Няня для майора

Я бы с огромным удовольствием отослал Инну к Башметовым, да вот Утенок не поймет. Да и девочку лишний раз обижать не хочется. Ладно, со своими хотелками я справлюсь. Очень кстати, что моя тушка болит почти везде. Можно сказать, что если физиологически я готов к завоеваниям, то физически – даже дышу через боль в грудной клетке. Минимум две недели у меня есть.

Может быть, если я придумаю, как развлечь Инну, она перестанет влипать в двусмысленные ситуации и меня отпустит? Нет, я мог бы списать все на «голод» и снять подходящую особу для его утоления. Но даже одна мысль об этом вызывает отвращение. Вспоминаю Окси, и как она подставила меня. Вот уж где женщина с «душой» нараспашку. Или женушка моя покойная… Надо бы навестить Довженко. Скорей бы Земченко решил этот вопрос.

Кидаю взгляд на сабвуфер, смотрю на время. Ничего себе – скоро рассвет, а я ни в одном глазу еще, как говорится. Внезапно мне перестает хватать воздуха, потому что на шею опускается тоненькая нежная ручка. Невольно вспоминаю, как её хозяйка, вся такая мокрая, прижималась ко мне в ванной, и вдруг стало плевать на боль. Вообще мир словно замер, в ожидании чего-то. Если бы Абесинка дала хоть один намек, я бы уже не остановился. Не смог бы. Голод – штука такая… Да мля! Кого я обманываю?! Я привязываюсь к своей рыжей ходячей катастрофе вкупе с бесючим характером! Иной раз конкретно так бесит. Зато папа там вполне ничего. Удар хороший. Неудивительно, в кого доченька пошла. В принципе, и послужной список у капитана Антонова, если бы не одна история, из-за которой он мог бы быть уже полковником, вполне на уровне. Однако, меня такие нюансы не смущают. Мне с ним не жить. Про женитьбу Семен Викторович пошутил зачётно, да вот только мимо кассы. Хотя…

Идиот! Какой же я идиот, что уложил Инну рядом! Как же она вкусно пахнет! Против воли перехватываю ладошку своей рукой и притягиваю ее к губам. Давно ли мне хотелось просто поводить носом по нежной коже? Очень давно. Но то были пяточки, спинка и животик сына. Здесь же я готов ластиться об эту руку сколько угодно. Абесинка – моя боль, потому что я слишком сильно ее хочу. Но не могу. Не должен.

С большим трудом переворачиваюсь на бок, так и не выпустив нежную добычу из рук. Подкладываю ладошку рыжика себе под щеку. Чуть-чуть полежу, и уйду на диван в гостиную. Или в кабинет. Поработать бы не мешало. Да и придумаю хобби для рыжика. Даже парочка идей созрела, но мне еще нужно это тепло. Оно словно исцеляет. Прикрываю глаза.

Прихожу в себя, как едва слышно пищат наручные часы, оповещая, что уже шесть часов утра. Почти нос в нос утыкаюсь в бесючую малую. Судя по всему, она подползла ко мне, потому что на меня закинуты руки-ноги. Должно быть, спит ночами с Гошей. Улыбаюсь. Интересно, а я могу украсть один невесомый поцелуй у спящей красавицы? Если мне все равно гореть в аду…

Тянусь, чтобы осуществить задуманное. Абесинка словно чувствует и призывно приоткрывает пухлые розовые губки. В предвкушении облизываю свои, внезапно пересохшие. Понимаю, что я ворочаюсь на боку, где трещины в ребрах, но плевать на это. Глаза затягивает поволокой, и я готов заплатить любую цену, лишь бы вкусить запретный сладкий плод. Наконец, я насколько близко, что чувствую размеренное дыхание рыжика. Провожу носом по ее щеке. Поднимаю глаза – все еще спит. Ну все. Сейчас или никогда. Едва касаясь нежных губ, тут же стыдливо отстраняюсь. Спит красавица. Ну нет. Это тебе за все издевательства надо мной! Уже ничего не опасаясь, властно накрываю девичий рот своим. Язык тут же проникает внутрь, а мои губы начинают терзать Иннины. Срывает крышу окончательно, когда Абесинка отвечает на поцелуй! Бум! Словно ядерный взрыв внутри!

Но не успеваю насладиться моментом, как оживает мой телефон. Дьявол! Инна сама начинает ворочаться, и переворачивается ко мне спиной. Чтоб вас всех! Кто такой бессмертный?

Земченко. Вспомнил, мля, на свою голову… Ладно, живи.

