Страница 58 из 176
Бетти вздохнула и с тоской ответила:
– Сейчас это уже неважно. Я тебе сразу сказала, что он во мне не заинтересован. Не тот это человек, чтобы на адепток заглядываться. Да и зачем ему дайна? Чтобы преподавать много энергии не нужно. В общем, давай забудем обо всем этом. Скоро выпускной пройдет, мы все разъедимся в разные концы империи и вряд ли когда-нибудь еще увидимся.
Как только она вслух произнесла то, что ей самой не давало покоя, тут же почувствовала, как слезы бегут по щекам.
«Как я буду жить с этим Пекишем? – подумала она, даже не пытаясь скрыть свою боль. – Он просто невыносим. Десять лет! Как мне столько продержаться?»
– Тебе не нравится твой хозяин? – спросила Элиза, положив руку ей на плечо.
– Он отвратительный, – не стала скрывать Беатрис. – Если бы ты его видела, то поняла, о чем я. А что ты думаешь о светловолосом молодом господине, который выбрал тебя?
Хаксли отвела взгляд, не спеша с ответом, потом вздохнула и все же призналась:
– Он такой никчемный. Все смотрит на своего недовольного, брюзжащего отца. Ему лет двадцать пять, наверное, а он все никак не научится сам принимать решения. Мне от этого не по себе, но я не знаю, как сложится моя служба. Может, и неплохо все будет. По крайней мере отвлекусь от мыслей о профессоре. Ему-то уж точно до меня нет дела.
Элиза отвернулась и тоже заплакала, но слов утешения у Бетти для нее не нашлось.
В класс вошла дайна Монд и, увидев учениц, сказала:
– Ах, вот вы где. Бонна Виклин велела вам идти в столовую. Ужин уже начался, а вы все бродите неизвестно где. Быстро вниз!
Адептки поспешно встали и направились к выходу. Дайна пропустила Хаксли в коридор первой, а Беатрис задержала, преградив дорогу.
– На, возьми. – Она сунула конверт в карман передника Бетти. – Просили передать.
Дайна развернулась и быстро скрылась за дверью. Подрагивающими руками Беатрис нащупала конверт, и внутри у нее теплом разлилась надежда. Она и сама не могла сказать, на что надеялась, но сердце уже застучало сильнее, и Беатрис побежала по коридору за Хаксли.
– Элиза! – окликнула она бывшую подругу. – Погоди. Можешь сказать Жози, что у меня нет аппетита? Я неважно себя чувствую. Лучше пойду прилягу в дортуаре.
– Тебя проводить? – забеспокоилась Хаксли.
– Нет, не стоит. Просто передай бонне мои слова.
– Ладно, я все ей объясню.
– Спасибо, – сказала Бетти и пошла к лестнице, ведущей наверх.
В общей спальне было серо и уныло, с наступлением осени привычная сырость старого казенного помещения чувствовалась еще сильнее, а сквозняк завывал все жалобнее и настойчивее с каждым днем.
Беатрис прошла в конец дортуара, открыла дверцу общего шкафа, чтобы ненароком никто не заметил, чем она занимается, если вдруг вернется раньше времени, и достала письмо.
Магическая печать вновь рассыпалась от мимолетного прикосновения, и Бетти прочла:
Милая Беатрис, умоляю, прости меня! Я не оправдал твоего доверия! Глава магической комиссии отозвал свое разрешение на участие в аукционе, и меня не допустили к торгам. Это случилось буквально вчера вечером, и я даже не успел подать апелляцию. А теперь уже поздно. Очень прошу тебя о еще одной встрече! Приходи сегодня вечером в оранжерею. Мне нужно кое-что тебе сообщить.
Атли Баренс
Конверт и послание осыпались прахом, а Бетти так и стояла возле раскрытого шкафа, оглушенная и растерянная, не зная, как поступить.
«Он ничего не смог противопоставить им, – перебирала она в памяти обрывки фраз. – Видимо, именно за этим Пекиш виделся с главой магической комиссии. Что же Атли хочет мне сказать?»
Беатрис залезла в дальний уголок своей полки, развернула сверток и достала медальон. С облупленного портрета на нее смотрели темные большие глаза миловидной девушки, и в них угадывалось сочувствие и понимание.
«Эх, мама, – подумала она, с нежностью погладив металлическую оправу, – если бы ты была жива. Возможно, тебе удалось дать мне дельный совет».
