Сделка с профессором

Вальс закончился, и оркестр заиграл кадриль.

– Простите меня, господин Пекиш, – выпалила Беатрис, стоило ее кавалеру немного ослабить хватку, – но кадриль я обещала господину Тревити.

– Кому? – спросил он с нотками плохо скрываемого недовольства в голосе.

– Вон тому максису, – махнула Бетти в конец зала на компанию молодых людей, развлекающих нескольких выпускниц. – Он уже ищет меня. Извините.

И пока господин Пекиш не успел возразить, она растворилась в толпе и поспешила в присмотренное еще во время мазурки с надоедливым кавалером укрытие.

В конце длинного ряда стульев, где в начале вечера адептки ждали приглашения на первый танец, плотная портьера закрывала нишу, заставленную дополнительными креслами, припасенными на всякий случай.

Именно туда Бетти направилась, чтобы избежать навязчивого внимания господина Пекиша.

«Скоро десять, – решила про себя она. – Выйду без четверти и сделаю вид, что никуда не уходила. А там и праздник кончится. Еще одного танца в объятиях этого типа я просто не выдержу».

Беатрис скользнула за портьеру, привалилась к стене, шумно выдохнула и потерла лицо руками. Наконец-то она могла расслабиться и немного прийти в себя.

– Добрый вечер, Беатрис Сонар, – услышала она приятный приглушенный мужской голос и вздрогнула. – Извините, что напугал вас. Я не ожидал, что сюда кто-нибудь заглянет.

– Кто вы? – выдавила Бетти, пытаясь рассмотреть незнакомца в полумраке ниши. – И что здесь делаете?

Мужчина шепнул формулу заклинания, в укрытии стало светлее, и Беатрис смогла разглядеть неожиданного визави. Перед ней стоял высокий широкоплечий господин в шикарном темном костюме, его длинные светлые, будто выгоревшие на солнце волосы спускались за спину. Он выглядел очень необычно, Бетти никогда не видела таких резких, словно высеченных из неподатливого гранита черт лица, тем не менее казавшихся необычайно притягательными и влекущими. Но больше всего ее поразили глаза. Ярко-голубые, в обрамлении густых темных ресниц они смотрели на нее, не отрываясь, и в ироничном взгляде причудливым образом соединялись восхищение, преклонение и еще что-то сродни жажде обладания, но всего Бетти так и не смогла разобрать.

– Меня зовут Атли Баренс, – представился он и слегка поклонился. Его тонкие губы сложились в усмешку, а на гладко выбритом лице обозначились довольно глубокие складки в углах рта. – Я впервые на смотринах в этой школе и не хотел привлекать к себе особого внимания, поэтому нашел надежное укрытие и наблюдал со стороны.

«Сколько же ему лет? – мелькнула мысль в голове Беатрис. – Тридцать? Сорок? А может, почти пятьдесят? Он так выглядит, что сразу и не определишь».

– Прячась ото всех сложно найти себе дайну, – заметила Бетти, совершенно неприлично таращась на удивительного господина.

– Отчего же? – спросил он, и его темные брови взмыли вверх, а лоб расчертили четкие линии. – Я, наоборот, считаю, что только так и следует выбирать подходящую девушку.

– Как это? – заинтересовалась Беатрис и придвинулась немного ближе, чтобы лучше слышать его тихий вкрадчивый голос.

– Очень просто, – принялся разъяснять господин Баренс, склоняясь к ней, – любая беседа отвлекает от наблюдений, поскольку нужно анализировать сказанные слова, да еще и самому подбирать подходящий ответ. А отсюда я смог рассмотреть каждую адептку не только во время выступления на сцене, но и в течение всего вечера. Поверьте, лица девушек и их неосознанные движения говорят о них гораздо больше, чем любые заученные и подчас фальшивые фразы.

Бетти с удивлением смотрела на едва знакомого максиса и внимала его странным речам, затаив дыхание. Он первым за весь праздник, да что там праздник, за всю ее жизнь, говорил такие интересные и необычные вещи.

– И какие же выводы вы сделали? – с улыбкой произнесла она, все еще сомневаясь, что таким нетривиальным способом можно выбрать себе дайну. – Смогли найти устраивающую вас девушку?

