Простофиля

Детство Арно проходило вместе со многими детьми, располагающимися попарно в их маленьких обителях естества, что могли уместить всякого попарноскрещенного Стремителя. Напарницей Арно была высокая девочка по имени Рифма, фамилию же Дольд, что завещали ему старшие родственники, он был готов носить без пары, как те очки, что на его совершеннолетие подарил ему старший Дольд, сказав при этом фразу, которую тот запомнил навсегда, – “Да”. Чем только не занимались в детстве Арно с сотоварищами, книги всех древних классиков были перечитаны, все обитатели уголка для содержания пар и видов были изучены, все грамотно уложенные по книгам страницы были записаны и можно было с радостью и Рифмой прогуляться по любимым улочкам Натана, где его ждали торговцы сладостями, меняющие страницы на товар, придавая тому облик прочитанной книги, многочисленные предложения от купцов-летописцев что манили юных энтузиастов в руки повышения образованности и осведомленности среди лиц не достигших совершеннолетнего шрифта, многочисленные проприемники составляли тем неотъемлемую составляющую, заставляя юных любителей алфавита по-новому взглянуть на уже знакомые и изученные тексты.

Архитектором и проектировщиком города ведущего к центру Шаливанского царства, минуя все шаблоны и стандарты строительного наследия, оставленных в записях учителей, был Гром Визнер. Изучая чертежи, Архитектор заметил несоответствие габаритов имеющихся построек к общему количеству привлекательных горожан, тогда он, вместе с товарищами Строителями, решил наспех решить сложившуюся проблему, методом воздвижения в небольшом пространстве, большой, куполовидной “Газели”, что словно лесной олень могла уместить на своих рогах всех желающих отдохнуть от смрада заполненных улиц. “Газель”представляла из себя девственное, наполненное стремительной лени учреждение, ведущее своими указателями всех путников и беспутных в необходимом “к Грибону или от него”. Старейшины города не сразу приняли проект, осмотреть, потрогать, прощупать почву под копытами “Грациозной” было их обязанностью, миновать которую не могли даже форменные лентяи, которые зачастую призвание заменяли походом в клуб чарующих девиц Грибонских, посетителем и частым гостем которого был также и Гром. Название данное Визнером объекту вожделения нашлось не сразу, от типового имени “Газель или Грациозная” вскоре пришлось отказаться, оставив напоминания о нем только на бумагах разворотных, что подписать было обычным делом. “Cлюх”, “Суцъ”, “Водя” тоже не подошли, так как идиоматикой недвусмысленно намекали на суть происхождения, вращающейся на языке знатоков проектов, вычисляемой по схожести направлений, как гром среди завесы спокойствия появилась светлая мысль “Натан”. Неизвестно кто предложил назвать город таким способом, но название прижилось и носило свое имя до сих пор.

Ничем особенным этот спокойный городок не выделялся, поэтому выделяться приходилось его многочисленным жителям, среди которых был и Арно. Первые застои безнадежности устремлений постигли его в возрасте начинаний, когда любая, всяческая мальчишечская мысль и действие находили непробиваемую стену из потоков непробиваемых стен Натана и его обитателей. Встречающиеся на пути люди лишь немо улыбались и чуть слышно выдавливали из себя натужное “на та н”, которое нерасслышав можно было воспринять за обидное по тем временам “к ра тан”. На все эти местные обычаи молодой Дольд наблюдал с привычной для него разнашивающихся очков мимикой осознавания, придававшей юношескому лицу мускулатуру мужественности, одобрительно воспринимавшуюся обоими полами, между которых ему приходилось становиться. “В зарождении спокойствия – рождается процесс!”– c данной формулировкой классиков познакомил его друг и соратник по бичеванию “застойных” – Пова Нтад. Познакомились они давно, еще до появления естественного процесса влечения к противоположному полу, и служили друг другу той незаменимой опорой, что связывает глобальные ореолы непознанного, но огромного по своей массе соотнесенной к единицам пространственного единства в моменте их исчисления.

Пова Нтад: Побеспокоим.

Арно Дольд: Не требует.

Пова Нтад: Единства.

Арно Дольд: Большинства.

Пова Нтад: За полем.

Арно Дольд: За столом.

Пова Нтад: За пером.

