Страница 3 из 9
Никогда не останавливайтесь на полдороге, раз начали – продолжайте.
Итак, мы начертили что-то вроде квадрата ярдов трех в поперечнике и принялись копать, но не нашли ничего, кроме червей и камней, а земля была очень твердой.
Тогда мы решили попробовать в другой части сада и облюбовали место на большой круглой клумбе, где земля оказалась намного мягче. Мы решили для начала сделать яму поменьше. Вот теперь дела пошли веселей. Мы копали, копали и копали – чертовски тяжелая работа, скажу я вам! Мы аж вспотели, но так ничего и не нашли.
Вскоре из-за стены выглянул наш сосед Альберт. Мы не очень его любим, но иногда позволяем играть с нами, потому что его отец умер, а надо относиться по-доброму к сиротам, даже если их матери живы. Альберт всегда такой аккуратный, он носит воротнички с рюшечками и бархатные короткие штанишки. Понятия не имею, как он терпит такую одежду.
Мы сказали ему:
– Привет!
А он спросил:
– Что вы там затеяли?
– Ищем клад, – объяснила Элис. – Древний пергамент поведал нам, где находится тайник. Давай сюда, помогай. Когда копнем достаточно глубоко, найдем большой глиняный горшок, полный золота и драгоценных камней.
Альберт только хихикнул и сказал:
– Что за глупости!
Он совсем не умеет играть, и это очень странно, ведь у него такой хороший дядя. Видите ли, Альберт, живущий по соседству, не любит читать. Он прочитал намного меньше книг, чем мы, поэтому такой невежественный, но тут уж ничего не поделаешь. На его невежественность просто приходится закрывать глаза, если вы хотите, чтобы он что-нибудь сделал. Кроме того, нехорошо сердиться на людей за то, что они глупее вас, они не всегда в этом виноваты.
– Иди и копай! – велел Освальд. – Тогда получишь свою долю сокровища, когда мы его найдем.
Но Альберт ответил:
– Не буду я копать… Не люблю… Я просто пойду пить чай.
– Иди покопай, будь хорошим мальчиком, – уговаривала Элис. – Можешь взять мою лопату. Вот так-то лучше!
И Альберт начал копать. А стоило ему перелезть через стену на нашу сторону, как мы его уже не отпускали, хотя, конечно, сами тоже работали.
Яма становилась все глубже. Пинчер тоже трудился – наш пес очень хорошо копает. Иногда он роется в мусорном баке в поисках крыс и сильно пачкается. Но мы любим нашего пса, даже когда приходится мыть ему морду.
– Думаю, чтобы добраться до богатств, надо сделать туннель, – сказал Освальд и, прыгнув в яму, начал удлинять ее с одной стороны.
После этого мы стали по очереди копать туннель. Пинчер трудился лучше всех, вышвыривая землю из туннеля задними лапами (он делает это по команде: «Крысы!»), а еще он умеет рыть передними лапами и носом.
Наконец мы выкопали тоннель почти в ярд длиной и такой широкий, что по нему можно было бы проползти в поисках сокровищ, будь он еще чуть-чуть длиннее. Настала очередь Альберта копать, но он отказался.
– Будь мужчиной! – сказал ему Освальд. Никто не может обвинить Освальда в том, что он не вел себя по-мужски, когда была его очередь.
Но Альберт все равно трусил, и нам пришлось заставлять его лезть в тоннель, чтобы все было по справедливости.
– Все очень просто, – сказала Элис. – Просто залезай в дыру и копай руками. Потом, когда вылезешь, мы выгребем лопатами то, что ты накопал. Ну же, будь мужчиной. Ты не заметишь, что в туннеле темно, если крепко зажмуришься. Мы все там побывали, кроме Доры, которая не любит червяков.
– Я тоже не люблю червяков! – заявил соседский Альберт, но мы-то помнили, как накануне он взял в руки жирного красно-черного червяка и швырнул его в Дору.
Поэтому мы подтолкнули его к тоннелю. Но он не хотел лезть вперед головой, как положено, и копать руками, как делали мы. Освальд рассердился, потому что ненавидит нытиков… Правда, потом он признал, что, возможно, упрямство Альберта сослужило остальным добрую службу. Никогда не надо бояться признавать свои ошибки, но кричать, что ты ошибаешься, если не уверен в этом на сто процентов – трусость.
