Ректор, жги!

В общем, Настя поняла, в чем заключается разница между цветочками и ягодками, потому как все предыдущие тяготы теперь казались сказочной прогулкой по жёлтой дороге Изумрудного города.

Пару раз она даже всплакнула в уединении студенческой спальни, отчаянно скучая по прежней невезучей, но, как не крути, все же более спокойной жизни.

— Лебедева, не спать!

Громкая команда Луаржа подстегнула Настю, придав ей ускорения. Нет, он точно вылитый Наполеон. Такой же психопат.

Одногрупники собрались в кучку, наблюдая, как будущая спасительница мира, а слухи разлетелись так быстро, что можно было только удивляться, трусит по беговой дорожке Академии. Настя натурально чувствовала себя диковинным зверем, которого теперь изучали со всех сторон. Только Касандра и Амелия по — прежнему вели себя с ней нормально. За спиной не шептались и периодически со смехом просили дать  огоньку.

Когда несчастная красная и потная блондинка заходила на очередной круг, окно в районе второго этажа здания, располагавшегося совсем рядом со спортивной площадкой, открылось, и оттуда почти по пояс высунулась Аделаида, которую девушка теперь на всякий случай обходила стороной

— Лебедева, срочно к ректору!

Настя бросила в сторону насупившегося Луаржа торжествующий взгляд и весьма резво сменила курс, устремившись к Академии.

Вольдемар Эстера ждал её, сидя за рабочим столом. При этом вид имел несколько смущенный, а это настораживало.

— Садись.

Он махнул рукой в сторону дивана. Удивительно, но с момента  той встречи  в покоях императора, когда девушка узнала о своём происхождении, ректор обращался к ней без прошлого ужасно бесившего "вы". Они будто стали немного ближе, в том смысле, который имеют товарищеские отношения.

— Я тут подумал... Размышлял о твоём пробуждении. У меня есть тема для разговора, которая  может показаться тебе... несколько личной.

Настя напряглась ещё больше. Смущенный Вольдемар Эстера откровенно пугал.

— Ты невинна? — выдохнул, наконец, ректор волнующий его, правда не понятно с какого рожна, вопрос.  — Нет, я знаю, что у тебя были отношения в прошлом... Но, мало ли... Может не произошло...

— Извиняюсь, конечно, но разве  это имеет значение?

— Видишь ли, я нашёл в одном старом трактате версию, что пробуждение может случится в момент становления и развития женского естества объекта.

Настя чувствовала себя очень глупо. Обсуждать с мужчиной, который ей безумно нравился интимную жизнь было как минимум странно.

— Ну... Не думаю, что это мой случай...

— Ясно... А там, в прошлой жизни у тебя остался кто-то, о ком ты, возможно, скучаешь?

Да что за идиотский разговор?

— Простите, Лорд ректор, но, мне кажется, это моё личное дело.

— Теперь, когда от тебя зависит многое, места личному нет, — вдруг заявил крайне раздраженный ректор. — Даже  в виде тех студентов, которые строчат по ночам любовные баллады в твой адрес.

У Насти натурально стал поддергиваться правый глаз. Какие ещё любовные баллады?

Ловец двинул к краю стола стопку каких-то исписанных листов. Настя подошла, взяла самый первый и чуть не села прямо на пол. В красочных выражениях, с использованием витиеватых оборотов некто Марек Обливан объяснялся ей в чувствах. Как она поняла, что ей? Да потому что в тексте раз сто присутствовало её имя.

— Что это? — она изумленно уставилась на ректора.

— Это? Признания, которые по утрам Ротфорд собирает у твоей двери.

— А Вам то они зачем?

— Ты теперь — практически самая главная персона нашего мира. Не хватало, чтоб именно сейчас какой-нибудь сопляк вскружил тебе голову, отвлекая от главного.

Нет. Это возмутительно. Значит, сам он на неё, как на женщину, даже не смотрит, но и другим, получается, тоже нельзя. Чистая собака на сене. Настя вообще-то все двадцать три года полагалась только на себя и решала все тоже сама. Поэтому, лезть в её личную жизнь тоже никто не будет.

