Семья напрокат

А эти самые девчонки тем временем хитренько переглянулись и дружно закивали, как китайские болванчики. Ура, двое уже на моей стороне. Осталось лишь папашку на свою сторону зла утянуть и дело в шляпе. Хотя его голос можно не учитывать, будем брать мнение большинства, и нерадивый отец явно проиграет на голосовании. Факт. Угу, демократия, мать вашу. А я переживала. Делов то, как оказалось, на пять минут. Вовремя же мне эти двое на пути повстречались.

– Вы же понимаете, что я совершенно не нуждаюсь в деньгах, а тем-более в ваших?!

– Ну и отлично. Значит с меня стол, а с вас троих – компания. Так понимаю, вы согласны. Это же просто замечательно! – хлопнула в ладоши, удостоверившись, что мужчина не протестует, вставая из-за столика. Хотя судя по его злому взгляду, он хотел, но не успел вставить свои пять копеек.

Подмигнула поддельницам, улыбаясь. А они ничего такие, славные малышки, а я почему-то всегда держалась от детей на расстоянии вытянутой руки. Выудила из сумочки свою визитку и телефон, уже готовая записывать номер мужчины. Положила визитку с номером на стол, взглядом намекая, чтобы папаша быстрее забирал ее и не забыл позвонить, но тот почему-то не спешил. Да что ж тугой то такой, а? Все надо на пальцах разъяснять что ли? Ну ладно, мы не гордые, когда нам чего-то действительно надо. А семья мне нужна кровь из носу.

– Значит так, вот это мой номер, ферштейн? – ткнула указательным пальчиком в несчастную прямоугольную бумажку, а сама не отводила глаз от Виктора, внимательно наблюдая за тем, чтобы до него уж точно дошло, а то мало ли. Тот, слава тебе Господи, кивнул, но как-то обреченно что ли. Ну и славненько. – Позвоните сейчас мне, я сохраню ваш номер, – а то мало ли, даст еще какой-нибудь левый, потом ищи его свищи, с собаками ищи. А так, я буду точно уверена, что номер правильный, да и вообще какой-то он нерешительный.

Мужчина поджал губы, сцапал визитку и набрал мой номер. Телефон в моих руках завибрировал, сообщая о звонке. О, есть контакт! Так и записала его тут же “МУЖ”. Девчонки похохотали и забрали визитку у муженька, тот даже глазом моргнуть не успел, как они все это быстро и сообща провернули. Одна отвлекала, другая творила. Шустрые какие!

– Так, девчонки, папашку больше не пугаем, лыжи никуда не намыливаем. У нас с вами дело особой важности, ферштейн? Я могу на вас положиться?!

Те опять лишь в ответ кивнули, закатывая глаза, и так тяжело вздохнули, будто бы я у них все сладости отобрала, а не попросила вести себя более-менее послушно. Да если сыграют, как надо, то я им камаз сладостей организую. Не уверена, что их папашка будет в восторге от этого, но я не ему же подарю, а детям. А ему… Ему, кстати, тоже не помешает, а то сидит тут с кислой миной, а шоколад наполняет наш организм гормонами радости. Или это бананы делают? Или поцелуи? Черт, забыла. Ой, да ладно, себе то можешь не врать Аллочка, засмотрелась на губы этого горяченького папахена, вот и поплыла. Ай, как не стыдно. Хотя когда это мне было стыдно? Стыдно, когда видно, а у него пока ничего не видно. Что, в общем, тоже печально.

На радостях даже есть расхотелось, и раз я уже встала из-за стола, то надо сваливать, чтобы не мозолить дальше глаза Виктору, а то он и так вон как недобро на меня косится. Ой, лучше ему так не делать, а то он и так сам по себе привлекательный, а когда хмурится и зло сверкает глазами, меча молнии... Вообще атас! У всех мимо проходящих женщин сейчас трусы намокнут и уведут моего почти мужа. Так, Аллка, озабоченная ты девчонка, здесь дети тоже почти твои, между прочим. Послала им воздушные поцелуйчики на прощание, а Витюшке подмигнула игриво, подумав, что не озабоченная я – нет, просто у меня давно ничего не было. Настолько давно, что я уже и не помню, хотя нет, помню. Последний раз у меня был…

Я шла до работы и размышляла о своем последнем разе, нет, не так, крайнем, совсем не хочется, чтобы тот неудачный раз был самым последним в моей жизни. Внезапно меня кто-то окликнул, вырывая из собственных мыслей. Причем голос показался довольно знакомым. Обернулась и увидела собственно того, кого видеть то совсем и не хотелось. В последнюю нашу встречу мы наговорили друг другу много, очень много неприятных слов. И я, кажется, тогда была в ударе сыпля на его голову голые факты о его бесхребетной личности, когда он посмел задеть мое самолюбие этим его "Да ты бревно". Я может быть и бревно, что совсем не факт, но бревно с чувствами! И эти чувства иногда толкают меня на нехорошие поступки. Поэтому надо делать ноги, а то вот вспомнила и хочется ему опять все высказать.

