Няня для майора

Парни вступают в перестрелку, а я откатываюсь в сторону и вижу, как к одной из машин, с кипой бумаг в руках, передвигается Довженко. Его прикрывают два тела. Адреналин тут же разгоняет кровь, заставляя мозг перекрыть сигналы боли и заглушить инстинкты самосохранения. Утенок, я сделаю это для тебя! Для нас обоих. Я заставлю урода пожалеть о каждом своем слове. Рыжий он! Обрею, мразь! У моей мамы были волосы цвета осенней листвы, сын очень на нее похож. И на мои детские фото. Тут и тест не нужен. И плевать, с кем кувыркалась Леся! Ваня – мой! Да они с Абесинкой больше родственники, чем со сраным Довженко. Урою!

Организм мобилизует все резервы, вот оно – второе дыхание. Мне везет. Одного бойца уже подстрелили, и я могу подхватить его оружие. Однако Довженко, подставляя второго охранника, прыгает в первый джип и срывается с места. Мне ничего не остается, как воспользоваться вторым авто.

С диким визгом машина срывается с места. Беру курс за Довженко. Как только, удается поравнять авто примерно на одной колее с джипом спереди, открываю окно, и начинаю палить по колесам. Черт! Столько осечек у меня не было никогда! Паскудина еще и машиной виляет из стороны в сторону, пока мне не удается попасть в переднее правое колесо. Довженко пытается уйти из заноса, но заднее правое съезжает на песок. Всё – машина уходит в неконтролируемый занос. Епта, полный привод. Я прижимаю его сзади до тех пор, пока не ощущаю резкий, вырубающий удар. Кажется, джип рыжего влетел в дерево, а я – паровозом в зад. И снова темнота…

Что же так противно пищит? Дьявол. Почему щиплет вену? Мать вашу за ногу, как тяжело дышать, что-то мешает. Трубка?! Пробую дернуться. Выходит с трудом, но внимание я привлекаю.

– Очнулся! Лежи, сейчас врач трубку достанет. Пришлось интубировать и реанимировать. У тебя мотор встал. Вообще чудо, что ты еще жив.

Дальше начинает процесс обследования меня на предмет повреждений. Без сознания я пролежал часов восемь. Так говорят. Повезло – Башметов здесь, что-то решает. Я как раз хочу домой. А он… Сволочь, сопротивляется! Орет еще, что долго меня искали, что я скотина, мог бы предупредить о том, что удумал. Называет меня старым маразматиком, придурком с погонами, бараном тупоголовым (с этим я как раз согласен), дальше идут какие-то адские проклятия, видимо. Не могу разобрать. Но я ж баран, буду стоять на своем до конца!

Наконец-то я сумел убедить Демона, что мне нужно домой. Не важно, что физиономия – в мясо – отбито практически все, и даже ложку я не могу держать самостоятельно. Ненавижу больницы. На дух не переношу докторишек. Маму угробили… Каждый раз рассказывали, что вот это новое лекарство или метод лечения непременно помогут… Столько денег выкачали… А по факту – на матери опыты ставили, экспериментальные программы тестировали. Зато клоуны в белых халатах диссертации на этом позащищали. И плевать всем было, как она страдает. Я многого не видел. Не знал. Сам бы руки оторвал и куда надо прикрепил этим эскулапам.

А что там с Довженко? Пес с ним. Все потом. Я хочу домой. Завтра я буду в родных пенатах. С рыжиками. Точнее с сыном. Нахрен баб!

[1] – отрывок из поэмы «Мцыри» М.Ю. Лермонтова.

Глава 10

Инна

Ночь тянулась бесконечно долго. У меня в голове прокручивались тысячи способов, как избежать наказания за убийство. Естественно, варианты причинения смерти одной потеряшке я тоже продумала. Всё, вплоть до мелочей.

Боже! Откуда во мне столько злости? Но сейчас я неимоверно сильно злюсь. Нет. Не так. Я в БЕШЕНСТВЕ!

Несколько часов назад Лена привезла нас с Утенком в дом Бойковых. С минуты на минуту Дима должен доставить из больницы майора. Мне кажется, я убью Бабайку в ту же секунду, как только он переступит порог своего же жилища. Сволочь! Переполошил уйму народа! Вынудил своих друзей поставить на уши несколько регионов. Меня заставил волноваться… За недолгое время знакомства я как-то привыкла к нему... Даже странно. А тут раз – и нет. Да и плевать бы на него, если бы не Ванечка. Это так трудно каждый раз видеть немой вопрос в глазах ребенка «Где же папа?» и не знать, что на него ответить.