Арно Дольд: Люблю.

Так и проводил свои дни и ночи молодой Арно, пока однажды в его жизнь не ворвалась словно удар стихии, красавица с быком по имени Хлеба. С первого лучезарного слова и девичей ужимки, все нутро Арно перевернулось, будто по нему проехались тысячи Хлебов, оставив после себя неизгладимое чувство юношеской привязанности к чему-то запретному, что нельзя ощутить осязанием, но можно уловить слухом.

–“Дыхание Быков”,– скромно окликнул он появившуюся на пороге его жизни незнакомку.

– Летафк,– также скромно ответила та.

Для молодого, неумудренного опытом Держателя это была пощечина, так умело поставленная им самим, что удержаться на этом свете, не попав в другие измерения, заехав по пути в кузницу Лекаря было просто невозможно. Поэтому предусмотрительный Дольд, не теряя ни секунды драгоценного времени, помчался в мастерскую Кальцовщиков.

Кальцовщик: Грубит естественный.

Арно Дольд: Натуральный искусственный.

Кальцовщик: Не естественно.

Арно Дольд: Естество.

В то же самое время, по воле случая или на зло року, что массаж всего тела создает, словно в кузнице жестянщика побывал, на пороге появился друг Пова.

Пова Нтад: Естественно.

Кальцовщик: Обоим.

Пова Нтад: Нет.

Арно Дольд: Двумя.

Пова Нтад: До трех не считаю.

Кальцовщик: Проходите.

После этого Арно с Пова долго прогуливались по тенистым аллеям Натана, чтобы выветрить накопившуюся усталось и, по-возможности, нагулять на комплимент от встречных улиц и домов, что раскинулись подражая разжатой девушке, собирающейся с мыслями. С возрастом, отношение Арно к женщинам переросло из чувства заинтересованности в стадию понимания, что порой играло с ним злую шутку, иногда доставляя неизгладимое впечатление безобидной интрижки. “Не смейся при появлении опасности!”– часто шутил Пова Нтад, пока в день который сложно было забыть и вычеркнуть из памяти, на него не обрушилась целая плеяда из неизвестных их рассудку “деятельниц Перчаток”, запрещенной в те времена организации по выявлению целомудренных.

Ожема Дозы, родоначальница и одновременно главная управляющая, сразу заметила и оценила гуляющую пару. Поручать такое дело “неоперчатанным” было не в правилах заносчивой Дозы, поэтому она невзирая на все ранги, решила во что бы то ни стало самолично заняться “неоперчатанными” юнцами. Арно с Пова, шутя и прибаюкивая, неспешно наслаждались встречными потоками кислорода, смешивающегося по пути с различными запахами окружающей действительности: жужжание приносило в их носоглотки свежий аромат медов, только что отлитых трудолюбивыми летунами, стрекотание невиданных прыгунов доносило до их обоняния запах свежей травы, девственной и убаюкивающей; проходившие рядом люди выносили их мозг разноцветными цветами, различить который мог только знаток всего нужного и ненужного. Аромат они не почувствовали, только в их молчаливой компании вдруг появилось прибавление, не произносящее ни звука, только безобразно гагочащее, как разрыв барабанных перепонок, что связывает прохожего с этим прекрасным миром.

– Меня зовут Ожема,– мило представилась она.

– Арно, Пова.– в унисон мелодии ответили прохожие.

– Могу ли я вас называть чуть менее нарочито?– поинтересовалась Ожема, сжимая в руках поводок от гардероба путешественника.

Этот вопрос заставил коренных Натанчан немного призадуматься, в их жизни бывали случаи когда не находилось сразу верного ответа: нападение “замен”, вылет в “трубку дульщика”, когда движение начинается с тонкого конца; тут же был совсем другой случай.

Арно Дольд: Сейчас.

Пова Нтад: Позднее.

– Можете.– ответил немного отошедший Арно Дольд.

Взгляд Ожемы сразу вонзился в сторону задумчивого Нтада, что вопросительно смотрел на своего товарища. В управлении “деятельниц” было обычной практикой поинтересоваться, прежде чем броситься в руки самого умного и необремененного целью,– “Заполучить с процентом”,– сразу вспомнились слова тети Уоли уже опытной Дозы.