Дверь хлопнула, и послышались торопливые шаги. Бетти сунула медальон в карман передника, тряпки швырнула вглубь шкафа и закрыла дверцу.
– Что ты здесь делаешь? – строго спросила Жози и с подозрением оглядела ее с головы до ног.
– Мне не хотелось есть, и я поднялась в дортуар, чтобы лечь пораньше, – пролепетала Беатрис.
– Что ты искала в шкафу? – продолжила допрос бонна, открыв дверцу и пытаясь в куче вещей найти то, с чем возилась Сонар.
– Ничего особенного, – отозвалась Бетти. – Мне понадобился чистый носовой платок. Кажется, у меня насморк начинается. Апчи!
Чихнула она и тут же вытерла совершенно чистое лицо носовым платком, припрятанным за манжетой платья.
– Иди в лазарет, и чтоб не появлялась здесь, пока мединна Замас не разберется с твоим здоровьем, как полагается! Мне надоели вечные отговорки и жалобы на плохое самочувствие! Пошла прочь!
Беатрис в недоумении уставилась на бонну, но тут же поклонилась и устремилась через спальню в коридор, сочтя за благо поскорее исчезнуть и не выяснять причину плохого настроения Жози.
Двор закрытой школы заливали багряные лучи закатного солнца, полыхая на крышах и стенах каменных построек. Холодный ветер дул, не переставая с самого утра, и даже теплая накидка не спасала от его неистовых порывов. Задрав голову, Бетти посмотрела на розовеющее небо без единого темного облачка.
«Сегодня взойдет луна», – с грустью подумала она.
Бабушка Альма умерла в точно такую же ясную осеннюю ночь, и с тех пор Бетти считала бледнолицую хозяйку угасшего небосклона предвестницей беды.
До наступления темноты оставалось чуть меньше получаса. Беатрис свернула к оранжерее, решив дождаться максиса Баренса в условленном месте. Мединна Стуорд недавно договорилась с Бетти хранить ключ за дверным наличником, чтобы можно было приходить и поливать растения, когда одна из них свободна. Но подойдя ближе и нажав на ручку двери, Беатрис с удивлением обнаружила, что оранжерея не заперта.
Она осторожно вошла внутрь, бесшумно затворила дверь и застыла.
«Может, мединне Замас срочно понадобились какие-то ростки для снадобья? – подумала Бетти. – Тогда она очень удивится, если увидит меня здесь».
Беатрис дошла до центрального прохода и уже хотела свернуть в сторону кухоньки, как увидела темную фигуру за пышным кустом гибискуса и замерла.
– Добрый вечер, Беатрис, – сказал Атли и вышел ей навстречу. – Спасибо, что пришла.
Добрый вечер, господин Баренс, – отозвалась Бетти, не спуская с него настороженного взгляда. – Зачем вы хотели меня видеть?
Сегодня он снова был в темном костюме для верховой езды и с хлыстом в руках, только высокие сапоги запылились и испачкались в грязи.
– Мы же договорились обращаться друг к другу по имени, – с легкой досадой упрекнул он.
– Это было до … аукциона, – в нерешительности ответила Беатрис. – Мне кажется, сейчас это уже не совсем уместно.
– Вот как. Я так не считаю. Давай присядем и все обсудим.
Они дошли до кухонного закутка и расположились на потертом диванчике. Стул куда-то подевался, и Бетти пришлось сесть возле Атли, касаясь его колен подолом платья, и она чувствовала себя от этого еще более неловко.
– Кто выиграл аукцион? – спросил он.
– Максис Адольф Пекиш.
– Так я и думал, – скрипнул он зубами. – Ты уже виделась с ним? Что он говорит?
– После торгов директриса позволила нам встретиться с новыми хозяевами. Мне и Гренде Фулн. У нас двоих оказались самые востребованные контракты. Господин Пекиш собирается представить меня кому-то на выпускном балу и надеется с моей помощью обогатиться и добиться еще большего успеха на службе.
Последние отсветы стремительно заходящего солнца едва проникали в закрытый перегородками уголок. Баренс молча смотрел перед собой немигающим взглядом и на его лице играли желваки. Бетти не могла видеть выражение его ярких глаз, и лишь очертания застывшей, словно изваяние, фигуры с проступающими под одеждой литыми мышцами, выдавали то, насколько Атли напряжен.