В тебе

Через разбитый экран телефона он с некоторым усилием рассмотрел текущее время – двадцать один пятьдесят, а значит, пора было заняться вопросами своего заказчика. Он открыл портфель и достал вручённые ему тетрадки – от них буквально веяло Алёной. На секунду он закрыл глаза, поднёс одну из тетрадей к лицу и вслушался в источаемые бумажным носителем чарующие нотки морского аромата. Ему казалось, что его улыбка превратилась в воронку и затягивает в омут наслаждения всё тело. С таким возвышенным настроением он принялся за дело.

Несмотря на достаточную простоту заданий, суммарное их количество заставило Кирилла заметно напрячься, отчего появились головные боли – последствия сотрясения иногда давали о себе знать. Изначально он хотел разбить всю работу на два дня, но список, лежавший перед глазами, неумолимо гнал вперёд и постоянно подбрасывал энергии в мотивационную топку, притупляя дикую усталость после рабочего дня.

Время близилось к четырём утра; Кирилл лишь единожды выходил из комнаты по нужде, благо никого на его пути не оказалось, а музыка в наушниках выступала в роли защитного звукового барьера. Вторая тетрадка наконец-то склонила колено перед победителем, который внешним видом больше походил на побеждённого. Кирилл стащил с себя наушники, выключил свет в комнате и плюхнулся на кровать. Через стенку отец соревновался с телевизором по громкости издаваемых звуков, этот акустический коктейль обогащала скрипучим смехом Марина Анатольевна; звон поцелуя пивных кружек – эксклюзивная нота от кукловода-диджея, который где-то сверху управлял этим чёртовым балом. В голове у Кирилла и без того образовалась оркестровая яма с нервами вместо инструментов, глаза изрядно покраснели, но покров ночи скрывал последствия шестичасового турне по закоулкам химии. Он накрылся одеялом, которое на секунду показалось ему огромной пятитысячной купюрой, и провалился в сон.

Ближе к утру мускулы на его лице хаотично задёргались, а бодрствующее во сне сознание, словно проектор в мультивселенную, начало транслировать собственную версию происходящего.

Девушка в заснеженном красном комбинезоне бойко карабкалась на заледенелый Эверест. Из-под шлема развевались длинные белокурые волосы, а бездонные голубые глаза в разрезах балаклавы сверлили взглядом гору. Резинка, фиксировавшая очки, порвалась ещё полчаса назад и отправила часть защитной амуниции в турне по непроглядной бездне, из-за чего ресничкам приходилось принимать атаки крупиц колючего снега на себя. Термобельё старательно выплёвывало появлявшиеся на теле капли пота, а защитная мембранная куртка до последнего противостояла леденящим порывам ветра и острым скалистым образованиям.

На маленьком чёрном рюкзачке за спиной можно было разглядеть вышивку розовыми нитками – «Алёна»; после каждого нападения свирепствующей вьюги имя то исчезало за тонким снежным слоем, то появлялось вновь. Ослепляющая мгла и холод, пробиравший до костей, выжимали из человеческого существа последние усилия в борьбе за выживание. Крохотный бицепс и мышцы спины надрывно тянули за собой всё тело к ледорубу, пока металлические кошки на ногах рыскали в поисках пригодных для сцепки выступов.

Изнеможённая смертельным испытанием девушка добралась до небольшой скалистой расщелины, где можно было перевести дух и дать организму восстановить хоть какой-то запас сил. Уши предательски закладывало под натисками природы – стихия распевала свою колыбельную вечного сна. Алёна стянула заледеневшую перчатку, спрятала её от ветра под ягодицу и дрожащей рукой расстегнула молнию на куртке – из внутреннего кармана показались кошелёк и гелевая ручка. Задеревенелые пальцы начали криво вырисовывать на пятитысячной купюре почти неразборчивое «Спасите!».

Эскадрилья из двадцати банкнот в форме угловатых истребителей рванула в поисках помощи. Силы девушки были на исходе, а надежда плавно растворялась в галлюцинациях. Глаза до последнего пытались не терять связь с миром, но в неравной борьбе с природой вскоре захлопнулись, как крышка над гробом. Ритм сердца стал замедляться, и вскоре безмолвие гор скрыло следы человеческого присутствия.

