Бремя перемен

Клем

Тихо шелестела листва, песнь ее рождала мелодию леса. На границе с ним, среди деревьев одиноко стоял дом. Он был срублен из грубо сколоченных, обработанных особым образом древесных стволов и разделен на четыре части: две комнаты, чулан и горницу, которая к тому же являлась и кухней. Посреди горницы стоял стол, рядом три стула, а вдоль стен – скамьи. Во двор выходили два окна, задрапированные льняными шторами. В углу находилась печка, явно сделанная с великим мастерством и любовью.

Гном, ворча себе под нос, раскатывал тесто. Было как-то непривычно видеть представителя маленького народа за этим делом. И руки, и вся его борода были в муке. Он раздраженно что-то шептал, морща нос. Вдруг в печке что-то зашипело. Повар торопливо подскочил к ней, зацепился за стул и с грохотом свалился на пол. Поднявшись, потер ушибленный лоб и хотел было выругаться, но, вспомнив о пирожках, решил отложить это на потом. Когда он открыл печку, оттуда повалил дым. И гном, не вытерпев, обложил руганью всю ближайшую родню пирожков и только потом достал их. Увидев, что они не подгорели, несчастный повар вздохнул с облегчением и поспешил к столу за следующей партией.

Как только он отправил ее в печь, входная дверь отворилась, и в помещение ураганом влетела молодая эльфийка. Резко остановившись, она повернулась к гному и, не сдержавшись, расхохоталась. Ее волосы цвета меди образовали рыжий ореол вокруг лица. Как языки пламени, они завивались вокруг удлиненных ушей и каскадом спадали на плечи. Золотистый оттенок лица подчеркивал ярко-зеленые глаза, которые вспыхивали, будто изумруды. Девушка была воплощением свежести и юности, словно луч солнца просвечивал ее изнутри. Она была похожа на молодую лань, такая же прекрасная и гибкая.

Услышав ее звонкий смех, гном нахмурился и обиженным голосом спросил:

– Ну и что ты находишь в этом смешного, Кианэль?

Киа сморщила нос и покачала головой.

– Клем, сколько раз я просила меня так не называть. Какое-то дурацкое имя… Нельзя что ли было назвать как-то коротко, а не этим вычурным «нечто», взятым из книг. Киа намного красивей – и язык не сломаешь, и звучит гармонично.

Сказав это, Киа потихоньку потянулась к пирожкам, но когда ее рука уже готова была взять один из них, Клем слегка шлепнул по ней. Отскочив, эльфийка возмущенно посмотрела на гнома.

– Больно же!

– А нечего хватать грязными руками, сначала приведи себя в порядок.

Клем критически осмотрел Киа, не упуская из виду ни ее растрепанные волосы, ни грязь на лице, ни перепачканную одежду.

– Что, Грог снова с тобой тренировался, а?

Улыбнувшись, Киа кивнула головой.

– Ну как ему не стыдно! Сколько раз я ему говорил, что это не занятие… для порядочной девушки.

Киа возмущенно фыркнула.

– Не занятие? А мне нравится! Это намного веселее, чем дома сидеть, вышивать и от скуки не находить себе места.

– Это ж кто тут вышивает?

Клем вздохнул и вернулся к своему занятию. Киа улыбнулась ему.

– Хватит притворяться, старый плут, знаю я, что ты тоже не против тренировок.

Клем подмигнул Киа и усмехнулся.

– Все-то ты знаешь. Надеюсь, Киа, ты в деревню не ходила?

Когда повар отвернулся, юная проказница все-таки схватила пирожок.

– Нет. Если, конечно, не считать того, что я была около деревни.

Клем так резко повернулся, что задел еще один стул. Киа быстро спрятала за спину свою добычу.

– Киа, это же… опасно, ты же знаешь.

– Это не опасно. Я спряталась в таком месте, откуда меня никто не мог увидеть.

– Все равно, ты поставила свою жизнь под угрозу. Мы же тебя предупреждали, что взаимоотношения между эльфами и людьми еще сильнее накалились. К тому же человек и до этого недолюбливал эльфов, а сейчас и подавно.

– Но я не такая, как остальные эльфы.

– Только жители деревни этого не знают. Они будут судить тебя по внешнему виду, даже не рассмотрев, какая ты в душе.

