Девственница

Я не жалела о детстве. Приказала себе смотреть вперёд. Вскоре мы с братом воплотили мечты о побеге в реальность.

Я так погрузилась в воспоминания что совсем забыла о Варваре, которая все ещё находилась в комнате, и кажется, продолжала что-то говорить мне.

– Прости пожалуйста, я задумалась, и прослушала что ты говорила, – извиняюсь перед женщиной. – Так кто звонил? Это странно, потому что в этом городе мало кто знает о том, что я приехала.

– Да, ты прям словно в транс впала, деточка, полчаса, наверное, болтаю, вопросы тебе задаю, а ты стоишь точно статуя, я уж испугалась! – ворчит женщина, качая головой укоризненно. – Я записала его. Вот, держи. Виталий Николаевич Антонов, – читает она, разрушая мой замок из песка.

Не знаю, каких эмоций у меня больше в данную минуту? Облегчения? Грусти? Ну и дура же ты, Шахова! Правда думала, что тебе Тагир позвонит? Нет, серьезно, надо быть полной идиоткой чтобы хоть на миг подумать о таком! А я то. Сразу погрузилась в воспоминания. Которые, надо сказать, меня отрезвили. Все эти годы я запрещала себе вспоминать и думать о том, как теперь живет Валиев. Я вытравила детскую влюбленность из своей души, с чувством вины было сложнее, оно сжирало меня долго. Я даже одно время к психологу ходила. К сожалению, сеансов посетила немного. Вскоре брат тяжело заболел, потерял работу. Ухаживала за ним, а он таял на глазах. Наша положение становилось катастрофическим. Пришлось снять вместо квартиры комнату в коммуналке. Соседи в которой были страшными пьяницами, а еще у них только родился ребенок. Я помогала с девочкой, они подкидывали нам за это еду. Павел уже не мог вставать с кровати, слабел на глазах. Болезнь очень быстро сжирала его. Причем диагноза так и не было. Врачи разводили руками. Говорили, что похоже на отравление радиацией… Но где Павел мог подхватить такое? Мне было неважно. Главное, ему требовались деньги на обследования. Я не выдержала и позвонила отцу, рассказала о болезни брата, попросила помощи, но он в ответ заявил, что у него больше нет детей.

Павлу я об этом не рассказала. Зачем? Он запрещал мне обращаться к отцу. Да и сама я на горло себе наступила. Наблюдать как уходит близкий тебе человек – безумно тяжело. Я едва не сошла с ума. Вытащила меня маленькая новорожденная девочка. Пока ее родители устраивали пьянки, я отдавала всю себя этой чудесной малышке. Наверное, для меня это была своего рода защита. Павла не стало, похоронить его мне было не на что. Все было просто ужасно, но улыбка Насти и мысль, что я нужна малышке, держала меня на плаву. Первым ее словом было «мама», и обращено оно было ко мне. Мама… Я не знала до сих пор мужских прикосновений, и при этом стала матерью, чувствовала себя ею. Любовь к Насте была огромной, всепоглощающей. Я не мыслила существования без этого ребенка. Она была не моей, я не имела на нее никаких прав. И денег у меня не было, что я могла дать Насте? Я зависела от двух грубых и неприятных людей, семейной пары, для которых главным в жизни были пьянки. Деньги, хоть и не большие, они имели. Сдавали еще какую-то квартиру, на это и жили. Меня же постоянно попрекали тем, что не плачу, чуть что грозились выгнать. Но не выгоняли – ведь я стала для них бесплатной прислугой. Готовила, убирала, стирала и сидела с малышкой. Иногда я приходила в отчаяние, жизнь казалась мне беспросветной. И не вырваться из порочного круга, ведь что я могу?

Я так и не вернулась в школу, правда дистанционно занималась, Павел настоял, так что я в конце концов сдала все нужные экзамены, получила аттестат. Но найти работу, при этом сидеть с ребенком, и выполнять кучу работы по дому было нереальным.

Коммуналка, соседи пьяницы, все это душило меня, убивало… Хотелось сбежать, но как же ребенок? Родители не обращали на Настю никакого внимания. И тогда я предложила им сделку. Сказала, что куплю девочку. Их это заинтересовало, хотя конечно смеялись надо мной – откуда у тебя деньги, нищебродка? Ты на наши подачки живешь…

Тогда я рассказала им о своем отце, о том, что смогу найти деньги. Только так они позволили мне уехать. Я думала о том, чтобы просто сбежать, ничего не платить им. Но это означало жить в постоянном страхе, что в любой момент эти люди могут отнять Настю. Обратятся в полицию, меня еще и посадят за похищение.

