На изломе доверия

Большая удача, что Николай с ним был лично знаком и решил замолвить слово за Диму. Потому как…

— Да, наш начальник умеет с интересной точки зрения свое мнение преподнести, — улыбнулся криво, примерно представляя, что там Романенко ему в личное дело вносил, особенно в последнее время. — А уж когда имеет свои планы… — многозначительно хмыкнул.

— Это я понял, — вроде как тоном поддержал насмешку Гутник.

А чувство такое, что его сейчас сканирует, прощупывает, «просвечивает» глазами, что тем рентгеном. У Димы все инстинкты, натренированные годами муштры и работы, буквально орали.

— Но мы тоже не божьи одуванчики, умеем видеть между строк и в контексте. Да и количество твоих наград за службу, а не потому, что «полагается», вопреки такой характеристике, наводит на размышления, — говорил тем временем Олег. — Кроме того, копнул чуть глубже, ресурсы позволяют. И теперь, думаю, понимаю, почему ты искал кого-то в обход Романенко, — добавил он, ни на йоту не уменьшая этого пристального, внимательного изучения.

И… Дима не имел претензий. На самом деле, даже больше уважения испытал. Тот случай, когда действительно сразу видишь, что перед тобой человек действия, умеющий делать свою работу, что бы та под собой ни подразумевала. Да и сам по себе Гутник воспринимался… правильно. Как тот же Николай, кстати. Неудивительно, что они поддерживали дружеские отношения. Что-то внутри подсказывало, что и Дмитрий с этим Олегом поладит. Да и цель у них одна.

— Я готов сотрудничать на все сто процентов. Устал от того, что моими руками они свои грехи пытаются прикрыть. Только мне нужна гарантия, что их возьмут и дело доведут не только до суда, но и до справедливого итога. Чтобы такие, как наш Романенко или тот же Леонов, трижды подумали, перед тем, как идти в управление или в полицию, надеясь званием просто махинации и самообогащение, а то и откровенный бандитизм, прикрыть…

— Цели у нас совпадают полностью, что меня устраивает. Но ты себе отчет отдаешь, что в твоем отделе быстро выяснят, с кем мы сотрудничаем и кто по ним всю информацию дает? Не боишься остракизма со стороны своих же? — как последний шанс отказаться предлагая, уточнил Гутник, внимательно в Диму всматриваясь.

— Меня и сейчас не особо любят, — ухмыльнулся он уже начистоту. Чего скрывать? — И стараниями Романенко в том числе, которому выгодно было такое мое положение среди ребят. Да и сам я не то чтоб душа компании. Переживу. Но вот безопасность Алины и ее возвращение в звание и должность, когда все завершим, — условие обязательное, — твердо на нового союзника посмотрел.

— Забавно, — немного нежданно улыбнулся он совсем по-человечески. — Вы с Николаем в этом вопросе так солидарны, — Олег покачал головой, будто удивляясь. — Мне уже самому любопытно с этой полицейской познакомиться. Очевидно, нестандартный человек, если двое серьезных сотрудников разных управлений настолько в ней уверены…

Нестандартная, особенная, одна такая — для него так точно! Дима и спорить не стал. И его вся! Потому и готов был об интересе Алины в первую очередь печься.

Этого не сказал, конечно. Но сам-то знал, что в груди клекочет…

— Тут не волнуйся. Мы уже проверили все, что есть по ней. Нет никаких фактов, которые позволяли бы заподозрить причастность Алины к расстрелу в отделении. Подтасовку твоего начальника и его попытки переиначить и трактовать факты по-своему выносим за скобки. Мои люди этому ни одного подтверждения не нашли. Им я верю куда больше. Так что можешь быть спокоен, — Гутник чуть кивнул, будто заверяя свое слово.

Дима тоже скупо головой качнул, пытаясь скрыть ликование, отозвавшееся в груди. Он сдержит слово, что ей дал! И это было чертовски хорошо.

Теперь главное на передовую ее не допустить, куда Аля изо всех сил рвалась. Романенко, как зверь, загнанный в угол, едва опасность ощутит, ни на что оглядываться не станет. А Диме не нужны накладки. Не теперь. Все надо просчитать и учесть. И ее оградить со всех сторон.

