Страница 25 из 51
– Здравия желаю. Какими судьбами такие люди у простого смертного в гостях? – подыхать, так с песней. Язык мой…
– Вижу, по тебе здравие бронетранспортером проехалось, Бойков. Особенно, по голове, – первым вступает генерал-лейтенант в отставке Аркашин.
– Ну что вы, Лев Иванович. Исключительно потопталось и то – больше самолюбие пострадало. А на голову я всегда был бо-бо. Иначе Артур Валерьевич в мою сторону бы и не глянул, не так ли? – смотрю на своего, с позволения сказать, шефа. Действующий генерал-майор Легенький. Тот случай, когда и погоняло придумывать не надо. Особенно учитывая тучное телосложение и силу удара…
– Не дерзи, щенок. Скажи спасибо Земченко, что ты еще на работе числишься. Это ж хуже армейской самоволки! Ты чем вообще думал? Яйцами, что ли? Да вот мне кажется, что их у тебя и нет, как и извилин. Это ж надо так подставиться?! Еще и в чужом регионе! Думаешь, мы всесильны? – может хорошего человека много и не бывает, а вот начальства должно быть мало.
– Альберт Витольдович, точно Бог! Благодарю, – пробую привстать, чтобы кивнуть.
Фааак! Как же больно! Я и забыл, что такое огнестрел. И нога еще ноет. И голова. И там, и там, и там – везде наложили швы. Трещины в трех ребрах, сотрясение средней тяжести, что-то с плечевым суставом – не понял точно, и еще масса приятностей. Благо, я успел договориться с местными насчет обезбола. Перед отъездом нашпигуют, ну и с собой на неделю хватит, если не злоупотреблять.
Земченко скалится, видя мою боль.
– Расклад такой. По официальной версии – тебя направили разработать наводку о контрабандистах. Ты провалился и попал в плен. Мы тебя вытащили. Значит, на ближайшие сто двадцать дней ты на больничном. Потом будешь в отпуске. К работе вернешься, когда я скажу. И еще, мельчайшая провинность – и ты не у дел.
А что, тон Легенького даже бодрит. В принципе, ничего нового я не услышал. Все примерно так, как я и предполагал.
– Мы отправили под стражу почти четыре десятка причастных лиц. Твой Довженко, за которым ты так гнался, жив-здоров – долго сидеть будет. Мы бы и не сунулись тебя искать у него, если бы не Макеева. Она у нас давно на прослушке, все понять пытались, что не так, а как твоя фамилия замелькала, паззл и сложился, – вот Алик Земченко – это я понимаю, мужик! – Но тот факт, что ты моего племяша впутал, тебе еще аукнется от меня лично.
– Да понял я, что важные дяди пришли меня добить, – и почему я не могу промолчать?
– Нет, дружочек, лично я подожду, пока ты бегать сможешь. Да и есть один товарищ, кто жаждет с тобой познакомиться. Бойся – скоро тебе прилетит.
– От души, Лев Иванович, чесслово.
– Как говорится – "сам дурак, и пряники с медом соответствующие кушать будешь", – подхватил Земченко.
Заговор, мля.
Так. Я теперь от них долго не избавлюсь. И хамить особо нельзя. Все-таки, дяди серьезные. Ладно – Алик. Он – душа компанейская. Еще одна из причин нашей дружбы с Башметом. А вот остальные… Хм.
– Документы у меня, – неожиданно в дверях возникает Демон.
Пападос.
– Какие, мля, документы? Вы что тут щенки удумали, а? – вот тебе и душа… Угрюмый и рычащий Земченко не сильно на человека похож в таком обличии.
А выбора все равно нет – капитуляция.
– Раскусили. Я сбегаю домой. И нет, я не тронулся башкой, и да, я уверен.
В палате наступила долгожданная тишина.
– Если ты сдохнешь – я лично тебя убью, – только и произносит Легенький.
А что, логично. Двум смертям не бывать, как говорится. Палата стремительно пустеет. Остается только Башмет.
– Знаешь что, а собирайся-ка ты сам. Дома сам же себя обслуживать будешь, не так ли?
– Ты на что намекаешь?
Конечно, намекает он на рыжую «медсестру». Вот только я не нуждаюсь. Пускай занимается тем, о чем мы договорились.
– Естественно, сам. Не хватало еще сыну свои слабости показывать, – как можно спокойнее отвечаю Демону, а он в ответ лишь неопределенно хмыкает.
– Ну да, ну да. Кстати, Лена их уже отвезла домой. Холодильник забит продуктами, но никакой домашней жратвы. Моя женщина тебе готовить не будет.