Киа огорченно пожала плечами.

– Ты прав, как всегда. Я больше не буду, хорошо?!

Клем облегченно вздохнул и перевел разговор на другую тему.

– А что там Грог поделывает?

– Дрова рубит.

Раскатистый смех сотряс комнату.

– Скорее уж превращает их в щепки. Еда скоро будет готова, позови сюда Грога.

Киа проскочила мимо Клема и подошла к двери. При выходе из дома она откусила кусочек пирожка. Заметив это, представитель маленького народа, засмеялся, а затем подошел к печке и поставил туда последнюю партию выпечки.

Моруэль

Вечер тихо опустился на землю, медленно пустел небосвод, затихало пение птиц – все замерло, чтобы вскоре снова прийти в движение.

Люди разбредались по домам, оставляя свои незаконченные дела на завтра. Когда затухла свеча в последнем доме, послышались топот копыт и ржание коней. Эти звуки быстро приближались. В окнах некоторых домов вновь зажегся свет. Наконец отряд численностью в десять человек въехал на постоялый двор. Это была довольно странная компания. В ней присутствовали как утонченные, красивые всадники, закутанные в плащи, так и массивного телосложения головорезы с устрашающими лицами. Черный жеребец, ехавший во главе отряда, встал на дыбы, поднимая вверх свои поджарые, худощавые ноги. Всадник взялся одной рукой за седло, а другой слегка потрепал голову скакуна, нашептывая ласковые слова. Успокоившись, конь фыркнул и затрепетал ушами. Капюшон слетел с головы наездника, открывая взору темные волосы, волной спадающие на плечи и скрывающие уши. На голове его блестел серебряный обруч. Лицо всадника было едва различимо в темноте. Он соскочил с коня и, потрепав его по холке, взял под уздцы. Подав знак остальным слезть со своих лошадей, незнакомец направился к хозяину таверны "Веселый кабачок", который уже стоял в дверях, держа над головой фонарь.

Ростом хозяин таверны не вышел, а большой живот выдавало в нем любителя эля. Его круглое красноватое лицо было похоже на мяч с маленькими глазками и носом картошкой. Единственное, что скрашивало портрет – добродушная улыбка и блеск глаз, выдающий веселый нрав. Ночной колпак прикрывал лысину, которая образовалась к старости, намекая на буйно проведенные молодые годы. Свет фонаря дал ему возможность разглядеть лицо незнакомца. Его можно было бы назвать прекрасным, если бы не грубый шрам, пересекающий левую щеку, и холодный взгляд глаз, словно прожигающий до самых костей.

– Хозяин, есть ли на твоем постоялом дворе место для ночлега десяти человек?

Томмер отрицательно покачал головой.

– Простите господин, у меня лишь пять мест свободно. Хотя если вы, конечно, не будете против… остальные пять могут поместиться в сарае. Там много сена, так что им будет тепло и уютно.

Незнакомец в раздумье склонил голову, а затем приподнял руку и подозвал к себе одну из фигур в плаще.

– Рамаэль, возьми троих наших и следуй за этим человеком, – легким кивком он указал на Томмера, – да, и… подзови Крегара. Мне нужно с ним поговорить.

– Как скажешь, Моруэль.

Вскоре к Моруэлю шатающейся походкой приблизился здоровенный бугай. Близко расположенные глаза, низкий лоб, переломанный нос и не сходящая с губ хищная улыбка придавали его лицу сходство с животным.

– Звал, Моруэль? – произнес Крегар, слегка покачнувшись в сторону эльфа.

Моруэль сморщил нос от отвращения и отодвинулся от собеседника.

– Когда ты успел набраться? Пока ты в моем отряде, я хочу, чтоб ты не пил.

Глаза Крегара зловеще блеснули.

– Если тебе неприятно – мы с ребятами можем спокойно убраться.

– Тогда вы не получите оплату, о которой договаривались.

Головорез схватился за рукоять меча, и, казалось, еще минута – и на свет появится клинок, но рука медленно соскользнула с рукояти и повисла вдоль тела.

– Надеюсь, ты меня не за этим позвал, Моруэль? Что ты хотел сообщить?

– Мы остановимся здесь. Ты со своими ребятами будешь ночевать в сарае, а расспросы продолжишь завтра утром.