Страница 8 из 13
Я заметила, что по части этого самого срамного дела витязи и рыцари не особенно-то и уступают злодеям, а где-то даже и превосходят. Поэтому что-то мне подсказывало, что в этой академии биться предстоит не только с адептками, но и с богатырями. А чтобы отвадить их от притязаний на мою бабаягскую честь, придется развернуть активную противобогатырскую теракцию. Чую, вполсилы здесь не обернуться, требуется бить из всех орудий. Не стоит гнушаться диверсий, подлых демаршей и вредительства. Богатыри – это тебе не нежные злодеи, здесь требуется полное и безоговорочное уничтожение. Разбитое сердце и так далее.
Форма академии – это всего лишь маленькая уступка с моей стороны, за которую обидчицы получат сполна, победа еще будет за мной! Ох и навоююсь я в этой академии! Так просто они меня не возьмут! Но прежде требовалось разобраться с одногруппницами. Где это видано, чтобы Ягу столь бесцеремонно лишали любимого сарафана и кокошника?
А адептки, тихо поругиваясь на непонятных мне языках, перетаскивали свои вещи в мою просторную, светлую горницу, и вскоре в комнатке стало не протолкнуться от девиц разных национальностей и их бабаягских домиков.
Осознание, что ночью я останусь вот с этими интернациональными и уже сплоченными в голодную стаю пираньями, припечатало меня пыльным мешком из-за угла. Колени подогнулись, я так и села на лавку. Нет уж, не позволю этим хищницам сожрать меня, у Бабы Яги есть защитники и позубастее. Я как ни в чем не бывало встала и, взяв метелку, стала сметать соль и сахар, еще наличествующие на полу в небольшом количестве. В этой горнице живу я и только я!
Девиц мне жалко не было, а вот бабаягские домики (или как они тут назывались – ежкины хижины) были настолько милы и очаровательны, что я призадумалась: «А не попытаться ли закопать топор войны и все же найти контакт с этими девицами?» Чисто ради этих архитектурных строений, что сейчас доверчиво толкутся возле моего избушонка и обнюхивают его.
А то как представлю, что чисть, обиженная ночным разбором по крупицам сахара и соли на две кучки, вцепится не в косы, а в эти очаровательные соломенные и черепичные крыши да разберет на две кучки бревна в одну сторону, а кирпичи в другую, так сердце замирает и кровью обливается.
Сами адептки как ни в чем не бывало ползали по моей комнате, открывали крыши домиков, словно сундуки, доставали и раскладывали вещи, стелили постели на лавках и в спальных шкафах. То, что я изначально приняла за гардеробные комнаты и встроенные стеллажи, оказалось спальными местами! Вот такое опасное это место – тридевятое царство, что люди на ночь залезают в просторный шкаф и запираются там изнутри. Я старалась не думать, что такого страшного бродит по тридевятому государству и может залезть внутрь жилищ, что просто в комнате на лавке спать опасно. Или это они так от домовой чисти в шкафах хоронятся?
Теперь, по мнению девиц, здесь было безопасно. Помещение ведь проверено моей тушкой. И если меня здесь не съели, значит, и им опасаться нечего. Какое лицемерие! Хотя я их понимала, дортуар на шесть человек – это не огромная комната, битком набитая адептками. Одна очередь в туалет по утрам занимает полкоридора. Здесь же собственный ватерклозет над крепостным рвом нависает, целых две ячейки. Гнездись – не хочу. Надо постараться, чтобы не уместиться.
Я посмотрела на эту ничем не прикрытую наглость и беспардонное вторжение в мою горницу и решительно вытряхнула соль с сахаром за окно, а после перенесла свою постель подальше от захватчиц, в один из спальных шкафов. Который, кстати, наполовину оказался посудным, что вселило в меня некоторую надежду.
Раздобыв клубок ниток (разорила один оберег), я изо всех сил начала катать его по тарелочке в надежде наворожить связь с Кощеем или хотя бы попытаться отправить ему сообщение. Клубок пищал, терял ворсинки, но наотрез отказывался коннектиться с изнанкой. То ли золотая каемочка фонила и мешала связи, то ли мой любимый злодей был вне зоны доступа.
