Страница 24 из 78
— Д-да, конечно, — отозвалась она.
И сцепила руки в замок…
— Дело в том, что я много думал о том, что послужило поводом для размолвки между моим отцом и вашим супругом, — произнес Шерман, глядя на девушку очень серьезно, так, чтобы она тоже прониклась важностью данного разговора. — Этот вопрос не дает мне покоя долгое время, и в свете новых сложившихся обстоятельств я хотел бы разъяснить его даже сильнее. Но отец не желает мне открываться, как бы я ни старался. — Он выдержал краткую паузу. — Возможно, ваш муж… мог быть несколько откровеннее… хотя бы намекнуть на причину…
Аделия головой покачала.
— Боюсь, я знаю не больше вашего, господин Шерман, — сказала она. — Супруг никогда даже не заговаривал об этом, а я… не спрашивала…
И вовсе не потому, что того не хотела: просто близости, побуждающей к откровенности между супругами, между ними, увы, не возникло. И все, между прочим, по вине Шерманов…
— Понимаю.
Нет, понять он не мог, только думать, что понимает. Все эти месяцы в Лондоне, одинокие, полные гнева и сожалений, были кошмаром, который Аделия не хотела и вспоминать. И каждый раз, как ей приходилось мысленно туда возвращаться, в это прошлое, сердце ее клокотало, а гнев закипал против воли…
Она стиснула кулаки: только бы не сорваться. Только бы не перед Коллумом Шерманом! Такого удовольствия она ему не доставит…
— Зачем вам это? — спросила она. — Зачем вы хотите узнать, что виной этой размолвке?
— А разве вы не хотите?
О да, очень хотела: не будь данного обстоятельства, ее первая брачная ночь прошла бы совсем по-другому.
— Вы сказали о неких «новых сложившихся обстоятельствах», — ушла она от ответа. — Что вы имели в виду?
И Коллум рассказал ей о последних событиях в Шерман-хаусе: про порванную подпругу, про умершую канарейку дочери… про клочок бумаги в камине.
Он сам не знал, что побудило его открыться этой высокомерной девчонке (наверное, просто устал держать все в себе), но признания вырвались сами, и он весьма удивился, когда слушательница с посеревшим лицом осела на стул.
— Что с вами? Кликнуть служанку?
— Нет, — Аделия поспешно мотнула головой, — не надо. Просто есть еще кое-что, о чем вам стоит узнать…
И тоже рассказала о кукле и платье, спрятанном на дно сундука.
20 глава
Это самое платье Аделия уложила в дорожный сундук, когда собралась ехать в Манчестер. Она очень надеялась, что небольшое отсутствие не скажется на потихоньку налаживающемся хозяйстве: Китон Уэст приглядит за мыловарней, Глэнис с Брэди — за домом.
А платье может ей пригодиться…
Разговор с Коллумом Шерманом всплыл в ее голове:
— Я уверен, кто-то стоит за всем этим. Кто-то, каким-то образом связанный со ссорой отца и вашего мужа, и нити тянутся в Манчестер. Там что-то случилось… И я, коли позволите, хочу это выяснить.
— Каким образом?
— Порасспрашиваю в тавернах, пройдусь по любимым местам отца.
Аделия не сдержала едкой улыбки.
— Много ж борделей придется вам посетить, — сказала она и самой себе удивилась. Никак чувство свободы вскружило ей голову, сделало дерзкой не только в мыслях. Она прикусила язык…
Отец бы точно ответил ей оплеухой, Коллум Шерман лишь улыбнулся.
— Печетесь о моей добродетели, госпожа Айфорд? — осведомился с улыбкой. — Польщен, право слово.
Теперь она и вовсе смутилась, и сказала, чтобы скрыть это:
— О, я всего лишь констатирую факт! О вашем отце идет дурной слух.
— Как и о вашем супруге.
Глаза их встретились…
— Полагаю, они достойны друг друга, — согласилась Аделия, чтобы только прекратить неприятный ей разговор.
И теперь, пряча платье в дорожный сундук, она рассчитывала внести свою лепту в их маленькое совместное расследование с Коллумом Шерманом. Он, конечно, не знал, что у нее на уме, и явно рассчитывал сделать все сам, что ж, такого удовольствия она ему не доставит.
Глэнис вошла в комнату и с недовольством головой покачала.
