Страница 8 из 14
Из проема на меня смотрел хмурый дед, злой как черт отец и пара десятков глаз на заднем фоне. Как говорится, шоу начинается, господа! Но я не собиралась утолять жажду скандала этих людей еще больше.
Гордо задрав голову, походкой от бедра выбралась на волю. Подошла к дедушке и от души расцеловала его в обе щеки, прошептав: «Спасибо! Прости, что испортила праздник».
В уголках его глаз появились лукавые морщинки, а зрачки весело блеснули. Мне очень понравилась эта реакция, потому как портить ему юбилей действительно не хотелось.
Он доверительно взял мою ладонь, поднес к своим губам и, поцеловав, подмигнул:
– Испортила? Да этот праздник теперь надолго запомнят, юбилей старого Баграта, на котором разразился такой скандал из-за вертихвостки внучки! Да ты нам сегодня такую шоу-программу обеспечила… – Он осекся и виновато посмотрел на меня. – Еще же не поздно? Успеваешь на свое выступление?
Откуда он знает, я не стала спрашивать. Братик молодец: подключил к спасательной операции маму. Да и бабушка, стоящая сзади, с ней взволнованно переглядывалась. Азат и себя выгородил, и деда снабдил полезной информацией.
– Вроде успеваю, если потороплюсь.
– Тогда не смею задерживать свою самую прекрасную внучку!
Он еще раз поцеловал меня и пропустил дальше. За ним на расстоянии пары шагов стоял отец. Кажется, и без того испорченные много лет назад отношения пошли под откос.
Не глядя ни на кого, спустилась на лужайку и вышла за калитку, не забыв прихватить сумку с документами и телефоном. Придется разориться на такси, иначе есть шанс запороть первое же выступление, в которое, по информации Давида, он вбухал кучу бабок.
Должно быть, так оно и было, потому что в телефоне я нашла два десятка пропущенных вызовов. Уже сидя в такси, спасибо московским агрегаторам за оперативность, набрала ему.
Даже гудков не было: из трубки послышались отборные маты. Перебивать не стала. Пусть человек выговорится. Заодно прикину сумму, которую он вложил в рекламу.
Через пару минут уверилась, что Давид поставил на меня ого-го сколько денег. Стало даже немного совестно. Но ничего, через пару часов все пройдет, а он отобьет свои вложения.
Когда наконец-то послышалась долгожданная пауза, вставила свои робкие, но достаточно уверенные пять копеек:
– Полчаса. Проверь пилон.
И отключилась. Мне еще надо настроиться и прикинуть в голове выступление. Я всегда так делала раньше. Почти каждый мой выход – импровизация. Потому что они всегда получались у меня ярче и эмоциональнее.
Конечно, примерный план всегда крутился и часто отрабатывался, но деталями обрастал в процессе. Ведь нет ничего честнее, чем эмоции и чувства вовремя, а не загодя. Благо стиль моего танца позволял подобные вольности.
В итоге сидела в напряжении весь путь, одновременно пытаясь разогреться в условиях ограниченного пространства такси. Пару раз пришлось даже прикрикнуть на водителя, расширенные глаза которого смотрели чаще на мои плавные изгибы, чем на дорогу.
Представляю, какое зрелище ему предстало, но сейчас меня мало волновала чья-либо реакция. Времени оставалось лишь на то, чтобы выпрыгнуть из такси, запрыгнуть в сценический костюм и стремглав броситься к пилону.
План был простой, но поджилки уже тряслись. Мое первое выступление за много лет! Мандраж, душевный подъем и сладкое предвкушение. Ууух… Скорее бы.
Хотелось одновременно побыстрее оказаться на пилоне и бежать обратно, сверкая пятками. Это мое любимое ощущение внутреннего противоречия. Каждый раз маленькая победа над самой собой.
Ради таких ощущений люди и не могут уйти со сцены. Она, как наркотик, дает такие эмоции, что ты чувствуешь себя не просто живым, а возбужденным и отчаянным. Чистый кайф.
Машина подъехала, и я выпорхнула наружу под молчание Давида. Он протянул мне костюм, и, как только зашли в здание клуба с черного хода, я на ходу стала стаскивать платье.
