Страница 37 из 176
Среди выпускниц все разговоры велись исключительно о смотринах и обо всем, что так или иначе было связано с ними. Девушкам предстояло под присмотром патронессы, бонн, преподавателей и директрисы вести с будущими хозяевами светскую беседу, танцевать и всячески проявлять себя и свои способности, чтобы максисы могли точно определиться, с кем из них они заключат контракт этой зимой. И самым большим страхом учениц было остаться после прохождения финального испытания и получения лицензии без господина. Таких дайн распределяли на государственную службу в разные организации, и там они год за годом вливали свою ману в накопители за мизерную плату, и на возмещение долга за образование у них могло уйти больше двадцати лет, против десяти лет службы у какого-нибудь аристократа.
Адептки мечтали поразить воображение гостей, и все как одна хотели для себя самый лучший наряд и самую модную прическу. Но по уставу школы на смотрины выпускницам полагались одинаковые длинные светло-зеленые платья с короткими рукавами-фонариками, скромным округлым вырезом и пояском под грудью. Конечно, это было во много раз лучше их невзрачного синего, форменного платья, но в то же время одним не подходил фасон, других цвет делал похожими на бледную моль, третьи путались в слишком длинной для их роста юбке. Девушки вздыхали, причитали и жаловались друг другу, и этими стенаниями изводили бонну Виклин, а заодно и всех учителей, на чьих предметах адептки совершенно не усваивали новый материал, поглощенные своими переживаниями.
Мединна Стуорд сжалилась над бедняжками и предложила на своих уроках вместо положенной отработки той или иной рукодельной техники заняться подгонкой платьев по фигуре и украшением блеклой ткани искусной вышивкой. Директриса сочла эту затею вполне приемлемой и дала свое разрешение, и ученицы с восторгом принялись за работу. На складе каждой адептке выдали новое платье, и девушки, исполненные волнением, под руководством мединны Стуорд занялись преображением казенной однотипной одежды в наряд мечты.
Беатрис загорелась идеей переделать платье так, чтобы немного изменить фасон, а рисунок для вышивки выбрала один из самых сложных: от левого рукава вдоль выреза тянулась усеянная мелкими белыми цветочками лиана, спускаясь на подол платья и оканчиваясь на уровне бедра кокетливым завитком. Работа предстояла долгая и кропотливая, но Бетти уже видела свой триумф на смотринах и не жалела сил и времени на подготовку наряда.
− У тебя так здорово выходит, − с тоской протянула Хельга, сидя возле Беатрис в кабинете рукоделия. – Мне бы твои умения. Моя вышивка больше похожа на наметку будущего рисунка, сделанную помощницей для мастерицы. Мне кажется, лучше все отпороть и не мучиться. Пусть уж платье будет совсем без украшений, чем с этим кошмаром.
− Не знаю, чем тебе помочь, − вздохнула Беатрис, отрывая взгляд от стежков и давая себе небольшой отдых. – Вышивка дело непростое, тут нельзя с наскока научиться и изобразить что-то стоящее. Может быть, тебе лучше попросить у мединны Стуорд ленты? Ими можно обшить край выреза, рукава и подол. Или взять немного кружева и украсить им лиф? Тоже должно получиться очень симпатично.
− Точно! – обрадовалась Хельга, хлопнув себя по колену крепкой ладонью. – Пойду, посоветуюсь с ней. А то уже глаза ломит от этой нудной работы.
Она подскочила и понеслась со своим платьем к столу мединны Стуорд. Беатрис улыбнулась и уже хотела вернуться к вышивке, как перехватила испытующий взгляд Элизы и злобный ‒ Гренды. Девушки сидели вместе с Далией и Ленокс в другом конце кабинета и перешептывались. Бетти стало неприятно, и она склонилась над своим нарядом.
Гренда, как только вернулась из лазарета, тут же взялась за старое и снова принялась изводить одноклассниц своими требованиями, угрозами и жестокими шутками. Она быстро смекнула, что Элиза рассорилась с Беатрис, и взялась всячески привечать ее. Поначалу Элиза сторонилась строптивой и непредсказуемой грозы класса, но потом устала постоянно сидеть одна и примкнула к ее подпевалам. Для Гренды это стало новой победой над ненавистной Сонар, и она теперь с удовольствием вкушала плоды своего завоевания, красуясь перед Беатрис в компании Элизы.