Я даже забеспокоилась – не навредили ли ему ясно-соколы? Мало ли какими противозлодейскими чарами их снабдила веректрисса. Они ведь здесь именно на борьбе со злом специализируются, не так ли? У них тут всякого полно, одних оберегов полные телеги. И им совершенно плевать, что Кощей уже почти перевоспитался, так, помаленьку злодействовал над особо зарвавшейся нечистью в изнанке, чтоб не озоровала, а в остальном – прям святой. Даже по девичьим светелкам лазить перестал. Видно, придется добывать яблоки, у них пробивная сила меж мирами больше. А то волнительно как-то, несколько дней ни слуху ни духу от Кощея. Даже соскучиться по своему вредному злодею успела. Жив ли там, мой злодеюшка, или веректрисса позаботилась о том, чтобы я навечно осталась в их академии и сгнила над фолиантами, бестиариями и гримуарами? От этих мыслей захотелось плакать. Но Бабы Яги не ревут, в сотый раз напомнила я себе.
И попыталась еще раз дозвониться до Кощея, расхаживая по комнате и ловя тарелкой сигнал.
– Что у тебя пищит? – не выдержала одна из адепток.
– Это спутниковая тарелка, – ответила другая. – Только бесполезно, здесь всего в трех местах ловит, – без злорадства ответила худосочная блондинка, по виду с примесью эльфийской крови. Уж очень бледной и бесцветной она выглядела.
– Но как же мне связаться со злодеем? – пришла в отчаяние я, осознавая, что Черно Быль не только расстоянием защищает академию от вторжения, но и глушит сигнал.
Девицы уже разложили свои вещи, а вернее раскидали ровным слоем по обжитым углам, оценили деревянные изыски, простор, санузел и пришли в благодушное расположение. Даже соизволили ответить мне.
– А тебе это очень надо? – спросила другая, с черными прямыми волосами и раскосыми глазами, владелица маленькой бабаягской пагоды в два яруса. – Верховная тебе другого жениха найдет, лучше прежнего.
– Не нужен мне лучше прежнего! – возмутилась я. Как вообще можно бросить злодея, который тебе доверился?! Мы Бабы Яги, вообще-то, в ответе за тех, кого приручили! – Я старого хочу, я его уже почти перевоспитала! – пожаловалась я на хромую судьбу. У меня и в самом деле уйма времени ушла на то, чтобы объяснить Кощею, что врагов не надо сразу убивать и головы им откручивать тоже не нужно. Тыкать острыми предметами вовсе не следует и потом, после того как они сдались в плен, не стоит вести себя грубо и неучтиво: жечь пятки, пытать и прочее. Злодей очень тяжко учил азы доброты. А когда выучил, стало еще хуже прежнего. Уж лучше бы он по-старому над нечистой силой измывался. Потому что теперь он брал провинившуюся нечисть измором. Читал им долгие и нудные лекции про то, как отличить добро от зла (видать, от меня набрался), да так хорошо он им эти нравоучения втирал, что темные сами молили их поскорее убить. А заслышав, что Костик сейчас им разъяснять будет, чем добро от зла отличается, пачками начинали перевоспитываться.
– Я злодея своего люблю… – обиженно пробормотала я, понимая, что все мои усилия прошли зря.
Девицы переглянулись и дружно пожали плечами, дивясь такому упрямству. Это все потому, что они никогда не любили. Я своего злодея так сильно люблю, что убить гада готова за то, что он все не едет и не едет меня спасать! Куда им понять такую возвышенную страсть?!
Дверь открылась еще до того, как кто-то из нас успел что-нибудь сказать. И вовремя, иначе бы разгорелась очередная ссора.
Это была все та же кикимора мисс Крюк.
– Девочки, в «Ежкин наряд» со-обирайсь! У нас очередной вызов от ундин тридесятого королевства, что-то на границе с явью неспокойно.
Адептки все как одна достали и надели фартуки поверх формы. Только делали они это странно, поджав губы и с сосредоточенными лицами профессиональных киллеров.
Я позавидовала выдержке, по самым младшим адепткам было видно, что они волнуются, даже боятся, но сдерживаются изо всех сил.
Ишь ты, вот что делает год обучения в академии ведовства, глядишь, и я через пару деньков буду выступать в дозор с фейсом совершенного убийцы. Чтобы не отставать от коллектива, я, вместе со всеми адептками собралась на выход. Надо же было в конце концов узнать, что за дозор такой. Чем больше соберу информации об этой академии, тем быстрее выберусь отсюда.