Ночь до дедлайна

Я посмотрела на свои ноги - босые, выбежала в одной пижаме. Он вышел из машины и подошёл с моей стороны, взял меня на руки, понёс наверх. Я молчала и пыталась поверить в то, что мне это всё не снится.

Миша опять нажал на звонок, я даже не спорила - поздно. Вышла мама, с всё тем же выражением стабильно зашкаливающего охренения, Миша ей широко улыбнулся:

- Возвращаю, как обещал.

- Спасибо, - сказала мама. - А могу я поинтересоваться, какие у вас отношения?

- Очень хорошие.

- И давно они у вас?

- Почти два дня.

- И насколько далеко они за два дня зашли?

- Мама, - я попыталась её остановить, она поморщилась и бросила мне:

- Помолчи, я не с тобой разговариваю.

- Не особенно далеко, но у нас большие планы, - Миша улыбался, мама хмурилась:

- Насколько большие?

- Я могу называть вас мама? - его доброжелательность уже из ушей выплёскивалась, мама кривилась всё сильнее:

- Это несколько преждевременно.

- Как скажете, буду ждать с нетерпением. Когда созреете, зовите на чай, можно даже семьями. Только учтите, у меня пятеро братьев и две сестры, большой получится праздник.

- Родителей будет достаточно, - процедила мама.

- Любой каприз, дорогая Маргарита Ильинична. Запишите мой номер, на всякий случай, и свой мне продиктуйте.

Я переводила взгляд с одного на другую и постепенно проникалась Мишиным весельем - я в первый раз в жизни видела, как мама не знает, что сказать. Весь её негатив просто разбился в дребезги, у неё не было аргументов, и не было поводов выступать, я поверить не могла.

Наконец, они обменялись номерами и последними любезностями, и Миша поставил меня на пол, помахал ручкой, попрощался с мамой, и ушёл. Я посмотрела на маму, не дождалась реакции, и тоже пошла спать.

= 10. Понедельник второй, тяжёлый

Понедельник начался ужасно. Ночью я долго не могла уснуть, и потом утром долго не могла встать, чувствовала себя полностью разбитой. Потом мама за завтраком пыталась просверлить во мне взглядом дыру, а я пыталась ей доказать, что я уже лет десять как не завтракаю, и именно поэтому я не хочу есть, а не потому, что я беременна. Она делала вид, что вчерашнего визита Миши не было, но разговаривала так язвительно, как будто я не просто беременна, а уже родила неизвестно от кого, и сижу теперь с ребёнком у неё на шее.

Когда мне удалось выйти из дома, я на нервах свернула не в ту сторону, и почти что села на автобус в лицей, но вовремя вспомнила, что мне теперь туда не надо, и пошла к метро. В метро все толкались и ругались, мне в каждой случайной женщине чудилась мама, а в каждом мужчине в чёрной куртке - Миша. До ужаса сильно хотелось ему позвонить, но я держалась.

На выходе из метро он позвонил мне сам. Я схватилась за трубку дрожащими руками, как пьяница, как наркоман, я настолько хотела его услышать, что самой становилось страшно от мощи этого желания, казалось, оно было больше меня самой. И казалось тем более странным, что я не решалась набрать его сама, хотя так хотела.

- Алло?

- Привет! Опаздываешь, Бойцова-Стажёр? - его голос звучал так жизнерадостно, как будто он живёт в каком-то другом мире, в котором ничего никогда не бывает плохо, я туда ужасно хотела.

- Привет.

- Всё нормально? Ты где?

- Я… иду. Выхожу из метро.

- Опаздываешь, Бойцова, ай-яй-яй! Я сегодня даже не работаю, а всё равно тебя жду, а ты берёшь и опаздываешь. Не стыдно?

- Нет… в смысле… - я оглядывалась, пытаясь понять, где я и куда мне надо, я почему-то умудрилась выйти из метро в другом месте, или это станцию по-новому разграничили сегодня, я ничего не понимала. Бардак в мире дополнялся бардаком в голове, где было море того, что я не хотела там видеть, я хотела Мишу, везде, снаружи рядом с собой, и у себя в голове.

- Ты дорогу переходишь?

- Да.

- Так переходи внимательно! Бойцова, убери телефон от уха и перейди, я подожду. Сейчас.

- Хорошо.