Бетти горько было сознавать, что близкая подруга предала ее, и в душе она ужасно злилась на Элизу, но внешне старалась никому не показывать, насколько ей плохо от такого поведения бывшей подруги. Ведь по сути никакой вины на Беатрис не лежало, но Элиза убедила себя в обратном и делала вид, что Бетти для нее пустое место. Хельга старалась не вмешиваться в их отношения, общаясь и с той и с другой. Но как только Элиза начала водиться с Грендой, Хельга перестала с ней разговаривать. Она на дух не выносила Гренду и ее приспешниц и не простила бывшей подруге такой измены.
Последка Фиби появилась в классе только спустя несколько дней после того, как очутилась в лазарете, и выглядела измученной. В суете подготовки к смотринам никто не обратил на нее внимания и не поинтересовался тем, что с ней было. Эфрад сидела на всех уроках одна и казалась другим адепткам еще чуднее, чем прежде. Получив новое платье, Фиби даже мерить его не стала, просто убрала на свою полку в общем шкафу и больше не вынимала. Одноклассницы сочли ее глупой и в конец свихнувшейся и начали отпускать в ее адрес остроты на эту тему, но последка словно и не слышала их, постоянно пребывая в своих тягостных раздумьях. Адепткам это быстро надоело, и они оставили ее в покое, уделяя все свое время украшению нарядов. Беатрис попыталась узнать у Фиби о ее самочувствии, но та лишь грустно улыбнулась в ответ и попросила не беспокоить ее.
За пару дней до смотрин выпускницы впали в нервно-истеричное состояние и могли думать исключительно о том, что будет на празднике. Директриса по такому случаю отменила все уроки, оставив только танцы, этикет, манологию и рукоделие. Дайна Монд часами дрессировала девушек в холле первого этажа главного корпуса – единственном месте, где было достаточно свободного пространства, доводя их навыки до автоматизма. Профессор Привис больше ничего не объяснял, занимаясь с адептками исключительно теми упражнениями, которые им предстояло продемонстрировать будущим хозяевам. А мединна Стуорд помогала ученицам довести до ума их платья.
Наряд Беатрис был почти готов, ей осталось доделать небольшую часть узора на подоле; она торопилась завершить все вовремя и вышивала даже сидя на кровати в дортуаре перед тем, как лечь спать. Выпускницы хранили платья на вешалках в общем шкафу, но Бетти боялась оставлять там свое, опасаясь какой-нибудь каверзы от Фулн. У Гренды не получилось самой украсить полученный наряд, и она заставила другую адептку заниматься им. Но с работой Беатрис его никак нельзя было сравнить, и это доводило Фулн до исступления.
– Тебе бы отдохнуть, – посоветовала Хельга, взбивая подушку и укрываясь одеялом. – Глаза сломаешь, если будешь вышивать при таком тусклом свете.
– Немного осталось, – пробормотала Бетти, делая стежок за стежком. – Вот этот завиток, и все.
Хельга зевнула во весь рот и промямлила:
– Ладно. Не засиживайся. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Скоро и другие девушки погасили свечи и улеглись отдыхать, неясный огонек мерцал только над кроватью Беатрис.
Перед глазами все плыло, подушечки пальцев ныли от мелких ранок, спать хотелось неимоверно, но Бетти отчаянно сопротивлялась, мечтая уже завтра примерить законченный наряд в кабинете мединны Стуорд, чтобы преподавательница посмотрела, где еще нужно подправить. Вконец обессилив, Беатрис так и уснула, держа в руках иголку с ниткой. Свеча над ней продолжала гореть, и в неверном свете на бледное лицо Бетти легли темные тени.
– Ну давай бери его, – прошипела Гренда.
– Как? – еле слышно отозвалась Элиза. – Она слишком крепко держит. Еще разбудим.
– Она спит без задних ног, – прошептала Далия. – Потихоньку вытяни, и готово.