– Давайте, я полезу ногами вперед, – упирался Альберт. – Я буду копать ботинками, честное-пречестное слово.
Ладно, мы позволили ему полезть ногами вперед – и очень медленно он это сделал. Наконец, он очутился в тоннеле, только голова торчала из дыры.
– Теперь копай ботинками, – распорядился Освальд, – а ты, Элис, держи Пинчера, не то он снова начнет рыть. Наверное, Альберту не понравится, если Пинчер запорошит ему глаза.
Всегда старайтесь думать о таких мелочах. Если вы заботитесь об удобстве других людей, вы начинаете им нравиться. Элис держала Пинчера, а мы все кричали:
– Давай! Копай ногами изо всех сих!
И Альберт из соседнего дома начал копать ногами, а мы стояли над ним и ждали… Как вдруг земля провалилась, и все мы свалились кучей-малой. Когда мы поднялись, там, где мы только что стояли, образовалась впадина, а Альберт застрял в тоннеле, потому что на него обрушился свод. Он ужасно невезучий мальчишка, вот и имей с ним после этого дело.
Альберт начал истошно кричать и плакать, хотя признался, что ему не больно, только тяжело, и он не может пошевелить ногами. Со временем мы бы его выкопали, но он так вопил, что мы испугались, как бы не приехала полиция. Дикки перелез через стену, чтобы попросить соседскую кухарку передать дяде Альберта, что мы случайно похоронили Альберта, так что пусть дядя придет и поможет его выкопать.
Дикки долго не возвращался, мы уже начали гадать, что с ним стряслось. И все это время Альберт вопил без передышки, ведь мы стряхнули с его лица рыхлую землю, чтобы он мог кричать со всеми удобствами.
Дикки вернулся вместе с дядей Альберта, нашим соседом – длинноногим, светловолосым и смуглым. Он плавал по морям, а теперь пишет книги. Он мне нравится.
Дядя велел племяннику умолкнуть, и Альберт послушался. Потом дядя спросил, не ранен ли он, и Альберту пришлось признаться, что он цел, ведь хотя он трус и неудачник, он не лжет, как некоторые другие мальчишки.
– Дело обещает быть долгим, но приятным, – сказал дядя Альберта, потирая руки и глядя на голову Альберта, торчащую из дыры. – Принесу-ка я другую лопату.
Он сходил в свой сарай с садовыми инструментами и, вернувшись с большой лопатой, принялся откапывать племянника.
– Смотри, не шевелись, – предупредил он, – не то я тебе ненароком что-нибудь оттяпаю.
Спустя некоторое время дядя Альберта проговорил:
– Признаться, драматизм ситуации не оставил меня равнодушным. Я сгораю от любопытства, мне хотелось бы знать, как вам удалось похоронить моего племянника. Но если не хотите, не говорите. Полагаю, вы не применяли к нему силу?
– Только моральное воздействие, – ответила Элис.
В школе, где она училась, много говорили о моральном воздействии. На тот случай, если вы не знаете, что это такое, объясню: с помощью морального воздействия можно заставить людей делать то, что им не хочется, просто ругая их, или смеясь над ними, или обещая им подарки за послушание.
– Только моральное воздействие, вот как? – переспросил дядя Альберта. – Какое именно?
– Ну, – сказала Дора, – я очень сожалею, что это случилось с Альбертом, а не с одним из нас. Была моя очередь лезть в туннель, но я не люблю червяков, и меня освободили. Понимаете, мы тут копаем в поисках сокровищ.
– Да, – подхватила Элис, – и, по-моему, мы как раз приближались к подземному ходу, который ведет к кладу, как вдруг туннель обрушился на Альберта. Он такой невезучий… – Элис вздохнула.
Тут Альберт снова закричал, а его дядя вытер лицо – свое, а не Альберта – шелковым носовым платком и сунул его в карман брюк. Странное место для носового платка, но дядя был без пиджака и жилета и, наверное, хотел, чтобы носовой платок был под рукой. Копать – такая работенка, что поневоле вспотеешь.
Дядя велел Альберту перестать вопить, иначе он вообще бросит это дело. Альберт замолчал, и вскоре дядя закончил его выкапывать. Альберт выглядел презабавно: волосы в земле, бархатный костюм в пыли, лицо в грязи и слезах.