ответ, Андрей быстро целует меня, садится за руль и уезжает.

Фамилию, значит?

Дорога до «Саркани» хорошо прочищает мозги. За эти двадцать минут я успеваю придумать достойную месть, включающую свечи, наручники, завязанные глаза и его неудовлетворение. План выходит интересным, но вылетает из головы стоит Алле зайти в мой кабинет через полчаса после открытия.

— Алиса Константиновна. — Я думала, она до понедельника не появится мне на глаза. — У нас инспекция.

— Какая ещё инспекция?

— Пожарная, — хмыкает Алла. — Только что пришли и бродят по магазину. Требуют вас и открыть арендный зал.

— А чем их ты не устраиваешь? — Моё искреннее недоумение встречается с её растерянностью. Серьёзно, на какой чёрт мне управляющая, если с каждым чихом она бегает ко мне?!

— Я не знаю, правда, но они просят вас. Настойчиво просят.

— Иду, — с тяжёлым вздохом поднявшись, краем глаза я вижу пришедшее от Андрея письмо, но уже не до него. Сам виноват, надо было говорить сразу, а не начинать играть в «Что? Где? Когда?»

Полтора часа спустя я ненавижу инспекторов, пожарные требования и весь МЧС скопом.

Это просто… просто… Яростно хлопнув дверью кабинета, я едва не оставляю Аллу со сломанным носом. Бред! Господи, какой же бред!

— Алиса Константиновна…

— Какого хр… Где огнетушители?! — рявкаю я, садясь за стол и зло щёлкая мышью.

— Так вчера увезли на перезарядку, Илья Петрович сегодня должен был привезти, но отпросился — у него с вечера что-то с желудком.

— У нас что, продавцов мало? Так сложно было отпустить того же Карежина?

Бесит. Бесит. Бесит! Вдвойне бесит виноватое молчание Аллы. Как же, она же опять «не подумала»!

— Почему коробки с книгами не отгрузили на склад? — Очередная претензия и снова виновато опущенные глаза. — Что, тоже Илья Петрович должен был и не вышел?!

— Он уже два дня обещал разложить последнюю партию и всё руки не доходили, — переступив с ноги на ногу, теряется Алла.

Твою же мать! Работнички!

— То есть дёргать парней, чтобы закинуть товар на верхние полки вы можете. — Господи, как бы их не убить-то всех? — А попросить их перенести короба хотя бы на склад это слишком сложно?

— Алиса Константиновна, я…

— Вы, Алла, плохо работаете! — Припечатываю я, и она вскидывается, на долю секунды позволив мне увидеть не вину, а вполне себе жизнеспособную ярость. Не может быть, чтобы Аллу хоть что-то, наконец, пробило! — Мне страшно думать о том, что было бы, если бы я сидела не здесь, а, например, на Ломоносова. Ни от магазина, ни от зала не осталось бы даже брошюрок!

Вуаля! Она снова не меня не смотрит, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не бросить в неё карандашом. Чтобы привести в чувство. А какой перспективной Алла казалась на собеседовании! И куда делся весь тот огонь и искреннее желание работать за каких-то два года?

— Позовите мне Карежина.

Успокоиться, надо просто успокоиться. Хрен с ним со штрафом, не обеднею, а вот непрофессионализм откровенно бесит. Можно подумать Алла сама не могла взять кого-то из парней и съездить за этими долбанными огнетушителями. И разгрести завалы в подсобных коридорах. Видите ли, они загромождают эвакуационные выходы!

К которым, кстати, нет положенных планов.

Ладно, допустим с планами накосячила я, банально забыв их заказать после перепланировки магазина почти двухлетней давности. Но на чёрта мне управляющие в каждом из филиалов, если они даже банальные противопожарные меры не могут проверить?! И поставить распродажные масляные краски в отдел канцтоваров, а не рядом с отделом «Искусство»! А то горят же…