Нянька для мерзавца

– Так что я вас предупредила, дорогой начальник. А теперь адьос, я люблю завтракать в спокойной обстановке. А не пикироваться с нахалами, которые не понимают нормальной русской речи.

– Алла, подождите, – выкрикнул, чтобы привлечь ее внимание. – У меня к вам просьба. Не могли бы вы забрать меня из больницы?

– Мы же договорились, – хохотнула она, явно что-то жуя с таким аппетитом, что у меня тут же забурлило в животе от голода, – я не работаю с большими, нахальными мальчиками. Вы забыли?

– Господи, и откуда только вы свалились на мою голову?! – прорычал я. Ее манера разговаривать начала меня не раздражать – бесить.

– Меня принесло попутным ветром, – весело засмеялась нахалка.

Бедные мои девочки, даже они не выдерживают новую няню, обычно-то наоборот няньки сбегают из моего дома с дикими криками. Ну ничего, сегодня же выставлю вредную бабу из своего дома. Тоже мне, Мерри Поппинс, блин. Скорее уж фрекен Бок по характеру.

– Ладно, заеду. Только после того как со своими делами разберусь. И как только вы миллионером стали, такой немощный? – всъязвила Алла, весело при этом чавкая. – Девочек беру. Или пусть они тут на хозяйстве?

– Берите, – обреченно вздохнул, – и поесть захватите чего-нибудь. Жрать охота, быка бы съел.

– Ну вот, начинается: покормите, трусы смените, до дома доставьте. Я с вас за это отдельно деньжат сдеру, – пообещала нянька и отключилась.

Блин, ну вот как так-то? Почему мне всегда везет, как утопленнику? Я откинулся на подушки и приготовился ждать. «А что делать-то? Делать-то нечего».

Глава 5

– И долго вас ждать? – проорала я так, что аж подавилась воздухом и чуть не задохнулась.

– А мы никуда не поедем, – появилась в поле зрения розовокосая Надя и уставилась на меня своими наглючими, как у отца, глазюками.

– Ну и зря. Я бы вас с Елкиной познакомила, – хохотнула я, вспомнив подругу и ее три сине-зеленые волосины, торчащие из плешивого скальпа. А надо думать, когда красишься не в салоне, а в задрипанном подвале у криворукого стилиста Славика, господи прости, – тебе бы она точно понравилась

– А кто это? – спосила Козюлька, высунув из-за спины сестры хитрую физиономию.

– Дура одна, – махнула я рукой и, не оглядываясь, пошла к выходу.

Ну не хотят – как хотят. Было бы предложено.

– Эй, а ты куда? – удивленный возглас заставил меня обернуться, но не остановиться. Так на ходу я и врезалась в дверной косяк.

– В смысле? Я же сказала, что у меня есть дела. Да и папашу вашего кто-то должен доставить домой. Вы со мной решили не ехать. Что ж мне, в ногах у вас валяться?

– Ты так-то няня, если что, – взвилась Надежда, став просто копией родителя. Те же молнии в глазах, и нос сморщила, как папашка. – Вот и няньчайся с нами.

– Я няня, а не соплевытиралка. Тебе сколько лет, девочка? Да мы с Елкиной в твои годы нос себе ржавыми иглами прокалывали, и на башке трамплины для блох сооружали с помощью пива и сахарной воды. А этой нянька нужна. Тоже мне Эмо, или кто ты там? Обычная избалованная девчонка. Все достижение, что башку в розовый цвет выкрасила, – выдала я, глядя на наливающуюся свекольной краснотой девочку.

А ничего. Шокотерапия тоже иногда полезна.

– Ты… Ты… ты… – прошипела Надя, не в силах подобрать слов.

– Мы поедем, – голос Козюльки прозвенел в воздухе, и я поняла: война заходит на новый виток. А сестрички-то молодцы, друг друга в обиду не дают.

– Даю десять минут на сборы, – приказала я, рассуждая в этот момент, к какому западло мне готовиться в скором времени – что он последует, я не сомневалась ни на минуту.

Девочки собрались быстро. Видно, желание отомстить мне гнало их похлеще, чем грешников гонит адский пес. Козюлька была сама невинность, загружаясь в мою машину, и я расслабилась, честно говоря.

– А зачем вы носы протыкали? – спросила Надя, развеяв гнетущее молчание, повисшее в авто.

– Панковали мы, – нехотя ответила я.

