Страница 2 из 14
Чернобог все то время был скован, не ведая, что происходит с родным миром. И так холодное сердце черствело, обрастая ненавистью, словно колючими шипами ровно до того момента, как до него дошел шепот еще одного пленника.
– Хе-хе, – скрипучий, темный и властный, голос дошел до ушей израненного Чернобога.
– Кощей, – прошептал он, – сколько лет.
Бледных губ коснулась улыбка. Обожженная кожа охлаждалась под порывами ветра, несущего странный, манящий голос. Даже годы в холодной тюрьме не смогли унять раны, нанесенные огнем Сварога. Можно сказать, что Чернобог наслаждался тем, что не видит падения Пантеона.
– Они и до тебя добрались, – шепот усиливался, – до меня дошел один слух. Будто славяне отринули вас. Как интересно.
– Заткнись! Они – лишь жалкие ведомые овцы. Перебьют друг друга и все. Остается лишь ждать.
– Так ли ты их ненавидишь? Или внушаешь себе, подавляя скорбь от предательства?
– Я знаю тебя, Кощей – сказал Чернобог, – речи твои ядовиты, проникают в разум любого, кто внимает. Зачем мне тебя слушать?
– А ты не думал, что твои братья просто покинули тебя? Считая неспокойным ребенком, которого поставили в угол, чтобы не мешал творить историю?
Младший бог лишь усмехнулся.
– Зачем ты говоришь со мной? Я скован также, как и ты, Кощей. Помощи от меня никакой. Или поболтать не с кем?
– Я очень слаб, мальчик, – ветер снова принес скрипучий глас злодея, – но тебя боится сам великий Сварог. Иначе бы не заковал здесь. Наивно полагает, что ты сможешь разжечь огонь гнева и ярости в выживших. Но ты можешь уйти отсюда.
Чернобог смачно тряхнул массивной цепью, и черная сажа посыпалась на покрытые могильной пылью кожаные сапоги.
– Какой побег? Я сам строил этот терем. А еще он крепко защищен ветрами Стрибога. Как только сделаю шаг отсюда – меня разорвет на части. Нет, спасибо. Пожалуй, пока здесь посижу.
И молодой бог плюхнулся на пыльный деревянный пол, прислоняясь широкой спиной к мертвому дереву и закрывая глаза. К лешему Кощея с его сказками. Особенностью Чертога было то, что за его стенами пленника нельзя услышать, даже если тот будет кричать в агонии. День сменял день, неделя – неделю, затем годы, столетия. Чернобог дремал, не в силах сопротивляться то и дело накатывающей усталости. Раньше он за собой такого не замечал. Словно болезнь, слабость наполняла бога тени, а затем отступала. Но с каждым днем хворь становилась сильнее, поглощая его почти целиком. Пока, открыв глаза, молодой бог не увидел, что его тело стало почти прозрачным.
Нет, он точно не сошел с ума. Сколько прошло времени? Чернобог больше не чувствовал связи с Явью. Внутри сияла пустота.
– Ты проснулся, маленький бог, – знакомый шепот снова разорвал тьму чертога, – твои братья рассорились и пали. Оставили тебя здесь, пока полностью не исчезнешь.
– Их вера… тает, – с трудом шевеля губами, произнес Чернобог, – нет! Всегда должны оставаться те, кто верит!
Шепот пронесся по пустым коридорам и улетел вверх, растаяв у самой крыши. Молодой бог начал с яростью дергать за цепи, но те все равно не поддавались.
– Я могу помочь тебе сбежать отсюда, – вкрадчиво и заискивающе, голос Кощея обволакивал Чернобога, – но взамен ты выпустишь меня.
– Еще чего, – прорычал младший бог, – чтобы ты все уничтожил?
– Все и так уничтожено. Я покажу тебе.
Перед глазами Чернобога пронеслись страшные сцены. Массовые казни, сожжение целых деревень подобно той, в которой погибла ведьма Сварога. Дружинники не жалели никого: старики, дети, женщины умирали сотнями и тысячами. А затем все стихло. Вой ветра исчез. Все исчезло. И младший бог сделал свой выбор.
