Страница 4 из 14
Так Авраам познал Бога, но тайну свою он оставил при себе. Особенно был он осторожен со своим отцом Терахом, потому что у того были совершенно иные взгляды. Он поклонялся идолам, приносил им жертвы и даже сам делал из глины фигурки всевозможных божков. Делал он их такими, какими желали их видеть люди, и надеялся, что Авраам, когда вырастет, будет продолжать эту работу. Но Бог решил иначе.
Однажды Терах отправился в долгий путь. Дом и все дела он доверил Аврааму, сказал ему, сколько стоит каждый божок, и, главное, потребовал от сына продать как можно больше глиняных идолов.
Вскоре после ухода Тераха в дверь постучался человек.
– Что тебе нужно? – спросил его Авраам.
– Меня послала жена купить какого-нибудь бога. Главное, чтобы он помогал нам и не требовал слишком больших жертв.
Авраам кивнул головой и обратился к пришедшему:
– Скажи мне, сколько тебе лет?
– Шестьдесят, – ответил тот.
– Шестьдесят? – улыбнулся Авраам. – И ты хочешь поклоняться божку, которому всего день исполнился?
Человек устыдился и ушел с пустыми руками.
На следующий день в дом Тераха пришла женщина с миской, полной муки.
– Прошу тебя, – обратилась она к Аврааму, – возьми муку и пожертвуй ее какому-нибудь из богов.
– Ну что за глупость! – воскликнул Авраам. – Разве глина может есть?
Он схватил палку и от злости на людскую глупость разбил всех божков на мелкие кусочки. Одну, самую большую фигуру он оставил стоять, дал ей в руки палку и к ногам поставил миску с мукой.
Когда Терах вернулся домой и увидел, что творится в доме, злости его не было границ.
– Не гневайся, отец, – сказал Авраам, – но произошла странная вещь. Несколько дней назад пришла какая-то женщина и принесла муку, чтобы пожертвовать ее богам. А боги, как только увидели муку, начали спорить и ссориться. Каждый кричал, что хочет есть первым, а самый большой из них взял в руки палку и разбил всех остальных. Но муку, как видишь, не съел. Но если хочешь, отец, я спрошу твоего бога, не голоден ли он.
Услышав это, Терах закричал на сына:
– Что это такое ты мне тут рассказываешь? Как бы глиняные фигурки, которые я сам делаю, могли хотеть есть и разбить одна другую?
– Видишь, отец, – засмеялся Авраам, – ты сам это сказал! У твоих божков есть глаза, но они не видят. У них есть уши, но они не слышат. Их носы не ощущают запаха, их уста не произносят слов, их руки неподвижны, они ничего не могут ими взять или просто дотронуться до чего-то, их ноги не ходят. Они даже человеку не ровня, это мертвые куски глины, а ты хочешь почитать их как Бога?
Ничего не сказал Терах на эти слова.
С тех пор Авраам не скрывал от своего отца, что поклоняется единому истинному Богу.
Элиезер в Содоме и Гоморре
Когда Авраам женился, он взял в свой дом юношу Элиезера, человека честного и прямого, каких немного бывает на свете. Он долгие годы верно служил Аврааму и его жене Саре и все это время не думал ни о чем ином, как лучше всего выполнять свою работу.
Однажды Авраам услышал, что в городах, расположенных неподалеку, Содоме и Гоморре живут невероятно злые и грешные люди[7]. Авраам не хотел верить тому, что услышал о жителях этих городов. Рассказывали, что в Содоме было четыре судьи по имени Шакрай («лжец»), Шакрарай («закоренелый лжец»), Заяфа («фальсификатор, мошенник») и Мазле Дина («извратитель закона»). Например, если кто-то отрезал ухо у соседского осла, эти судьи выносили решение, что отрезавший ухо должен оставить осла себе, пока его ухо не отрастет. У кого был один вол, тот должен был пасти общинное стадо один день. А у кого ни одного вола не было, тот должен был пасти стадо два дня. Над речкой, протекающей вблизи Содома, стоял мостик, на котором собирали дань с чужаков. Дорога в Содом стоила четыре золотых, но если кто-то предпочитал переходить речушку вброд, с того брали в два раза больше. О гостях в Содоме и Гоморре не заботились. Нищим вместо куска хлеба подавали золотую монету. Но она была помечена. Никто ничего не продавал за эту монету. И когда несчастный нищий умирал от голода, монета возвращалась к тому, кто ее подал.