– Судите сами, – улыбнулся он в ответ, и его суровое лицо как будто смягчилось. Господин Баренс слегка приоткрыл портьеру, Беатрис тут же посмотрела в зал, а он сказал: – Видите вон ту худенькую адептку. Кажется, она выступала первой. Рядом с ней стоит тучный максис с бордовым лицом и слегка подрагивающими руками. Он явно ей неприятен, она отворачивается каждый раз, когда максис обращается к ней. Еще она его боится, ее руки спрятаны в складках платья, и она постоянно то сжимает, то разжимает ладони. Девушка сильно устала и не настроена вести светскую беседу, ее лицо очень бледное, а губы бескровные. На месте этого господина я бы оставил адептку в покое и не навязывал свое общество. Ей требуется хороший отдых.

Бетти наблюдала за последкой Фиби и с сожалением осознавала, что максис Баренс прав, и Эфрад держится из последних сил.

– А вон та блондинка с простоватым лицом и густыми тяжелыми волосами, – указал он на Хельгу, сидящую на диване возле лысого старичка, – наоборот, очень довольна разговором и, забыв обо всем, готова слушать своего собеседника еще хоть три часа. Видите, как горят ее глаза, и какой яркий румянец играет на щеках. Даже вся ее поза, расслабленная и открытая, говорит об этом.

 И насчет Хельги он не ошибся, уж это Беатрис знала точно. Сама слышала, как подруга ворковала с пожилым максисом из южной провинции.

– Взгляните вон на тех двух адепток, – махнул он в другой конец зала, где рядом со столом, уставленным бокалами и блюдами, стояла Фулн все с тем же черноволосым красавцем и Хаксли с белобрысым юнцом, который в начале вечера пытался познакомить Беатрис со своим грубияном-отцом, а тот не пожелал и пары слов ей сказать. – Брюнетка явно не прочь свести со своим кавалером более близкое знакомство. Она так и тянется к нему и без конца кладет руку на его локоть. А вот вторая, скорее всего, даже не слушает того, что так усиленно объясняет ее собеседник. Девушка расстроена и горюет о ком-то другом. Видите, как плотно сомкнуты ее губы, а глаза блестят от еле сдерживаемых слез.

Смотреть на Элизу было невыносимо, и Беатрис отвернулась. Хаксли вместе с Фулн специально обрызгали жирной подливкой от тушеных бобов ее платье и перчатки в столовой во время перерыва, и если бы не профессор Привис, сидеть Бетти в углу весь вечер и не сметь глаз поднять от стыда за свой неподобающий неряшливый вид.

– Вижу, я вас утомил своими нудными разговорами, – тихо произнес господин Баренс. – Надеюсь, вы не расстроились?

– Вовсе нет, – возразила Беатрис, встрепенувшись и снова посмотрев в его необычные глаза. – Просто вы так точно все подмечаете, что становится не по себе. Я не хотела вас обидеть.

– Вы слишком тактичны и хорошо воспитаны, чтобы кого-то обидеть, – улыбнулся он. – Жаль только, что весь вечер вам пришлось терпеть общество неприятного вам максиса.

– Вы и это заметили? – опечалилась Беатрис, отвела взгляд и покраснела.

– Он вел себя слишком распущенно, – сказал господин Баренс, и в его приятном голосе Бетти почудились жесткие нотки. – Удивительно, что преподаватели не сделали ему замечание.

 Беатрис вздохнула, не собираясь объяснять, что в школе свои правила, и они обязывают учениц всячески угождать максисам, если, конечно, те совсем уж не переходят все мыслимые и немыслимые границы.

– Именно поэтому я спряталась здесь, – поделилась она. – Праздник скоро закончится, и господину Пекишу придется покинуть Камелию.

– Да, это так, – кивнул ее случайный знакомый. – Я тоже отправлюсь восвояси. Мне было приятно познакомиться с вами, Беатрис. Наш непродолжительный разговор доставил мне столько же удовольствия, сколько и наблюдение за вами издалека.

– Благодарю, господин Баренс, – ответила она, и нежный румянец проступил на ее лице. – Я тоже была рада пообщаться. Вы очень наблюдательны, и слушать вас одно удовольствие.

Он усмехнулся, взял ее за руку и поцеловал самые кончики пальцев.

– Я польщен таким высоким мнением о моей более чем скромной персоне, Беатрис. Надеюсь, мне еще выпадет удовольствие увидеть вас вновь.