Глава 1
Япония казалась очень дружелюбной, пока мы с Каином Вудом добирались до отеля его родственников «Хиракава». Мой спутник выглядел уставшим, но спокойно вел машину. Я же, словно дитя малое, любовалась на идеально чистую дорогу, красно-зеленые кустарники и деревья, улыбающихся и спешащих по делам жителей. Но чем дальше мы уезжали из столицы, тем неторопливее казалась жизнь.
– Ты же говоришь по-английски? – внезапно спросил Вуд.
Наверное, мне повезло, что отец настоял на том, чтобы я выучила английский и регулярно практиковалась. Эта привычка осталась и после его смерти.
– Да, говорю.
– Хорошо. Тогда будете общаться на нем. Моя семья небольшая, но дружная. Тебе должно понравиться – сказал Вуд, даже не глядя в мою сторону.
Не понимаю его перепадов настроения. То волнуется и заботится, то даже не смотрит на меня. Признаться, от его равнодушия стало одиноко. Я в чужой стране, а он совершенно меня не поддерживает. Саднящее, неприятное предчувствие стало забираться под кожу. Да ну, бред. Поведение этого мужчины накануне говорит об обратном. В конце концов, он – хозяин крупного бизнеса и наверняка у Каина есть свои причины молчать и быть задумчивым.
– Не бойся, – сказал он, – здесь тебе ничего не угрожает.
Ехали мы примерно час, затем свернули на шоссе. Дом Каина располагался в очень живописном месте. С одной стороны его укутывал густой, живой лес. Двухэтажный особняк из темного дерева, со множеством больших окон окружала лишь девственная, наполненная звуками природа. Только изредка за деревьями мелькали тени. Или это просто разыгралось воображение? Сидя рядом с Каином, я вдруг почувствовала волнение. Знакомство с новыми людьми всегда вводило в стресс и этот случай не был исключением.
Когда мы подъехали, навстречу выбежала темноволосая молодая японка с огромными глазами и бросилась на шею Каина. Следом вышел мужчина, примерно моего возраста, с коротко стрижеными волосами и серьезным взглядом. Девушка тем временем что-то тараторила на японском. Каин мягко отстранил ее и тоже что-то ответил. На мой вопросительный взгляд он заговорил на английском:
– Юки, это Катя. Катя, это моя сестра Юки. Сводная, конечно же. А там поодаль мой хмурый сводный брат Хару.
Оба молодых человека, как по команде, слегка поклонились. Я же, вспоминая просмотренные фильмы и мультики, тоже склонила голову в знак приветствия. Каин снова заговорил на японском, девушка по имени Юки закивала и указала куда-то за дом. Думала, что в Японии все живут в традиционных жилищах, однако этот дом выглядел весьма современным. По словам Каина, их в Японии называют минка – просторные деревянные особняки с черепичной крышей.
Вуд взглядом указал мне следовать за ним. Я покорно подчинилась, и мы двинулись под тяжелым взглядом его сводного брата. В отличие от Юки, Хару явно не был рад новому знакомству. Мы обошли дом по мощеной дорожке, любовно обнимаемой зелено-багровыми кустарниками. Вдалеке, на самом берегу озера сидела сгорбленная старушка. Когда мы подошли, Каин к моему удивлению глубоко поклонился. Впервые в жизни видела, чтобы этой жесткий и властный человек проявлял такое уважение. Я быстро последовала его примеру.
– Госпожа Хошимура, – сказал он, – мы дома.
Старая женщина, одетая в явно дорогое, украшенное искусно вышитым орнаментом, кимоно, поднялась и приблизилась к нам. Она внимательно осмотрела меня с ног до головы и произнесла на четком английском:
– Добро пожаловать в семью Хошимура.
– Благодарю.
И как на такое поведение реагировать? Прежде подобные церемонии видела лишь в кино. Там это казалось романтичным и правильным, однако сейчас, оказавшись в такой ситуации, я растерялась. Вуд же стал тихо и степенно говорить на японском. Всюду витал свежий запах листвы, как ни странно, даже чем-то похожий на наш, родной. Я вспоминала небольшую избушку старого шамана, тихие посиделки вечером, его увлекательные, словно оживающие в воображении, рассказы. Интересно, как они там?
Тем временем сестра Вуда подбежала сзади и увлекла меня в дом.
– Мы живем здесь втроем, – тараторила она, – у нас две гостиницы, одна чуть дальше, на другом берегу озера, а вторая – дальше по шоссе. Катерина-сама, да?