Авраама эти рассказы очень опечалили, и однажды он приказал Элиезеру пойти в эти города и посмотреть, правду ли о них говорят.
Прежде всего Элиезер направился в Содом. Пришел он туда уже поздно вечером и потому направился прямо к постоялому двору, чтобы устроиться на ночлег. Он заглянул в окно и не поверил своим глазам. Посреди комнаты стояли две кровати. На каждой из них лежал связанный гость. Одному из гостей кровать была слишком коротка, ноги его торчали сквозь спинку кровати, и хозяин постоялого двора как раз собирался отрезать гостю ноги, чтобы постель оказалась тому по размеру. Другой путник был короче постели, и два человека немилосердно вытягивали его. Элиезер был высоченным и сильным. Страх был ему неведом. Он спокойно вошел в дом. Хозяин постоялого двора сделал вид, что несказанно обрадовался гостю. Он тут же предложил Элиезеру свободную кровать, но тот к ней даже не приблизился, объяснив это тем, что однажды дал зарок, что будет спать только на земле, и не успели хозяин и его подручные опомниться, как он улегся на полу.
Хозяин трясся от злости, но попробовать на себе силу Элиезера он не хотел. Рано утром он поднял всех содомских мужчин, потом разбудил Элиезера и выставил его за дверь. Во дворе теснилась толпа горожан. Они принялись кидать в Элиезера комья грязи и камни. Элиезер лишь улыбался, но тут один камень попал ему в голову. Со лба его потекла кровь. В эту минуту шум во дворе стих. Впереди толпы оказались судья и человек, ранивший камнем слугу Авраама.
– Я вижу, – произнес судья, обращаясь к Элиезеру, – что этот добрый человек сберег для тебя пять золотых. Он сделал тебе кровопускание, и именно столько ты должен был бы заплатить врачу за его труд. Я присуждаю тебя к немедленной оплате своего долга перед этим добрым человеком.
Элиезер рассердился.
– Такие у вас обычаи? Ну, хорошо же! Как вы мне, так и я вам!
Он поднял с земли камень, бросил его в судью и сказал:
– Мне кажется, господин судья, что и у вас течет кровь. В таком случае плату, которую заслужил я, отдайте тому человеку, который ранил меня, а мои деньги останутся при мне.
И Элиезер без промедления бросился бежать из Содома.
Потом он отправился в Гоморру. К этому времени прошло уже несколько дней, как он покинул дом Авраама. Он сильно проголодался, но тщетно пытался купить себе какую-то пищу. Никто ему ничего не продал, а гостеприимство считалось в Гоморре самым страшным грехом. Если кто-то из горожан приглашал пришедшего из чужих краев путника к столу, его ожидала смертная казнь, поэтому каждый гнал Элиезера от своих дверей, как будто был он не человеком, а злой хворью.
Совершенно обессиленный приплелся Элиезер к одному дому, где как раз праздновали свадьбу. Столы ломились от угощений, никто уже не мог съесть ни кусочка, но, несмотря на это, слуги все приносили новые блюда.
Элиезер был так голоден, что, никого не спрашивая, сел за стол и принялся есть запеченное мясо с большого блюда.
– Кто тебя позвал? – обратился к нему его сосед.
– Что за вопрос? – улыбнулся Элиезер добродушно. – Ты и позвал.
Едва услышав ответ Элиезера, человек вскочил из-за стола и убежал. Ведь он хорошо знал, что если кто-нибудь услышал про то, что он пригласил чужестранца, ему грозит неминуемая смерть.
Точно так же Элиезер отвечал и другим соседям по столу, пока наконец не остался у богатого стола совершенно один. Он досыта наелся и напился, взял еды в обратный путь и чтобы было на подаяние нищим и убогим.
Так Элиезер познакомился с обычаями обитателей Гоморры и вернулся в дом Авраама.
7
Содом («горящий») и Гоморра («погружение, потопление»), согласно Ветхому Завету, располагались неподалеку от Мертвого моря, но их точное местонахождение неизвестно.