Понять не могу, чем можно заниматься целую неделю и не выходить на связь со своими же друзьями? Майора что – дебил понюхал? Или ему на каких учениях в противогаз портянки недельной носки подсунули, и он теперь дурачок, со справкой вышел? Выходит, нормальным только прикидывался? Сволочь! Значит, как Гошу через окно мне в комнату подсунуть, у него мозгов хватило, а как на связь выйти – так все, лимит исчерпан?! Или у него одноразовая извилина? И та – прямая. Только уши и придерживает, чтоб не отпали.

Открывается входная дверь.

– Да убери ж ты от меня свои лапищи! Вали домой и Капитошку тискай! – негромко шипит Бабайка.

– Если я сделаю полшага от тебя в сторону, ты трупом впадешь в дом и малых перепугаешь. Кто потом тебя собирать по кускам будет? Робот-пылесос твои останки не возьмёт, клининг лишние вопросы задавать будет, а так – мы почти вошли. Давай, – тихо отвечает Дима.

В смысле – трупом!? Что, все так плохо? Застываю посреди гостиной и напряженно смотрю на дверь. Сначала медленно появляется спина Демона, затем я вижу, как его руки неторопливо втягивают внутрь… Не-ет! Это не майор! Какое-то зомби-подобное создание, едва напоминающее совсем недавно цветущего человека. Голова перебинтована, лицо серо-зеленого цвета, даже ссадины его не оживляют. Правая рука подвязана. Левой рукой Антон держится за бок – видимо, у него что-то там болит. Хромает на одну ногу. Едва передвигается, я бы даже так сказала. Весь осунулся, похудел, оброс щетиной. Сердце сжимается, но я же злюсь.

– Дим, ты из какой могилы ЭТО вытащил? Иди, закопай обратно. Нам нормальный папа нужен. Нечего ребенка пугать.

Демон фыркает. А майор лишь поднимает на меня глаза. От этого становится не по себе. Пустой взгляд, словно бы меня и нет.

– Ваня, папа дома. Сынок! – стараясь как можно громче, произносит Бабайка.

Со стороны лестницы слышится топот. Все правильно, Утенок соскучился, бежит к отцу. Однако, сбежав по ступенькам вниз, малыш, наконец, поднимает голову на отца и замирает, метрах в полутора от него.

– Эй, Утенок, ну же? Я скучал по тебе. И да, я знаю, паршиво выгляжу. Но, мы ведь с тобой справимся. Правда же?

Ваня нерешительно, но приближается к майору.

– Бай, я бы на твоем месте не делал этого, а если швы…

– Демон, рот закрой. И тебе уже домой пора. Свободен! – не дав договорить, рычит на Диму Бабайка.

Однако Демон уходить не спешит. Швы? Какие швы? Антон… ранен?! Ой, мамочки!

Майор же, как только Утенок приближается достаточно близко, чуть присаживается, и подхватывает сына левой рукой. Вот это силище! Хотя, чему я удивляюсь? Я ведь тоже на ручках у Антона каталась. Было приятно. Но сейчас другая ситуация, и я вижу, как Бабайке тяжело. Кому и что ты пытаешься доказать, майор? Ванечка же, наконец, обнимает отца за шею, прижимаясь сильнее к нему.

– И я скучал по тебе, сынок. Ты мой, только мой, Ванечка, – тихо шепчет малышу отец.

– А можно и мне на ручки? – невпопад выпаливаю я.

Антон лишь снова поднимает на меня взгляд…

Антон

– Тох, ну давай ты еще в больнице полежишь, а? – никак не унимается Демон.

– Мля, Башмет, мы же вчера договорились! Ты обещал. В конце концов – я по званию старше!

– Ага, и умрешь тоже раньше, особенно, если будешь себя так вести, – ржет этот бугай. – Ладно, хоть и не хочу, но ты ж мне китайскими палочками все кишки выешь, так что, пошел я оформлять твою выписку. Тем более, что к тебе гости. Добро пожаловать в ад, Бай.

Что за пипка комара? Какие гости? Почему в ад? Но я не успеваю вслух задать свои вопросы, потому что Демон исчезает. Телепорт долбанный. Но в палате кукую я недолго. На пороге появляются аж три, мать его, мужчины. Согласен. Кажется, мне кранты. И умирать я буду долго и мучительно.