Властелин моих ночей

Глава 4

– Так и быть, я попробую тебе помочь, – соглашается сто шестая, кусая от напряжения губы. – Поговорю с одним своим знакомым.

– С доктором? – воодушевляюсь я.

Если кто и знает все ходы и выходы, то только он. Очкастый доктор здесь один из главных, без его участия не обходится ни одно мероприятие.

– Нет, – качает головой сто шестая. – Ему лучше не знать об этом. И вообще, если он узнает, то накажет меня.

Меньше всего мне хочется подставить ее, но получить свободу хочется сильнее.

– Клянусь, не скажу о твоей помощи даже под пытками, – обещаю я. – Если хочешь, вообще не участвуй в этом. Только укажи того, кто может помочь.

Сто шестая стреляет глазами в сторону огромной стойки с книгами. Рядом с ним подметает пол невысокий круглолицый санитар с вечно красным и потным лицом.

– Это Энтони, – тихо произносит сто шестая. – Он приносит девчонкам некоторые вещи из большого города. К примеру, духи, нижнее белье и даже косметику. А вот возьмется ли за более крупное дело, не знаю.

Она разводит руками, а я мучительно соображаю. Энтони меньше всего похож на дельца. Конечно, даже за то, что он делает для девчонок, его уже по голове не погладят. Нам запрещено иметь личные вещи и каким-либо образом изменять себя. Но одно дело – флакончик духов (который, к слову, не задерживается в «Лазурите» дольше пары дней. И то лишь потому, что девчонки нюхают ароматы свободы, а не душатся ими). Увести одну из пациенток – совсем другое.

– Что он берет за свои услуги? – спрашиваю деловито.

– Транквилизаторы, – поясняет сто шестая. – Нас ими пичкают вдосталь, а вот санитарам и другому персоналу «Лазурита» к ним доступа нет. За флакон духов Энтони берет пять таблеток. За кружевной бюст или шелковые трусики – десять.

О, ну этого добра у меня в достатке. Это я о «колесах». Все то, что выдают врачи, бережно хранится в матрасе в моей комнате. И пусть нам частенько устраивают проверки, тайник мой так и не рассекретили. И там скопилось прилично транквилизаторов.

После отбоя достаю свои «сокровища» и пересчитываю. Около ста таблеток – по ним, пожалуй, можно сосчитать, как давно я здесь. Примерно месяц. Плюс то время, когда я сопротивлялась и мне подмешивали отраву в еду и питье. Это потом, после бесплотных попыток вырваться, я научилась притворяться. Перестала помышлять о побеге.

Сейчас же мечтаю об этом с удвоенной силой.

Ложусь на постель и, закинув руки за голову, рассматриваю потолок. Как подойти к Энтони? Надо сделать это аккуратно, не на виду у всех. Так, чтобы не спугнуть единственного, кто сможет помочь.

Постепенно размышления становятся все более запутанными, глаза слипаются, и я начинаю неумолимо зевать. И так каждую ночь.

Каждую ночь я даю себе зарок не спать, не уступать этому искушению. Чтобы не видеть во сне Его. Не поддаваться его дьявольскому искушению и порочной красоте. Он доводит меня до вершин блаженства, вместе с тем будто бы высасывая душу.

Теперь я знаю его имя. И не хочу поддаваться ему больше.

Но Рон Купринг не спрашивает разрешения. Не стучит в дверь, прежде чем войти в чужую дверь или жизнь. Даже во сны проникает с сой же бесцеремонностью и нахальством.

Эту ночь я тоже вижу часто. Мы в каком-то шикарном ресторане, сидим за накрытым белоснежной скатертью столиком и едим омаров. Это какая-то невообразимая хрень с клешнями и жестким панцирем. Жутчайшее создание, но мясо у него просто обалденное.

– Давай помогу, девочка, – смеется Рон, наблюдая мои жалкие попытки справиться со специальными щипцами.

Куда проще было бы разделать омара пилой или хотя бы молотком.

Впрочем, в изящных и в то же время крепких руках Рона даже щипцы для разделки омаров кажутся чем-то божественным. Он управляется с ними ловко, с какой-то хищной грацией. – Ну вот, теперь можешь взять вилку.

Я пробую божественно нежное мясо, а он не сводит с меня глаз. Кажется, ему нравится наблюдать за мной, когда пробую что-то новое, необычное. Рука его под столом ложится на мое колено. Щекочет впадинку под ним, поднимается выше и задирает пышную юбочку.

