Опрокинутое небо

Илья, проводив взглядом метнувшегося в сторону кухни Яна, только приподнял бровь: ну как с таким умением строить алгоритмы он умудрился стать программистом? Сначала стакан, потом – еду!

Столики были отгорожены друг от друга тонкими перегородками – при желании их можно было сделать непрозрачными. Хозяйки «Йоко» трепетно относились к приватности, обещая своим клиентам полную конфиденциальность. Почти полную, если та не угрожает безопасности Города.

Ян, водрузив на стол тарелку с жареной рыбой и приземистый стакан (наконец-то!), с независимым видом уселся рядом. Подошедшая Хелен молча посмотрела на гордо стоящую в центре стола бутылку и стукнула пальцем по сенсору на столе. Перегородка подернулась едва заметной рябью.

– Меня падальщики вызывали, – буркнул Илья, откручивая крышку с бутылки.

– Та-а-ак…– Хелен вдруг решительно выхватила бутылку из рук Ильи и отставила в сторону. – Трезвый рассказывай, успеешь напиться.

То, что мир несправедлив, он давно знал, но это была какая-то квинтэссенция несправедливости! Илья возмущенно уставился на Хелен, но та покачала головой. Пришлось смириться и подтянуть к себе тарелку с едой.

Хелен переспрашивала, задавала вопросы и заставляла повторять. Илья добросовестно вспоминал, что ему сказал полковник, честно признавая, что он понятия не имеет, куда они идут и зачем.

К концу рассказа на тарелке остались только кости и рыбий хвост – стресс стрессом, но ужин – это ужин!

– Ты идиот, – припечатала Хелен. – Тебе же предлагали подумать, а так ты мне времени не оставил совсем! Надо было не отказываться и сразу бежать сюда!

– Хел, ладно тебе, не ругайся, – остановила подругу Вики. – Давай лучше думать, как выкручиваться. Я считаю, надо прятаться. Илья завтра не придет, они немного поищут и успокоятся, другого возьмут, а Женькино дело мы попробуем выкупить.

– Не выйдет, – качнул головой Илья. – Я уверен, что он блефовал. Нет у них больше никого, они будут меня искать до упора.

– И чего в тебе такого эксклюзивного? – удивилась Хелен. – Самомнение?

– Погружением на серьезные глубины в Городе не так много народу занимается. И я их всех лично знаю, – пожал плечами Илья. – Знаете, сколько из них чистильщиков?

Илья выдержал паузу и поднял вверх указательный палец.

– Один. И этот один – я.

Спуститься на четыре тысячи могли еще сорок шесть дайверов, но ни один из них не умел работать в замкнутых пространствах. Обычный спуск – это просто спорт, адреналин, развлечение, а лезть в корабль – тут уметь надо. И техника другая, и задача, все другое.

– А тебя-то чего на такие глубины понесло, – удивилась Хелен. – Экстрима не хватало?

– Нет, просто хотел в охотники. Думал, посмотрят в резюме – а там я, такой красивый, максимальная рабочая глубина три шестьсот, стреляю с обеих рук, ну и так далее.

– Ага, а посмотрели в твое резюме другие, – согласилась Хелен. – А почему они не могут из тех же охотников выбрать?

Илья объяснил. Охотникам внизу делать нечего, вся дичь плавает ближе к поверхности, а иногда и по берегу ходит, так что искать среди них глубинщиков бессмысленно. Ловцы удачи или сталкеры, как они любят себя называть, свое резюме в открытый доступ не выкладывают, их еще найти надо, и, насколько Илья знает, они тоже больше по поверхности бегают, чем по дну, так что тоже мимо.

– То есть охотники плавают наверху, но ты в резюме добавил строчку про глубину, чтобы им понравиться… – Хелен покивала. – Даже не пытайся объяснить мне логику, примем за аксиому, что ты единственный дурак на все Кергеленское плато.

Илья смутился. Строчка в резюме была красивым поводом потратить деньги на инструктора и аренду снаряжения, а если говорить честно – ему просто нравились погружения.

– А почему они не могут взять другого чистильщика? – поинтересовалась Вики. – Такая большая разница между одним километром и четырьмя?