— Срам-то какой, — сказала она. — Что, если вас кто-то узнает?
— Кто же? — улыбнулась Аделия. — Манчестер — большой город, вряд ли кому-то есть дело до мужчины в зеленом колете.
— А о женщине, переодетой мужчиной, разговоров было б немало, — проворчала служанка.
— Это только если кто-то узнал бы меня…
— А как же господин Шерман, он точно узнает вас?
— Не сомневаюсь, что так и будет.
— И вы так спокойно говорите об этом?!
Аделии захотелось прижаться к служанке, почувствовать тепло почти материнской заботы, такой, какую она лишь от старой няньки и получала, и она, не сдержавшись, приобняла ее за плечи.
— Ну, что ластитесь? — растрогалась та. — Думаете, я ругать меньше стану, коли позволю с собой обниматься. — И чуть менее строго: — Не дело это, моя госпожа, с ребеночком в животе в такую авантюру-то ввязываться. Зачем вам все это?
И Аделия почти не лукавила, когда отвечала:
— Затем, милая Глэнис, что нам нужны деньги, и я намерена сразиться за них со всеми дельцами торговой королевской компании, какими бы страшными они ни были.
А потом направилась сразу во двор, где ее дожидался Бенсон и готовые вот-вот отправиться в путь повозки с шерстью. Им предстояло встретиться с общим обозом подле Тальбота, и Аделия не собиралась заставлять себя ждать. Она легко вскочила в мужское седло и поправила шляпу с пером, которой надлежало отчасти скрадывать черты ее не по-мужски миловидного личика.
Так, в полном молчании, они с Бенсоном и добрались до Тальбота, где у дороги уже дожидались другие повозки и Шерман. Конь под ним нетерпеливо перебирал ногами, и всадник сдерживал его крепкой рукой… На секунду, но Аделии стало страшно за встречу, которая им предстояла. Пришлось взять волю в кулак и с улыбкой поехать навстречу хмурому всаднику, явно тщетно пытающемуся понять, кто находится подле Бенсона.
— Доброе утро, господин Шерман, — первой сказала она и голову чуть наклонила.
Реакция не заставила себя ждать:
— Кровь Христова, госпожа…
— … Господин, — поправила его девушка. — Господин Айфорд.
Мужчина глядел на нее со смесью удивления и растерянности, и девушке было приятно вызвать у него эти чувства. Согнать маску спокойствия, невозмутимости с красивого, обычно чуть насмешливого лица…
— Что все это означит? — окинул он ее быстрым взглядом. Прошелся от личика с чуть вздернутым подбородком до ножек в чулках, приятно очерченных от лодыжек до бедер. — Что за неожиданный маскарад?
— Не маскарад, господин Шерман, — необходимость, — снова поправила его девушка. — Шерсть сама себя не продаст.
Бенсон шумно выдохнул, привлекая внимание, и Аделия, одарив его взглядом, сжала губы: спорить с Бенсоном в сотый раз кряду ей не хотелось. Подустала от этого…
А вот Шерману управляющий сразу пожаловался:
— Я говорил госпоже, что коли хозяин сам не возьмется за дело, я все сделаю сам, но она ни в какую. Вбила в голову, что отправится с нами… переодевшись…
Аделия предостерегающе сузила карие глаза, так и дала бы ему хорошенько. Что он себе позволяет, да еще при этом мужчине?
— Берешься судить свою госпожу? — осведомилась с угрозой в голосе. — Полагаешь, тебе не найдется замены?
Бенсон полной грудью втянул воздух, намереваясь дать должный отпор, даже на Шермана глянул: мол, если бы только меня не принудили… если бы только я волен был поступать, как хочу…
— Ну-ну, — примирительно произнес Коллум, не дав ему раскрыть рта, — уверен, ваш управляющий просто погорячился и просит прощения. — Он замолчал в ожидании.
И Бенсон, с трудом шевеля неподатливым языком, почти прошептал:
— Простите меня, госпожа.
— Вообще-то «господин Айфорд», — поправила его девушка, — смирись с таким положением и называй меня соответственно.
— Да, госпож… дин.
— Славно, — сказала Аделия и отвернулась от протестующего всем видом слуги. — В таком случае, в путь! Даст бог, доберемся до гостиницы засветло.
Шерман помедлил, никак не решаясь дать отмашку к отправке, все глядел на Аделию, якобы этого не замечавшую.