Страница 2 из 9
– Каша – дрянь. Одни комки, – резюмировала любящая дочь и, вылизав тарелку, пошла жаловаться подругам по телефону на жизнь, в которой мать только клацает по клаве, совсем не заботясь о несчастной девочке.
Не буду вас утомлять очередностью накормленных домочадцев, скажу только, что картина повторилась еще два раза. Каша была съедена, кастрюля вылизана под язвительные замечания каждого из членов моей семьи, нашедших еще кучу недостатков в моей стряпне.
До вечера сесть за проду мне так и не удалось, потому что я выгуливала собаку, учила уроки с младшим сыном, слушала слезливые истории дочки, как ее никто не понимает, радовалась успехам мужа на работе, смотрела, как старший играет в КС, при этом одной рукой готовя, другой вытирая последствия Падлиных экзерсисов. На улице делать свои дела она категорически отказалась – холодно. И вот когда уже почти ночью все мое святое семейство разбрелось по кроватям, я налила себе бокал вина, зависла руками над клавиатурой компьютера и…
– Жена, забыл сказать, я там курицу из морозилки достал. Жутко плова хочется. Ты ж отдыхала сегодня. Свари, а? Завтра то не успеешь. На работу тебе, – раздался из спальни счастливый голос засыпающего благоверного.
Часть 2. 33 несчастья
– Нюська, меня в командировку отправляют. Купи мне билет на автобус, а? – услышала я веселый голос благоверного, бодро несущийся из телефонной трубки.
Его радость была мне понятна. Два дня без семьи и детей в компании любящих пиво сослуживцев. Это же почти отпуск. Сердце забилось в предвкушении. Два дня без готовки в компании любимого компьютера. Дети не в счет. Когда отца нет дома, они тоннами пожирают вреднющий американский фастфуд, запивая его бочками вкусной газировки, и почти не появляются дома.
Ура!!! Ура!!! Наконец-то я напишу многострадальную проду, выпью вина в компании подруги и даже, может быть, досмотрю любимое «Сверхъестественное». И никто не будет мне гундеть в ухо, что я не обращаю на него внимания.
– Конечно, куплю. Я как раз в торговом центре рядом с автовокзалом, – выкрикнула я в трубку и ломанулась к выходу, сметая на своем пути зазевавшихся покупателей магазина пока, не дай бог, начальник мужа не передумал отсылать его в командировку.
Бум!!! Из моих глаз посыпались искры, и я, словно муха, заскользила руками по гладкому прозрачному стеклу нераскрывшихся автоматических дверей, глядя на испуганные людские лица, глядящие на меня из-за стекла.
– С вами все в порядке? – спросил меня молодой парнишка.
–Угум, – невнятно ответила я, растирая рукавом пальто льющуюся из носа кровь.
С трудом доползя до любимой машинки, я села за руль и, совершенно не соображая в какой стороне больница, нажала на газ.
– О, Максимовская, – весело заржала толстая медсестричка в приемном отделении скорой помощи, приветствуя меня, как старую знакомую. – Сегодня ты прекраснее, чем обычно. Неужели все-таки муж не выдержал? Сегодня чего: жвачка или снова гладильная доска?
Тут стоит отвлечься. В больнице меня знают, даже дали обидное прозвище «тридцать три несчастья», и обещали выписать абонемент, потому что я появляюсь у них не реже одного раза в месяц, а то и чаще. Я вывихиваю челюсть, жуя жвачку, периодически падаю на ровном месте, получая травмы различной совместимости с жизнью, постоянно витая в заоблачных высотах своей безграничной фантазии.
– Перелом, – с трудом сдерживаясь от смеха, хрюкнул старенький доктор и сунул мне в руки зеркало: – тут и тут, – показал он шариковой ручкой на мою многострадальную переносицу и отвел глаза.
Из зеркала маленькими заплывшими глазками на меня взирала рожа, отливающая всеми цветами фиолетового колера.
– Мгммм, – потеряв дар речи, хмыкнула я, рожа повторила движение моих губ и схватилась за ключи от машины.
Телефон вновь требовательно зазвонил.
– Ты купила билет? – требовательно крикнула трубка голосом Гошки.
– Гош, не ругайся только. Я в больнице, – не разжимая губ, вякнула я и вжала голову в плечи.