Ну да, была и такая веха в моей биографии. Юра Хой, хаир, куча цепей, как у каторжника, обмотанные вокруг лодыжек и шеи, и прочая атрибутика. А главное – кольцо в носу, это был писк. Меня-то пронесло, а вот Елкина занесла себе инфекцию. Шнобель у нее разнесло, и она сделалась похожа на дикого Снусмумрика в период полового гона. Только вот стоит ли рассказывать ребенку о своей глупости, я сомневалась. Так-то это не педагогично, если что.

– Прикольно, – равнодушно ответила девочка и, уставившись в окно, больше не проронила звука до самого Елкинского дома.

Козюлька всю дорогу ерзала на месте, и мне стало интересно, что же творится в симпатичной головке этого мелкого разрушителя.

– Прибыли с дружественным визитом, – наконец, выдохнула я, в душе радуясь, что хоть до места мы добрались без приключений.

Девочки вытряхнулись из машины, как из стручка горошины, и замерли, задрав головы, с интересом рассматривая панельную тринадцатиэтажку. Ну да, даже тут Елкиной не повезло. Число тринадцать преследует ее всю жизнь, что, впрочем, не мешает ей не унывая ни на минуту творить страшные глупости и впутывать в них меня, кстати, сказать.

– Ты тут живешь? – с придыханием спросила мелкая паразитка.

Интересно, что ее поразило? Неужели она не видела до сих пор такой красотищи, воняющей мусоропроводом и мочой Додика с теплотрассы? Наверное, нет, раз ее так восхищает этот клоповник.

– Нет, тут живет Елкина, – авторитетно сказала я и пошла к подъезду, прислушиваясь в топоту детских ножек за своей спиной.

Лифт, падла, опять не работал, чтоб его в аду драли черти, наматывая на свои копыта уродские тросы. Одиннадцатый этаж. Это, я вам скажу, не кот начхал.

Когда наш маленький отряд взлез на вершину «Олимпа», мы с девочками дышали, как астматики в период цветения олеандара, вот честное слово. Даже Козюлька растеряла оптимизм и выглядела, мягко говоря, помято.

То ли еще будет. Я их научу любить свободу.

Зря я расслабилась, что-то, видно, с мозгом моим произошло. Может, волнения на солнце. Или просто врожденный кретинизм поднял голову, черт его знает. Но я не обратила внимания на то, что мелкая паразитка, лучезарно улыбаясь, дернула себя за бусы, висящие на тоненькой шейке. Крупные бусины с веселым стуком раскатились по Елкинской прихожей.

– Кто тут? – Валька появилась, словно ниоткуда, иииии…

– Ну вы, блин, даёте, – прохрипела валяющаяся на полу Елкина и завозилась, пытаясь собрать в кучу разъезжающиеся на бусинах конечности.

Получалось у неё плохо, да и, судя по яростному шепоту, из которого я уловила только слово «мать», было ей не очень хорошо. Правая нога синела и раздувалась прямо на глазах. Это ещё хорошо, что у моей подружейки болевой порог высокий. Боится она только татуировщика Жору с его шайтан-машинкой, сделанной самостоятельно на коленке в подвале тату-салона со славным названием «Хелл». Ну да, так и написано, прямо русскими буквами на картонке, криво прибитой над дверью.

– Тут дети, вообще-то, – робко буркнула я, зная, что в такие моменты с Валюхой лучше в полемику не вступать.

– Где дети?! Эти, что ли?! – зыркнула она на притихших девочек. – Ты на физиономии-то их глянь! Они таких слов побольше тебя знают. А у меня, похоже, нога сломана, к чертям, и сотрясение мозга!

– Сотрясение чего? – тупо переспросила я, вот честно, без задней мысли.

– Ну да, только нога, – легко согласилась Валентина и зарыдала, видимо, дошло до неё, что перелом – это очень болезненно. – И что дела-а-а-ать? Как я жить-то теперь буду?! С Клепой мы теперь с голоду сдохнем, по миру пойдём! Тебе-то на нас с высок-кой колокольни плева-ать, о-о-о-о, – причитала она, а я судорожно соображала, что предпринять.

По всему выходило, что придётся просить помощи, как бы я этого ни не хотела. Но и оставить Елкину в таком состоянии у меня не было сил. Да и желания, после того как она в красках расписала, как будет шкрябать культями по полу в попытках доползти до туалета, честно скзать, вот не было совсем. Да и к врачу ей надо, а я не могу оставить девочек. Права, короче, зараза. Не до нее мне сейчас.