– Алла, да постой же ты!

Резко разворачиваюсь, чтобы уйти от крепкого захвата, и как-то я совсем не ожидала, что моя сумочка прилетит прямо в пустую голову бывшего.

– Ой! – а нет, не ой, так ему и надо! Сотрясать то все равно там нечего было. Разве умный человек будет говорить своей любимой, ну это по его словам, что она в постели бревно? Ну и что, что в тот момент я сказала, что мы расстаёмся. Зачем же топтать грязными ботинками мою самооценку?! Я, если что, тоже умею, причем получше некоторых это делать. О чем он и узнал в ту же самую секунду, когда посмел раскрыть свою помойку.

– За что? – взвыл и схватился за ушибленную голову.

– Да за все "хорошее", – огрызнулась, потирая локоть. Наверняка синяки теперь останутся. – Что тебе еще нужно от такого бревна, как я?

– Я вообще-то поговорить хотел и извиниться, – насупился, поняв, что ему тут совсем не рады.

"Неужели совесть спать спокойно не дает?"– подумала про себя, сощурив глаза.

Но я совсем не ожидала того, что около меня припаркуется машина и из опущенного стекла покажется знакомая голова.

– Что это вы тут делаете? – выкрикнул нам Виктор, а на его губах играла лёгкая улыбка. Точнее сказать саркастичная.

– Да вот, вашу мать, тут домогаются. Отбиваюсь, как могу. А ты, муж еще называешься, мог бы и помочь.

– Муж? – как-то невнятно крякнул Алеша, ошарашенный такой новостью.

Расправила плечи, подобралась вся, выпятила грудь вперед. Подбородок повыше задрала.

– Муж, а что такого? Или бревна у нас замуж не выходят?

Тут уже крякнул Виктор, явно осознавая, что один еще не наступивший вечер как-то незримо расширился.

– Мама, так его. Так, – с заднего сидения показались девчонки.

У бывшего точняк случился, как его там, разрыв шаблонов.

– Мама?

– Мама-мама, – поддакнула и закивала важно для пущей убедительности.

– Но как так быстро? – этот дурень начал что-то судорожно считать на пальцах, если выражаться фигурально. – Мои?

Ох ты ж ё! Хотелось сделать фейспалм от таких тупых выводов. Ну вот как так то можно было к этому прийти? Я шатенка, он вообще рыжий, не только цветом волос, а вообще по жизни, ага. Девочки так вообще блондинки, да еще и кудрявые слегка. Так что я совсем не вижу связи. Хотя, он никогда не отличался особой сообразительностью. Что с него взять, как был дуб дубом, таким и остался, даже несколько лет спустя.

– Мои, – совсем уже не дружелюбно рыкнул Витюша. Ох, как же он был хорош в данный момент. Просто жуть, даже я со своими стальными нервами впечатлилась, не то, что бывший, который вжав голову в плечи, стал пятиться назад, когда “отец года” вышел из машины, подпер ее задом и уставился на Алешу, скрестив руки на груди. Даже рукава пальто натянулись от того, что стали видны рельефы бицепсов.

"А он ничего такой, кстати, фактурный", – заметила я сама про себя, заглядевшись на названного мужа. Не то, что бывший дрыщ дрыщем. Что я в нем только нашла? Хотя что-что, мои родители дружат с его, династические отношения и все такое. Но пошел он далеко и надолго, если базар не умеет фильтровать чудак на букву “м”.

– Понял, в другой раз пообщаемся, да?!

– Это вряд ли! – нахмурившись еще больше, еле слышно пробормотал Виктор.

Ух, ну жуть, как хорош.

Недолго думая, я рванула и залезла в машину, пока никто не опомнился. Нагло уселась на переднее сиденье. Еще и голову в окно высунула.