Скидываю звук и стараюсь максимально быстро покинуть комнату. Бросаю беглый взгляд на мою Абесинку. Мою? Мою! Что я творю? Животное! Это же ребенок в пижаме с поросятами! Милая, непосредственная, ранимая. Наш первый последний поцелуй.

– Здравия желаю, не спится? – пытаюсь скрыть разочарование в голосе, но, видимо, получается не очень.

Медленно бреду на кухню. Забавно, но мне даже легче стало. В смысле болит меньше.

– А что ты такой недовольный, словно я тебя с бабы снял? – с ехидством бросает собеседник. А после, серьезным тоном добавляет, – В твоих же интересах, чтобы это было не так.

– Алик, давай к делу. У меня все болит. И нет, Инну я не трону, если ты об этом.

Он лишь фыркает в трубку, мол, так мне и поверил.

– Я узнал то, что ты просил. Послезавтра, в точке шестнадцать восемьдесят семь состоится твое свидание. Время – без четверти полдень. Больше десяти минут дать не смогу.

Все правильно – вдруг я на прослушке после всех событий. Припоминаю карту по памяти. Довженко перевозят десятым маршрутом. Дорога проходит рядом с промзоной. В указанной точке в лихие девяностые часто проходили «стрелки», потому что место удобное. Значит, в этом месте кортеж или перехватят, или есть договоренность об остановке. Рассуждать об этом резона нет. Да и наверняка Земченко подстраховался с обеих сторон. Папаня кента и ему дорогу перешел в свое время. Тут двойная выгода.

– От души!

– Погоди! Обед будет на пятерых. Не обессудь.

Ну да, куда я теперь без надзора. Мля. Не хотелось бы при парнях обсуждать некоторые вопросы. Но может и обойдется.

– Добро. Слушай, еще просьбу можно?

– А рассчитываться как будешь? Натура у тебя вся помятая, – ржет, сволочь. Хотя в действительности, Алик нормальный чел.

– Фролов работает все там же?

– Не пугай меня, Бай.

– Это не для меня. В подарок, – словно школьник, оправдываюсь я.

– Мда, обработала тебя девчонка…

Я лишь предупреждающе рычу в ответ.

– Понял. Сделаю, – бурчит Земченко и скидывает вызов.

Только сейчас замечаю, что в процессе телефонного разговора, успел поставить в духовку творожную запеканку. В комбайн кидаю яблоки, свежую черешню без косточек и лимон. Запускаю кофемашину. Пока готовится завтрак, неторопливо накрываю на стол. Фрукты, орешки, абрикосовый джем. Наверное, нужно еще тосты сделать – вдруг Инна не ест запеканку?

– Ты почему не спишь? Тебе нехорошо? – раздается за спиной заспанный девичий голос.

– У нас на сегодня большие планы. Поэтому, решил день начать пораньше, – отвечаю, не поворачиваясь, потому что губы заныли, надеясь на новый поцелуй. А так как я даже штаны не накинул – не уверен, что стоит показывать свои фантазии. – Иди умывайся и буди младшего. У меня почти все готово.

– Ладно. А какие у нас планы? – заинтересованно спросила Абесинка.

Хах, ребенок. Любопытная рыжая малышка.

– Ну как, будем учить тебя водить машину, мне-то за руль никак.

Инна

Выбираюсь из душа и кутаюсь в полотенце. Непонятное беспокойство заставляет выйти из моей комнаты на поиски Бабайки. Бреду по дому, но нигде не могу найти Антона. Так странно, что же случилось? А, стоп. Должно быть, он в спальне. Чуть не бегом направляюсь туда. Кровать все еще примята после сна, а в ванной слышится едва уловимая возня. Приближаюсь и заглядываю в приоткрытую дверь. Сердце тут же пропускает удар.

Майор стоит в одном полотенце, обернутом вокруг бедер. С темно-русых волос на мускулистые плечи капает вода и тоненькими дорожками разбегается по всему торсу. Даже несмотря на синяки и пластырь – это тело зачаровывает. Немного смуглая кожа с небольшой порослью волос на твердой накаченной груди. Сразу залипаю на ней. Интересно, она чувствительная? Я читала в Космополитене, что если у мужчин, чувствительная грудь, то они самые потрясающие любовники. Я думаю, если исходить из терпеливости и заботливости, то Антон – наверняка очень хорош в сексе. Черт! О чем я только думаю! Но уже не могу остановить поток своих мыслей... Взгляд ползет ниже, цепляется за старый шрам справа от пупка. Волна неконтролируемого ужаса тут же накрывает с головой.