— Знаете, Лорд ректор, это, чтоб Вы знали, нарушение личного пространства. Может, мне наоборот требуется внимание со стороны противоположного пола. Может я чахну без этого. Я, представьте себе, девушка... То есть женщина. И Вы вообще не имели права на подобное вторжение.

— Аааа... Вот оно что, — протянул Ловец, гипнотизируя девушку потемневшим взглядом. — То есть ты ещё и вертихвостка? На, держи.

Он толкнул всю кучу любовных писем в её сторону, отчего листы посыпались вниз, нарушая идеальную чистоту ректорского кабинета.

— Только учти, я, как руководитель данного учебного заведения, являюсь практически твоим опекуном, поэтому, все отношения с противоположным, как ты это называешь, полом, в любом случае происходят только с моего разрешения.

— Щас!

Настя демонстративно собрала любовные послания, сунула их под мышку и, не спрашивая разрешения, вышла из кабинета, громко хлопнув дверью напоследок.

Вольдемар, застонав,поставил локти на стол и  обхватил голову руками. Мать всеблагая, он ведёт себя, словно психованный подросток. Но его безумно выбесили все эти стишки и признания. Что за коллективное помешательство на его писательнице. Тьфу ты, она же вовсе не сочиняет истории... И откуда это собственническое "его"?

Когда Ротфорд принёс первые письма, Ловец только усмехнулся. Но вот, едва баллады стали сыпаться со всех сторон к одной единственной двери общежития, в глубине души ректора зашевелилось чувство, подозрительно похожее на ревность. Да ещё, если наблюдать со стороны, а он к своему ужасу делал это постоянно, сам поражаясь потребности видеть  блондинку хотя бы с помощью магии, Анастасия весело переговаривалась со всеми отирающимися рядом юнцами, которые млели и идиотские улыбались от её внимания. Неужели она не понимает, что история  происхождения, ставшая достоянием общественности с подачи императора, придала её образу увлекательный флёр романтичности? Молодые маги просто запали на девушку, которая оказалась настоящим драконом. Всё!

Он даже спорил с Аргусом, убеждая того оставить  информацию в состоянии государственной тайны. Однако император заявил, что, если громко и во всеуслышение сказать о появлении потенциального дракона, это может спровоцировать таинственного кукловода, закрутившего столь мутную  историю, на необдуманные поступки, что выдаст его с головой и даст возможность окончательно разобраться с цепочкой всех событий, а также с их причиной.

Зато теперь Вольдемар Эстера, прочитав кучу посланий, в которых было двадцать приглашений на свидание и около тридцати предложений руки и сердца, безумно ревновал Анастасию, отчаянно себя за это в глубине души ненавидя.

От тяжких дум ректора отвлек крик, раздававшийся со стороны одного из учебных классов. Ловец вскочил на ноги и бросился туда, где, судя по шуму, творилось что-то крайне ужасное.

Он распахнул дверь помещения, в котором, согласно расписанию, студенты четвёртого курса под руководством Марты Эдеску изучали демонов, путем вызова самых слабых их представителей в специальный заговоренный круг.

Однако особь, бросавшаяся на выведенную особым раствором черту, являлась отнюдь не низшим демоном. Полыхая адским огнём, в кругу вызова бесновался самый настоящий Князь. Эдеску держала защиту из последних сил, уже практически заваливаясь на пол, потому как обычно в противостояние с высшим представителем адского мира вступала как минимум тройка сработавшихся Ловцов.

Ректор подбежал к Марте и вцепился ей в руку, создавая дополнительную защиту, а также  вливая силу, но  он прекрасно понимал,  долго они не выдержат.

— Какого черта?! — крикнул Лорд Эстера бледной преподавательнице, — Вы что, решили сократить количество обучающихся до абсолютного нуля?!

— Я ничего не понимаю, Вольдемар, вызов был совершенно обычным, направленным на простого рядового демона. Я же не безумная, призывать Князя.

Ректор помог женщине подняться на ноги, краем глаза наблюдая за рычащим высшим и держа под контролем круг, который вибрировал от силы бьющегося о него рогатого существа. Если эта особь вырвется на свободу, то  оставит от всей Академии очаровательную выжженную воронку.