– Не надо!.. – вздрагиваю, сжимаю ноги и беспокойно оглядываюсь вокруг. В зале полно народу. – На нас смотрят!

– Мне все равно, – шепчет он, перегнувшись через стол. – Нас им не раскусить.

В этот вечер маска уже на мне. А еще – парик и множество украшений. Никто из сидящих в зале ресторана аристократов и не подозревает, что рядом с ними одна из тех, кого они презирают. Неведомо им, что среди тысячи женщин глава Правительства выбрал меня. Словно кость голодным псам, бросил вызов их мнению.

Кажется, он и сам презирает тех, с кем должен быть заодно. И то, что смог их одурачить, заводит его все сильнее.

Он просовывает ладонь мне между бедер и гладит лобок сквозь тонкую ткань трусиков.

Я прикусываю губу и смотрю умоляюще. Даже не знаю, чего мне хочется больше – чтобы он немедленно остановился или продолжил провокацию. Я не могу сказать нет. Не только потому, что сама желаю близости. По совершенно иным причинам.

– Идем со мной, – произносит он. – Омара доедим после.

После чего – не уточняет. Да я и сама понимаю, что он задумал. Послушно иду рядом, чуть наклонив голову. Рон держит за руку, как послушную ученицу, и ладонь его тверда и горяча.

Мне кажется, будто мы направляемся к выходу, чтобы поехать в гостиницу. Но вот Рон резко сворачивает в сторону. Снова идем по коридору и доходим до туалета.

– Ты с ума сошел! – Резко останавливаюсь и едва не задыхаюсь от отвращения. – Делать это в общественном туалете?

– Боюсь, до отеля мы не доберемся, – сообщает он и перемещает мою ладонь на свою ширинку.

Явственно ощущаю его возбуждение, но все еще не готова согласиться.

– Ну же, девочка, не забывай о своих обязанностях, будь послушной. – Он не просит, а приказывает. – Ты ведь помнишь, что обещала и почему?

Тогда помнила, а после нет. Одно ясно: Рон Купринг шантажировал меня или каким-то иным образом заставлял выполнять его прихоти. Все его прихоти.

Киваю и первой захожу в довольно широкую кабинку. Здесь чисто, как в операционной, и довольно уютно. Совсем не то, что я себе представляла. Грязи или неприятного запаха нет и в помине. Унитаз чистый, аж сияет. Умиротворяюще пахнет хвоей.

– Здесь все дезинфицируют после каждого посетителя, – с улыбкой заявляет Рон. – Так что можешь не переживать по этому поводу.

– Да я и не переживала, – пожимаю плечами. – Не за себя. Просто ты – и в туалете. Правда, ситуация «глава Правительства трахает мутанта» сама по себе тоже не фонтан.

Его жесткие руки сжимают мое горло. На секунду мне кажется, что сейчас они сомкнутся и все это кончится. Но пальцы Рона вместо того, чтобы сжать, ласкают мою шею, плавно перемещаются на ключицы.

– Не говори так, не надо, – просит он каким-то сдавленным голосом.

– Разве это не правда? – переспрашиваю, изо всех сил стараясь сосредоточиться на собственных мыслях, а не на его движениях. – Я для тебя только прихоть. Выставляешь на публику как зверушку? Даже ошейник надел. И браслеты, как кандалы…

С ненавистью смотрю на свои украшения, презираю их. Но еще сильнее ненавижу самого Рона. Зачем он привел меня сюда? Здесь мне не место, я сама это чувствую.

– Это не ошейник, а украшения в общей сумме на несколько миллионов, – поизносит он, но вовсе не извиняясь. – В них датчик, изменяющий температуру тела. Иначе тебя бы не пропустили.

Киваю, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Лучше бы он оставил меня в борделе и приходил каждую из купленных ночей. Чем все это…

– Зачем я здесь? – повторяю, а губы предательски дрожат.

– Я не хотел тебя унизить, девочка, – шепчет он успокаивающе. Губами собирает соленые капли с моего лица. – Всего лишь пытался показать, что ты не хуже других. Даже лучше.

– Не доказал! Мне здесь неуютно и противно. Делай все что угодно с моим телом, но не лезь в душу. Когда-нибудь я тебе осточертею и ты меня оставишь. Выбросишь, как ненужный хлам на помойку.