– Эй, ты меня слышишь? – полностью экипированный мужчина бил девушку по щекам через прилипшую к коже балаклаву.

Среди звуков завывающего ветра можно было отчётливо расслышать, как несущий винт вертолёта раскручивал огромные лопасти, но даже этот серьёзный продукт технического прогресса казался ничтожным на фоне сурового могущества гор.

– Пожалуйста, очнись!

Не дождавшись ответа, мужчина громко произнёс в рацию, которая была прикреплена в районе нагрудного кармана:

– Она без сознания – придётся тянуть!

– Вас понял, – донеслось сквозь трескучие эфирные помехи.

Стихия не унесла тело в голодное ущелье лишь благодаря Алёниной предусмотрительности: она обмотала себя верёвкой и накрепко привязала к торчавшему из скалы ледорубу. Мужчина только с третьей попытки разрезал окаменелую верёвку, поднял на руках находившуюся в отключке девушку – вместе со снаряжением она весила не менее шестидесяти килограммов – и специальным фиксатором стянул её тело со своим.

– Мы готовы, тащите!

Вертолёт вырвался из горных массивов ввысь, где вовсю полыхало солнце; небо было кристально чистым, и воздух дышал жизненной энергией. Алёна очнулась без шлема и балаклавы, её голова лежала на коленях у мужчины. Он ей мило улыбнулся. Покрасневшие глаза девушки всматривались в незнакомое лицо в попытках найти совпадение в картотеке памяти.

– Где я? – сорвалось с потрескавшихся губ.

– Вы в безопасности! – он достал из кармана смятую пятитысячную купюру, которая невероятным образом достигла человеческого жилища. – Это ваших рук дело?

Она утвердительно качнула раскалывавшейся от боли головой и с лёгкой хрипотцой в голосе произнесла:

– Как ваше имя, мой спаситель?..

Кульминацию момента прервал странный грохот. Кирилл открыл глаза, увидев над собой край собственной кровати: взволнованное натуральностью сна, его тело не совладало с пространством и рухнуло на пол. Перед глазами всё ещё мелькали обрывки реалистичных картинок: вертолёт, горы и красивое лицо Алёны на его коленях.

Кирилл потянулся, лёжа на полу, и нехотя поднялся. За окном ещё правила темень – юноша решил прилечь и досмотреть захватывающий блокбастер, но часы на потрескавшемся экране телефона предательски показали шесть часов пятьдесят минут. Кирилл вспомнил, что починка гаджета входит в список грядущих трат, и признаки сонливости как рукой сняло.

Выходя из комнаты, Кириллу пришлось перешагнуть через сложенного пополам Олега Ивановича, который развалился в прихожей в одних трусах. Пока парень на цыпочках пробирался в туалет, ему открылся вид на часть кухни: верная отцовская собутыльница сидела на старой тахте, упёршись головой в сложенные на столе руки, и тихо посапывала; из одежды на ней была, возможно, лишь полоска ткани в тазовой области, но Кириллу это было совершенно неинтересно – он уже не раз лицезрел сию лишённую эстетики картину.

«Чайку мне точно не испить», – подумал он и скрылся за белой дверью туалета.

Кириллу не хотелось стать свидетелем выхода из спячки алкодуэта, и он покинул квартиру на полчаса раньше обычного.

Декабрь был щедр на изумительную погоду; природа нежно осыпáла снежными хлопьями каждого, кто решил высунуть нос из-под железобетонных перекрытий. В это время школьников было в разы меньше, улицы были заполнены спешащими на рабочие места взрослыми – новый день только набирал обороты. Парень решил изменить привычный школьный маршрут и с интересом наблюдал за планомерной жизнью под вуалью рассеивающегося утреннего мрака; не было ни малейшего желания мысленно залезать в чью-то кожу и представлять блага чужой жизни. В кои-то веки он шёл в обитель знаний как на праздник – получить заслуженный гонорар; ему бы пришлось батрачить на морозе целых десять дней, раздавая рекламу, а тут – всего лишь шесть часов, да ещё и проведённых в наслаждении любимым предметом.