— А за себя ни о чем попросить не собираешься? — поинтересовался после некоторой паузы Гутник, кажется, ожидая от него иного поведения.

— Меня все устраивает. Если решим этот вопрос… — пожал Дмитрий плечами, не вполне понимая тот пристальный интерес, который уловил от собеседника.

— Посмотрим… У меня есть к тебе одно предложение, но, тут ты прав, для начала надо этот вопрос закрыть, — так, будто получил ответ на невысказанный интерес, хмыкнул вдруг Олег. Достаточно довольно.

А у Дмитрия странное ощущение сложилось, словно он еще одно испытание прошел. Паршиво, что не особо понял, в чем то состояло. Не любил, когда с ним начинали в такие игры играть… Хотя тут подставы и двойной игры пока не улавливал. Да и Николай ручался…

Забавно, как быстро он на мнение Алины в доверии к людям стал опираться и учитывать в своих расчетах и действиях. Почти так же стремительно, как ее саму в себя принял.

Глава 41

Аля себе места не находила с самого утра. Не могла сама понять до конца, что теребит и изводит, дергает сознание, словно мелкий камушек в ботинке, требует внимания… Никак выхватить это беспокойство из общего вороха не получалось.

Дред уехал уже пару часов назад. На встречу с человеком, которого ему посоветовал ее же начальник. Должен быть надежным, подполковнику Алина верила. Как и Дреду. Тут не должно быть предательства, ведь так?

Окей, допустим.

Еще Дред утром разговаривал с Евгением по телефону. Алина не то чтобы присутствовала, скорее, из дома наблюдала, как мужчина, выйдя на улицу и вновь начав курить, вел разговор. Слышала отдельные фразы, долетавшие за ветром. Казалось, что и в этом направлении консенсус достигнут. Да и Дред ей подытожил разговор, сказав, что удалось договориться, и дальше они сообща будут планировать действия.

Так что же ее так нервировало?!

Не знала, и это усиливало тревогу. Или, может, дело было в погоде, явно решившей стать уже по-настоящему осенней: неожиданно холодный ветер сегодня с самой ночи буйствовал, завывая в заброшенном огороде и срывая еще зеленые листья с деревьев. Нагнал тяжелые свинцовые тучи, того и гляди, дождь хлынет. И дышать легче стать должно было бы, посвежело же, а Алина никак не может вдохнуть полной грудью, все эти думы бетонной плитой на голову давят, заставляя спину сгибаться, губы кусать…

Проблема в том, что ее что-то в поведении Дреда сбивало с толку. Она будто… Нет, не подвох, но нечто такое… как смазанный след на запотевшем стекле, внутри него ощущала. Очень странное сравнение, очень размытое, делающее слишком многое нечетким. И все же…

Что-то в нем будто «не совпадало». Нет, не имела встроенного в мозги «детектора лжи», конечно, но все же навык наработала в полиции, приглядывалась, училась. И сейчас не в состоянии была объяснить, но однозначно улавливала.

Причем, этого ощущения не было, когда Дред о своих чувствах говорил, тут не сомневалась. И Аля так ощущала не потому, что ей хотелось бы в это верить. Хотя да, хотелось, чего уж. Но вот в остальных моментах эта… ну не знала она (!), двойственность, что ли, не давала покоя.

Он был слишком хорош. Спроси ее кто, каким хочет видеть своего мужчину по характеру, целеустремленности, напору, скорее всего, один в один Дреда описала бы. Как для нее созданный, вот уж правда, ни перед упрямством ее, ни перед силой характера никогда не спасует. Но как же изводило то, чем он занимался! Даже если в прошлом это осталось, предположим, если решил завязать как раз, начав сотрудничать с СБУ. И как хотелось бы, чтоб все… нашло некое иное объяснение!.. Эх, себя обманывать — ничего хуже нет.

Малодушное желание, наверное. Но крохотные мелкие несостыковки, которые не столько реально замечала, сколько будто бы боковым зрением улавливала, как смазанные тени, заставляли напрягаться, теребили сознание, рождая сонм этих сомнений…

Однако и когда Дред вернулся, легче не стало, сомнения не то что не угасли, взвились новым снопом! Да и новые вопросы появились. Потому что у Алины имелась пара претензий к тому, что они планом считали, чтобы там Дред под этим размытым определением «они» ни подразумевал!