Ревнивец! Капитошка кроме него других и не видит. Это с первого занятия было понятно. А когда я всю историю узнал, то вообще порадовался за ребят. Но нет, я не хочу любить. Влюбленный человек уже не принадлежит себе. Мне слишком дорогую цену пришлось заплатить из-за баб в своей жизни. Хватит. Надо думать, как ребенку восстановить психику, чтобы он заговорил. Да и пора бы Ванечке в школу.
Дьявол, почти пятнадцать минут я только встаю с кровати. А еще одеться необходимо. Демон лыбится, подпирая стенку. Скотина.
– Если решишь вернуться на «курорт», апартаменты я тебе обеспечу.
– Если ты не закроешь рот, мой «люкс» достанется тебе.
– Пациент скорее жив, – ржет в ответ Башметов.
– Ага, если пациент хочет жить, то медицина бессильна, – пытаюсь улыбнуться в ответ.
С горем пополам, я все-таки самостоятельно собираюсь. Однако новая проблема – я с трудом стою на ногах, а передвигаться вообще адски больно. Прошу друга принести воды, а сам всаживаю в ногу первую порцию обезбола. Ну что, хотя бы домой доеду.
Есть момент, который я не учел. У меня итак чуть повышенная температура тела, а сейчас, на фоне травм, она поднялась еще выше и быстро выжгла в крови препараты. Собачий потрох!
Вариантов нет, позволяю Демону помочь мне войти в дом. Нас ждут. Ну зачем она вылезла!? Не хочу видеть это рыжее чудо. Нет же, свои пять копеек тоже вставить нужно. Только вот ляпать языком тоже нужно уметь. Нарывается. Ну уж нет. Я не стану вступать в дискуссии с девчонкой. Не доросла. И она здесь не за этим. Стараюсь бросить в нее пустой взгляд. А, не нравится, да?
Зову Утенка. Господи, сына перепугал! Может действительно стоило хоть пару дней отлежаться? Хрена им лысого, я соскучился по родным. По Ванечке, в смысле. А мой малыш заметно окреп. Или я совсем сдал. Как-то сложно удержать его. На ребра давит, кажется, бок сейчас разорвет. Черт. Но это ничто в сравнении с тем, как меня обнимает сын. Как же мне его не хватало! Мой!
– А можно и мне на ручки? – встревает Абесинка.
Это вынуждает взглянуть на нее. Смотрите-ка, дрожит. Что за игру ты задумала?
– Демон, какого ляда ты еще здесь? – шиплю на друга.
Его уши мне сейчас не нужны. Фыркает, но выходит, кивнув рыжей напоследок.
Я так и не отрываю взгляда от Инны. Стоит, пошевелиться боится. Я тебя выведу на чистую воду, девочка.
– Ванечка, иди поиграй в комнате, хорошо? А я к тебе чуть позже загляну. Договорились? – стараясь не делать резкий движений, опускаю сына на пол.
Утенок улыбается, кивает и тут же убегает наверх.
– Ну и я пойду – тихо бормочет Абесинка. Снова бесит.
– На ручки? – ухмыляюсь я.
– А ты в состоянии?
Чего, мля?
– А я думал, ты не планируешь со мной спать? – выплевываю первую ассоциацию.
– Да как ты… – Смешная, надулась, похоже, я ляпнул что-то не то.
А почему мне должно быть не плевать? Она все равно никуда не денется отсюда. Пусть ребенком занимается.
– Да как я что? – бабы – это самое большое зло на планете. Даже кошки – и те стервы, если они не кот.
– Ишак ты полиэтиленовый, вот ты "что"! – Выкрикнула гадость и сбежала. Ребенок.
Смотрю на уже давно опустевшую гостиную и думаю о том, как же тяжело будет ужиться с Абесинкой. И чем я только думал, когда тащил ее в свой дом? Ну вот зачем на моей территории баба? Теперь и избавиться от Инны будет проблематично. Нет, спасибо ей, конечно, за сына. В том плане, что была с ним эту неделю. Но вот эти её странные выпады в мою сторону… Не хватало мне еще влюбленной дурочки для комплекта.
Хотя, о какой любви я могу рассуждать? Леся оставила после себя пустоту. Окси подорвала доверие к бабам окончательно. Почему они изменяют? Зачем Олеся вышла за меня? Я же подозревал что-то, догадывался. Еще тогда. Много лет назад. А сейчас… Ощущаю себя многоразовым презервативом. Можно было бы включить режим идиота и забить на слова Довженко. Но ведь факты – штука упрямая. Раз эта падла не наврала про Оксану, смысл не верить ему касаемо Олеси? Нахрен баб!