Илья вздохнул. С точки зрения физики и здравого смысла разницы не было никакой – антиграв работает и там, и там. И все же она была, только объяснить ее обычным людям, да еще так, чтобы тебя не упекли в психбольницу, было невозможно. Илья для себя называл это «глубина зовет», не зная, как сформулировать точнее.

Приятели из дайверской тусовки иногда подбрасывали заказы на «выгул» любителей острых ощущений, и главной задачей гида было не развлекать туриста, а отследить начало «глубинки» или, как еще иногда называли это состояние, «глубинной белочки». Возможно, до Катастрофы этот феномен и изучали, но Илья никаких внятных научных заключений на эту тему не нашел. Зато любительских версий было много: от мифического «Ктулху резвится», до более правдоподобных, например, что на серьезной глубине электромагнитное поле антиграва начинает активнее воздействовать на мозг, вызывая галлюцинации и панические атаки. Научиться справляться с этим состоянием было можно, но требовалось время и тренировки.

Впрочем, «сухопутные», кто не отплывал далеко от Города, гуляя рядом со стенами, считали эти рассказы дайверскими сказками для новичков, упирая на то, что на борту субмарин ничего такого нет, да и в Городе массового помешательства не наблюдается. И не верили вплоть до первого приступа «глубинки», а дальше все зависело от опыта, а иногда и от физической силы гида. Илья считал, что дайверы сами виноваты – не надо рассказывать, что глубина таким образом испытывает и отсеивает слабаков.

Он сам, когда в первый раз собирался, тоже считал это байками. Ну с чего ему, взрослому мужику, уже год работаюшему за стенами Города, из-за лишних ста метров вдруг начать себя вести по-другому? Оказалось, есть из-за чего.

– Чертовщина там, на мозг давит. Я полгода учился нормально спускаться и концентрироваться. Так просто взять и вниз пойти – это билет в один конец.

– Научился на свою голову… – Хелен взяла бутылку и задумчиво набулькала водорослевого коньяка в стакан. – У тебя все документы в порядке? Завещание не менял?

– Хел! – возмутилась Вики. – С ума сошла?

– Я пятьдесят лет Хел! – отрезала Хелен. – И последние двадцать я слишком хорошо знаю, кто такие падальщики.

Илья переглянулся с Вики и перевел взгляд на одинокий рыбий хвост в тарелке. Ян быстро сделал вид, что его вообще тут нет. Про свой второй брак Хелен рассказывать не любила, Илья знал только, что она бросила очень перспективного инженера и ушла к бравому безопаснику, влюбившись в того по самые уши. Через четыре года сбежала в Нижний Город, умудрившись при этом сохранить со вторым мужем нормальные отношения – он даже помог ей выкупить часть «Йоко». Впрочем, это было единственное, что она про него говорила хорошего – среди прочих исключительно нецензурных характеристик.

– Все в порядке у меня с завещанием, – успокоил Илья. – Вам с Вики все разгребать.

Профессия чистильщика была не самой безопасной, и документы Илья оформил, едва устроился на работу. Все его имущество в виде старого чайника, барахлящей стиральной машинки и очень тощего счета в банке в случае его смерти переходило к Женьке. А сама Женька, точнее опекунство над ней, доставалось хозяйкам «Йоко».

Вики кивнула Яну, и тот понятливо бросился к бару: принести еще стаканы.

– Кстати, странно, что девица одна идет, они обычно в паре работают, – задумчиво протянула Хелен. – Темнит что-то полковник.

– Думаешь, она его любовница и он решил так от нее избавиться? – усмехнулся Илья. – Не слишком ли сложно?

– Она может быть его любовницей, другом, да кем угодно, но она тоже пешка. Они не щадят своих так же, как и чужих. Я не удивлюсь, если вы оба не должны вернуться. У них другая психология, не делай из них людей.

Илья отобрал у вернувшегося Яна стакан и решительно плеснул в него из бутылки. Слушать на трезвую голову, как его будут убивать, Илье однозначно не хотелось.

– А кстати, что вы будете доставать? – мимоходом поинтересовался Ян. – Я так и не понял.

– Не смей! – рявкнули одновременно Вики и Хелен. Вики даже для убедительности ткнула Яна в грудь пальцем. – Не вздумай никуда лезть!