Я опустила телефон, осмотрелась, и наконец нашлась - ничего в метро не переставили, это я потеряшка. Загорелся зелёный, я перешла, дальше было только прямо, и никаких переходов, так что я опять прижала телефон к уху:

- Всё, я перешла.

- Отлично. А теперь рассказывай, почему ты опоздала.

- Я по привычке пошла на автобус в лицей.

Он рассмеялся, мне стало так хорошо от его смеха, что хотелось глаза закрыть, чтобы утонуть в нём полностью. Но я сдержалась - дорога ужасная, не хватало ещё свалиться, надо смотреть под ноги.

- Миш.

- А?

- Говори.

- Что тебе сказать?

- Что-нибудь. Мне нравится твой голос. Я так рада, что ты позвонил…

- Воу-воу, Бойцова, полегче! Я же так загоржусь и нос задеру, - он опять смеялся, я растекалась мёдом, брела нога за ногу, всё равно уже опоздала.

- Задирай.

- Не страшно? Тебе ещё жить со мной таким, с задранным носом.

- Переживу.

- Ох и Бойцова… - Он насмеялся, и сказал чуть серьёзнее: - Как вчера всё прошло?

- Нормально.

- А утром? Ты сразу от мамы на работу поехала, или из дома?

Я хмыкнула - показалось странным разделять маму и дом. Но что-то в этом было.

- От мамы.

- И как утро?

- Я - само несовершенство.

- Лихо. Это тебе мама сказала?

- Ага.

- Мамы иногда не правы.

- А кто всегда прав?

- Я!

- Лихо, - я тоже начала смеяться, он протянул:

- Зачем отрицать то, что всё равно рано или поздно раскроется? Я эксперт в любых вопросах, и я тебе гарантирую - ты почти совершенство.

- Почти?

- Над этим "почти" мы ещё поработаем, и всё получится, я гарантирую.

- Какой ты уверенный.

- Говорил же, нос задеру. Ты сказала - задирай. Я задрал. Всё правильно сделал. Какие-то проблемы?

- Никаких. Продолжай.

- А я тебя вижу.

Я подняла голову и тоже его увидела - он шёл навстречу, в той майке, в которой был в клубе, и в каких-то очень потёртых джинсах, я их раньше не видела. Выглядел счастливым, хотя и немного уставшим, мне так нравилось на него смотреть, что я частично пересилила смущение от того, что он смотрел на меня. Я сегодня уехала от мамы в том же, в чём приехала, и голову не вымыла, и макияжа не нанесла ни капли - утром было наплевать, а сейчас вдруг стало стыдно. Но Миша смотрел на меня с таким обожанием, как будто всего этого не видит, и я решила не заострять на этом внимание.

- А почему ты говорил, что не идёшь на работу?

- Я взял отпуск на две недели, у меня столько заказов, что придётся материалы докупать ещё раз - эти домики, беседки и лесенки внезапно оказалось очень востребованы. Я твой конспект распечатал, ту часть, где приложения со схемами, и заказчикам показываю, они просто пальцем тыкают, очень удобно. Уже думаю держать на складе парочку готовых, чтобы только собирать на месте. Заказал ещё джамшутов, тоже должны скоро доставить, будем работать быстрее. Времени "Стим" верстать, короче, нету, - он смеялся, я тоже, мы подошли достаточно близко, чтобы слышать друг друга, и убрали телефоны. Он сказал: - Всё равно в "Стиме" все балду пинают, первая неделя после сдачи всегда на расслабоне, иногда даже материалов нет, редакторы не успевают их утвердить. "Стим" ничего не теряет, в общем.

Мы стояли напротив друг друга, я смотрела то на горы на его майке, то на папоротник за забором. Тихо спросила:

- То есть, ты сейчас в отпуске?

- Ага.

- А зачем приехал тогда?

- Тебя увидеть.

Я залилась краской так, что лицо аж пульсировало, Миша рассмеялся, протянул ко мне руки, я шагнула ближе и уткнулась лбом ему в плечо, он обнял меня, стал гладить по спине, легкомысленно сказал:

- Расслабься, у меня склад на соседней улице, здесь близко. Можем даже пообедать вместе. Пойдём, - он повёл меня дальше к офису, продолжая обнимать за талию, я напрягалась всё сильнее, потом осторожно убрала его руку. Он шутливо возмутился: - Бойцова, в чём дело? Ты меня стесняешься?