Страница 6 из 20
«За исключением того, что я не знаю, к чему все это может привести».
– Раз уж мы говорим откровенно, расскажите мне все, – продолжил Демос. – Чего еще я не знаю, но должен знать?
Гацонка изящно поднялась со скамьи и подошла к маленькому фонтанчику, бившему посреди оранжереи. Сидевшие на краю чаши птицы пугливо отлетели в сторону, когда она приблизилась.
– Умбердо разрушил мой второй брак, – сказала гацонка, зачерпнув в ладонь воды. – Именно он дал ход разводу, когда понял, что… нетрадиционные предпочтения маркиза Ульбри не помешали бы ему иметь наследника. Мой брат знал, что маркиз стремился к обществу мужчин, и поначалу способствовал заключению нашего брака именно по этой причине – так у меня было мало шансов стать помехой. Впрочем, одного он не учел: Ульбри мог позволять себе развлекаться с кем угодно, но о долге не забывал. В конце концов, если бы все знатные мужеложцы спали исключительно друг с другом, в Гацоне давно бы перевелись дворяне, – усмехнулась женщина. – Пришлось повозиться, но в итоге мы нашли способ исполнять супружеский долг, не испытывая друг к другу отвращения. Однако эти усилия были тщетны, поскольку мой находчивый братец раздул скандал быстрее, чем я успела понести. – Демосу показалось, что на лице Виттории промелькнула тень сожаления. – Впрочем, в отличие от моего первого мужа, этот хотя бы остался жив.
– Что же стало с первым?
– Умер, – спокойно пожала плечами женщина, но канцлер отметил, как уголки ее губ печально опустились. – Когда перестал приносить пользу моему отцу. Думаю, со временем это ожидало бы и маркиза.
«Восхитительно. Интересно, страшная кара ждет всякого, кто решит разделить с ней ложе, или некоторым иногда везет?»
– Должен признаться, ваш братец сглупил. Куда логичнее сразу избавиться от одной женщины, способной наплодить конкурентов, чем от вереницы ее мужей.
– Судя по тому, что сейчас я стою здесь, он, как вы понимаете, осознал свой промах. И у него почти получилось его исправить, – сухо сказала Виттория и отвернулась.
Демос пытался понять, что именно в этот момент лишало его душевного равновесия. Жалость к этой особе? Сострадание? Злость на человека, посмевшего тронуть беззащитную женщину?
«Но так ли она беззащитна? И почему меня вообще это заботит?»
Как бы то ни было, он начинал лучше понимать свою гостью.
«Прятать боль под маской высокомерия и безразличия – довольно простой, но эффективный способ. Мне ли не знать? Но дело не только в разрушенных браках. Должно быть что-то еще, засевшее в ее душу куда глубже, чем скорбь по личному счастью. Что-то, связанное именно с ее дражайшим братом».
– Что он с вами сделал?
– Конкретно в этот раз – отравил.
– Выходит, он причинял вам вред не единожды?
– Я бы не хотела говорить об этом, ваша светлость. Это семейные дела, о которых мне неприятно вспоминать, – голос Виттории дрогнул, по лицу пробежала судорога, Женщина удивительно быстро вернула лицу спокойное выражение, но от Демоса не укрылся инстинктивный жест – рука, приложенная к низу живота. – И, ко всему прочему, это не относится к делу. Уже не относится.
Канцлера передернуло.
«Вот оно что… Ублюдок».
– Простите мою бестактность, – сказал Демос. – Я более не подниму эту тему.
«Но справки обязательно наведу».
Гацонка молча кивнула в знак благодарности и снова опустила руки в чашу фонтана. Демос поднял глаза на гостью:
– Как я понимаю, у вас есть ко мне просьба? Не зря же вы затеяли этот разговор.
Виттория повернулась к Демосу и сделала глубокий вдох. Шелка ее наряда взметнулись, когда она вернулась к скамье и села подле канцлера.