Лучше всего заплатить им. Я до сих пор надеюсь это сделать. Как угодно. Добиваться кредитов. Искать любой способ. Не думала, что все это совпадет со смертью отца. С одной стороны – облегчение. С другой – отчаяние, ведь была надежда вымолить у него прощение, а вместе с тем и деньги, или помощь. Но мой отец умер нищим, растерял все свои связи и финансы.

Виталий, как оказалось, хотел поужинать со мной. Внутри вспыхивает надежда, когда он отвечает на мое смс, приглашая в лучший ресторан города. Неужели появилась надежда оформить кредит? Это решит огромное количество моих проблем. Поэтому, соглашаюсь. Перезвонить ему нет сил, не могу я сейчас ни с кем разговаривать, чувствую полное опустошение, отчаяние. К счастью, все решаем по смс. Завтра. Ресторан. Надежда…

***

Почему-то мне не нравится это приглашение, охватывает нехорошее предчувствие. Но разве у меня есть выбор? Надежда умирает последней. Она так нужна мне. Надежда.

– Варвара Сергеевна, спасибо огромное что согласились присмотреть за Настеной, я возможно приду поздно, – обнимаю добрую женщину, которая так щедро приютила нас в своем стареньком доме на окраине города. Что бы я без нее делала? Сама на пенсию еле выживает, на огороде не разгибается чтобы концы с концами свести… Как мне повезло, что случайно по приезду на нее наткнулась. Просто чудо. Стыдно, что она сейчас кормит нас. Содержит фактически.

– Конечно деточка. Иди, развейся немного. А то как приехала, рыдаешь без остановки. Мне так жаль тебя. Мало того, что отец умер, так еще и жить негде. Такой богатый был мужчина, хотя характер у него не сахар, все равно добрым словом вспоминаю. Хорошо платил. И не зови ты меня так официально, баб Варей зови, вот Настю то научила уже, да, милая? – женщина ласково гладит по голове подбежавшего ребенка. Иди, не переживай, не заскучаем. Всегда внуков хотела, но Бог не дал, погиб сынок мой, никого после себя не оставил…

– Спасибо огромное… Баб Варь, – улыбаюсь.

Перед старушкой стараюсь держать хвост пистолетом, но в душе царит полный раздрай и паника. И отчаянная надежда. Что сегодняшний вечер что-то изменит, поможет как-то…

Глава 6

Я даже свои нехитрые пожитки еще не разобрала. Ставлю на стул дорожную сумку и расстегиваю «молнию». Вещи по большей части Настины, у меня совсем немного платьев. Остались те, которые я брала с собой из дома отца. Я не выросла, не поправилась, скорее наоборот, похудела. Самые дорогие платья я сдала в комиссионку. Что-то приобрели, пока Павел работал и все было хорошо. Короче, не большой выбор для пафосного ресторана. Один вариант – черное строгое платье, прямое, до колен, без рукавов. Похожее, только гораздо более дорогое, было на мне в тот вечер, когда я и Тагир. Так, стоп, хватит! Да, я вернулась в родной город, но нельзя позволить воспоминаниям сожрать себя! Валиев на меня отреагировал более чем хладнокровно. Можно успокоиться – я не интересна ему. Пара гадостей, что сказал – не в счет. Все же у него есть причины меня презирать, и я это принимаю. Думаю, если бы захотел отомстить, он бы меня где угодно нашел, и не стал бы ждать так долго.

У меня раскалывается голова, перенервничала за эти дни. Ужасно не хочется идти на встречу, но я себя заставляю.

**

– Ты сегодня очень красивая, Вилена, – говорит Виталик, оглядывая меня с головы жадным взглядом.

На чёрное платье, сверху я накинула короткий пиджак, типа болеро. Мой наряд даже вечерним толком не назовёшь. Я не старалась выглядеть привлекательно. Наоборот, хотелось, чтобы у нас с Виталием все прошло сугубо в рамках деловой встречи. Я понимала, что таких денег как мне нужно, скорее всего у него нет, но я обязана все равно рассмотреть все варианты. На днях придется связаться с родителями Насти, в основном там все решает отец. Мать мало что в реальной жизни волнует, как бы ни было это странно. Я должна сказать им, что нашла деньги. Должна успокоить этих алчных людей, чтобы не натравили полицию.