– И что на этот раз? – голосом, полным сахарного сиропа, поинтересовался любимый, и мне стало еще страшнее.
– Нос сломааааала, в двух местах, – зарыдала я в трубку в надежде разжалобить супруга, не обращая внимания на доктора, отвернувшегося к стене и вздрагивающего плечами, старающегося не рассмеяться в голос.
– Вот, все у тебя так, – заорал в трубку Гоша так, что его, наверное, услышали в приемном отделении. – Один раз соберешься отдохнуть от вас, так фиг оставишь тебя одну. Мы с мужиками и скинулись уже, на футбол сходить хотели. Ты, ты, ты!!! Приеду сейчас.
– Мать, ты похожа на бомжиху с нашего вокзала, – весело заржал старший сын, увидев меня на пороге квартиры.
– И ничего не похожа. У бомжихи шуба есть, она ею укрывается, когда на земле спит, – обиделась я.
– Сегодня что брала на таран? Подъездную дверь снова или поинтереснее что нарыла? – съязвила дочка.
– А я люблю мамочку, – тихо сказал младший. – Только боюсь сейчас немного. Она на зомби смахивает.
Но зато меня никто не трогал две недели. Я с упоением строчила проды, лежа на диване, пока подруга суетилась на кухне в поисках вечно исчезающего штопора. Дети ели фастфуд, ругаясь между собой по поводу и без, Падла продолжала свою подрывную деятельность, а муж все-таки уехал в свою командировку. Сказал, что начальник не разрешил ему остаться дома. Уж правда или нет, не знаю.
P.S. Спустя две недели лицо мое приобрело первоначальную свежесть, слегка отсвечивая зеленью боевых шрамов, и я была готова к новым свершениям.
Часть 3. Сумка с собакой
Сумка стояла в витрине и манила меня блестящей застежкой и нарисованной на фронтоне собакой, похожей на Падлу как две капли воды.
«Зачем я поперлась мимо этого магазина?» – мелькнула расстроенная мысль.
Толкнув дверь, я вошла в пахнущее апельсиновым ароматизатором нутро торговой точки и уставилась на вожделенную торбу.
– Сколько стоит? – выдохнула я, не в силах отвести взгляд от желаемого.
– Сто пятьдесят евро, – вяло улыбнулась разнаряженная в пух и прах продавщица, презрительно разглядывая поношенную болоньевую куртку, заставив меня поежиться. Из магазина я вывалилась в растрепанных чувствах и побрела на работу. За сто пятьдесят евро я могла кормить детей неделю.
– Вот, – сунула мне под нос ноги, увенчанные длинными и зазубренными, похожими на японские сюррикены ногтями, поеденными грибком, клиентка. – Сделай что-нибудь. А то у меня свидание сегодня, а тут такое.
– Сорок, – вякнула я, заломив цену вдвое, и перед глазами встала проклятая сумка.
Клиентка затрепетала. Отправив мужа в плаванье – он у нее капитан дальнего плаванья – дамочка пустилась во все тяжкие, что меня несказанно радовало. Она начала ходить ко мне, как на работу, рассказывая о своих похождениях, но при этом хорошо платя деньгами, заработанными бедолагой мужем, болтающимся в далеких холодных морях.
– Согласна, – решительно тряхнула тугими кудрями клиентка, а я вдруг вспомнила фильм «Тупой и еще тупее», где герою Джимма Керри пилили ногти болгаркой.
Вооружившись клещами, я пожалела, что не имею сварочной маски, и принялась за работу. Спустя час я получила заслуженную плату, приблизившись к мечте на сорок евро. Вечером, после работы, я специально прошла мимо магазина. Сумка была на месте.
– Я дома, – крикнула я в пустоту, войдя домой.
Квартира молчала, только слышалось, как где-то в ее недрах шарила в помойном ведре вездесущая Падла.
– Почему так тихо? – спросила я у выглянувшей из двери своей комнаты дочки.
– Мышь ловим, – шепнула красотка, бодро хрустя козинаком, и закатила глаза.
– Отдай, всю приманку сожрала, – выхватил у нее из рук лакомство любящий братишка, появившийся в прихожей.
– Какую мышь? – икнула я и зашарила глазами в поисках табуретки, на которую собралась заскочить с места с дикими криками.
– Серую и толстожопую, – хмыкнула Таська и развела в сторону руки, показывая габариты филейной части серой прохвостки.