– Я осведомлена, что завтра вы встретитесь с моим отцом, лорд Демос. Не знаю, как именно, но он попытается уговорить вас оставить меня здесь еще на некоторое время. Я не могу поселиться в нашей резиденции – руки у моего брата длинные, и он непременно воспользуется возможностью от меня избавиться. Но сделать со мной что-либо, пока я нахожусь под защитой Дома Деватон, не посмеет. Все, чего я прошу, – не отказывайте его величеству, ибо от этого зависит моя жизнь и, быть может, жизнь самого короля. Клянусь, мое присутствие не отяготит вас, – Виттория понизила голос. – Расходы на мое содержание полностью покроет гацонская казна. Я же вверяю свою судьбу в ваши руки и готова смириться с любым решением. Также, если я смогу оказаться вам полезной, с радостью исполню любую вашу волю в качестве благодарности.
Демос приложил все усилия, чтобы его обожженный оскал получился наименее жутким.
– Не стоит беспокоиться, леди Виттория. Я услышал вашу просьбу. Завтра я поговорю с его величеством и, полагаю, мы придумаем выход из ситуации, который удовлетворит интересы всех сторон. Пока же я прошу вас перестать волноваться, ведь его величество будет счастлив видеть свою дочь отдохнувшей. – Канцлер поднялся, опираясь на неизменную трость. – И, молю вас, будьте осторожны с этими дрянными розами – у них очень острые шипы.
Услышав последнюю фразу, Виттория застенчиво улыбнулась.
– Благодарю вас, лорд Демос. Признаться, я была удивлена, поняв, насколько сильно слухи о вас расходятся с истинным положением вещей.
Канцлер ничего не ответил, лишь коротко кивнул и захрустел сапогами по мраморной крошке.
«Не уверен, что завтра она будет готова повторить эти слова».
Виттория, однако, их повторила. Днем позже, восславляя Демоса на приеме в честь Энриге Гацонского, она произнесла полную восхищения речь, заслужив аплодисменты, от которых еще долго содрогались стены поместья Деватонов.
Демоса было трудно удивить, но Виттория зачем-то упорно продолжала стараться. Канцлер был вынужден признаться, что эта черта ее характера пришлась ему по нраву. И все же, как ему казалось, у его гацонской гостьи не было причин для искренней радости.
Ибо в самый разгар того роскошного приема Демос объявил об их помолвке.
«Первый плевок в лицо Ладарию сделан. Интересно, какое наказание ждет меня в ответ?»
1.5 Эллисдор
Герцог ждал Артанну в запущенном саду у стен замкового Святилища. Солнце обрушило на Эллисдор небывалую, почти гацонскую, жару. Воздух стоял неподвижно, дышалось с трудом. Грегор – все такой же бледный, в застегнутом наглухо дублете, сидел на каменной скамье и молча взирал на статую леди Ириталь. Свежий мрамор изваяния резко контрастировал с побитыми временем скульптурами. Альдор ден Граувер расположился рядом, обмахиваясь папкой с бумагами, словно веером. Увидев Артанну, он кивком пригласил ее сесть. Наемница подчинилась и молча уставилась на мертвый фонтан, отбросивший тень на поросшую сорняком дорожку.
– Первый приказ: все, что сейчас будет сказано, приравнивается к тайне государства. Это понятно? – спросил Волдхард.
– Так точно, ваша светлость.
– Артанна, – голос герцога смягчился. – Я мог бы просто приказать тебе сделать это, но я слишком давно тебя знаю и уважаю, поэтому буду просить как друг.
– О чем ты хочешь попросить?
Волдхард откинул прилипшие ко лбу волосы.
– Почему ты раньше не говорила, что являешься главой Дома?
– Потому что сама не знала об этом. Ты слышал ровно столько же, сколько и я, Грегор, – хрипло проговорила Артанна. Во рту пересохло, ее донимала жажда. – Мне нечего добавить.
– Если все, что рассказал советник, правда, ты действительно в опасности.
– Мы всегда в опасности, ваша светлость, – пожала плечами наемница. – Чума, случайная стрела, зеленый понос… Все мы рискуем. Кто-то больше, кто-то меньше. Но от смерти все равно никуда не уйдешь.
– Только глупец отмахнется от угрозы со стороны Шано Оддэ.
Артанна пожала плечами:
– И когда это случится, если случится? Все эти заговорщики могут пойти со своими планами куда подальше. Оставь меня при себе, дай работу, и все будет хорошо.
– Грегор, да скажи уже ей! – нетерпеливо вмешался Альдор.
– О чем? – приподняла бровь наемница.