Как хорошо, что я догадалась сразу надеть нужное белье. Мужчина даже не смотрел в мою сторону, так как все вокруг были, как и он, настроены на рабочий лад.
Пришлось готовиться на ходу. Наконец Давид сказал:
– Я все проверил, начинаешь через пару минут, все готово. Еще бы немного – спустил бы с тебя три шкуры, Лана. Чтоб в последний раз такое выкидывала.
Объясняться с ним не было ни времени, ни желания. Да и деловые отношения не предполагали возможности нытья про семейный заговор с целью свержения виляющей задницей дочери.
Бросила взгляд в зал, проверила себя любимую, набрала в грудь побольше воздуха и с улыбкой вышла на сцену. Пилон стоял посередине, закрепленный в нижней точке на большом основании. Никогда такие не любила, но выбирать не приходилось.
На мне был один из самых любимых костюмов: черное боди с соблазнительным вырезом спереди и рваными разрезами по рукам, животу и небольшой юбке, что тянулась за мной.
Создавалось ощущение, что я только что вырвалась из лап отчаянного смутьяна. Вышла победительницей в сладострастной битве. Разгоряченная, дерзкая…
Как только я коснулась пилона, заиграла музыка, какой-то интересный диджейский ремикс. Подняв глаза на рубку, увидела одного из старых знакомых. Мы с ним много раз в прошлом работали вместе. После выступления за этот сюрприз скажу Давиду отдельное спасибо.
Он всегда ставил музыку, потому что он же ее и заказывал. Еще много лет назад мы обговорили, из чего ему стоит выбирать.
Наконец руки сомкнулись на холодной поверхности пилона, я на секунду закрыла глаза и взмыла в небо, становясь единым целым с этим бездушным хромированным изваянием.
Но насладиться выступлением не получилось, так как практически сразу же я услышала жуткий треск и почувствовала, как заданная амплитуда уносит мое тело в направлении зала…
Глава 9. Стас
Невысокая аппетитная девушка вышла на сцену. Она часто дышала, словно до этого пробежала стометровку по каким-то дебрям. Ее одежда была разодрана, на щеках горел лихорадочный румянец. Хороша.
Надеюсь, в процессе выступления она скинет этот наряд – все равно от него почти ничего не осталось. Ее довольно большая грудь колыхалась при каждом движении, соблазнительно выглядывая из глубокого выреза.
Она не была худенькой, скорее даже очень аппетитной, но не толстой. Такая мягкая и домашняя, но, с другой стороны, сексуальная и загадочная. Вопреки виду ее танца, я не почувствовал в ней ни капли пошлости. Но мы это поправим.
– Ежик вышел на охоту.
Сверкнул глазами в сторону Светы. Доиграется ведь, и не посмотрю, что жена друга. Выпорю. Она поймала мой взгляд, прыснула в плечо супруга, за которого стала медленно прятаться, и указала на сцену:
– Не отвлекайся, альфа-самец на выгуле, а то пропустишь жертву.
Миша в это время делал вид, что больше всего на свете его интересует начинающееся выступление, но его губы предательски подрагивали. Я буркнул:
– Я больше тебе вообще ничего говорить не стану, если ты будешь все обсуждать с этой, – указал рукой на хихикающую женщину сзади него. – С каких пор ты стал подкаблучником?
– С тех пор, как ее чувство юмора стало спасать меня от серых будней, а взгляд на жизнь – заставлять ржать до колик, и вообще…
Что там было вообще, я не узнал, потому что меня отвлек жуткий звук рвущегося металла. Я понял, что мы пропустили начало представления и заодно его довольно эпичный конец.
Мне лишь удалось увидеть, как по приличной широкой амплитуде девушка с шеста улетает в сторону диванчиков. В нашу сторону.
С округлившимися глазами понял, что она сейчас приземлится прямо на меня, группируясь, тем самым местом, что я так и не успел рассмотреть. В голове промелькнула мысль: «Как хорошо, что это самое место должно быть мягким».
В одном Миша был прав. Очень быстро пришло и осознание, и ощущение того, что эти диванчики выбраны удачно. Такого количества, вернее размера, счастье на меня еще не сваливалось.