Испорченность (ЛП)

Как бы мне не нравилась эта мысль, в каком-то смысле я была выставлена на продажу.

Это не был какой-то незаконный секс-аукцион.

Если бы так, все бы было проще. Раз и готово. Большое спасибо.

Моя добродетель не была выставлена на продажу.

Поставлено на карту дело моей жизни.

Эти люди в банкетном зале потенциальными инвесторами, готовыми финансировать продолжение моих исследований — наших исследований. Я оглядела комнату, в которой сидели красиво одетые люди, в поисках моего партнера по исследованиям Рассела Картрайта. Если бы он был одет в свои обычные джинсы и рубашку с воротником под лабораторным халатом, я бы сразу его узнала. Здесь не было ни джинсов, ни халатов.

Здесь был дресс-код.

Толпа была разнообразной, собранной тут доктором Олсеном, деканом нашего исследовательского центра, и доктором Оуксом, деканом университета. Эрик Олсен поделился списком гостей, в который вошли представители фармацевтических компаний, богатые бизнесмены и бизнесвумен, предприниматели и известные меценаты. Осматривая комнату, я заметила, что там были некоторые люди, которых я знала, других видела мельком, но большинство никогда не встречала.

Доктор Рассел Картрайт и я были здесь, чтобы пообщаться с людьми, у которых была возможность вывести наши исследования на новый уровень. Деньги этих людей могли профинансировать наше будущее, одновременно ослабив растущее беспокойство университета по поводу стоимости.

— Доктор Карлсон, — прошептала мне на ухо Стефани, моя ассистентка.

Сделав шаг назад, я улыбнулась, когда увидела ее наряд. Она была на несколько лет моложе меня и выглядела прелестно в своем длинном серебристом платье, которое доходило до ее туфель на высоких каблуках.

— Напомни мне сказать тебе, как хорошо ты сегодня выглядела, — сказала я.

— Спасибо. Ты тоже. Непривычно видеть всех такими официальными.

Мой взгляд продолжил свой путь по комнате. От костюмов на заказ до смокингов, каждый мужчина был одет в черный или темно-серый цвет, их плечи были широкими или сутулыми в зависимости от возраста и уровня физической подготовки. Женщины были гораздо ярче в платьях всех цветов радуги. Прически у дам были разные, и оттенки волос варьировались от неестественных оттенков розового и фиолетового до прекрасного белого. Казалось, это сборище притягивало людей всех возрастов.

Стефани права — это была необычная наша одежда. Я сделала глубокий вдох, лиф моего платья обхватил плотнее грудь. Это было лестно, но не слишком откровенно. Бог свидетель, я бы никогда не нашла себе такого платья. Как человек, проводящий свои дни в лабораторном халате, переодевание для такого случая, как этот, не было моей сильной стороной. Нет, своим теперешним появлением я была обязана даме, стоявшей рядом. Она даже договорилась о встрече с парикмахером. Я чувствовала себя так, словно попала в сцену из старого фильма «Блондинка в законе» или «Моя прекрасная леди». Все, что мне было нужно, это маленькая собачка и светлые волосы или английский акцент, чтобы отточить роль.

Болтовня с людьми тоже не входила в мою компетенцию.

Просить денег — это то, что люди вроде доктора Эрика Олсена делают лучше всего.

Я лучше работала за кулисами, мне было удобнее в теннисных туфлях, джинсах и лабораторном халате, с волосами, собранными в пучок или хвост, работая над научными уравнениями и наблюдая за физиологическими реакциями.

— Доктор Олсен хотел, чтобы вы с доктором Картрайтом… — начала Стефани.

Хотя она говорила, мое внимание было приковано к Рассу. Он стоял с группой людей, держа в руках бокал, и говорил. Я представила, как он изо всех сил старается не закатывать глаза. Один из его любимцев обсуждал наше исследование, упрощая его до нельзя. Если бы я была ближе, то могла бы толкнуть его в бок, чтобы он не закатывал глаз.

— Доктор Карлсон, — повторила Стефани, переключая мое внимание на нее. — Как я уже говорила, доктор Олсен хотел, чтобы вы с доктором Картрайтом присоединились к нему на подиуме, когда он будет приветствовать гостей.

У меня перехватило дыхание.

— Скажи мне, что он не ждет от нас речи.

Я заняла место в университете, чтобы сосредоточиться на исследованиях, а не преподавать в больших аудиториях. Я вела переговоры в небольших дискуссионных группах с докторантами. Я редко помогала в учебе более чем трем-четырем студентам одновременно. Я старалась свести публичные выступления к минимуму.

Ее глаза широко раскрылись.

— Если он это сделает, то будет отвечать за результат. Вы тысячу раз говорили ему, что предпочитаете оставаться в тени.

— Тогда почему я иду туда?

— Чтобы быть лицом исследования. — Она усмехнулась. — И самое главное, потому что он декан.

Она права. Все так просто. Я здесь, чтобы представлять исследование, а он был моим боссом. Вот почему я сделала так, как он просил. Вот почему я была здесь, а не в лаборатории или дома под одеялом с книгой.

Выдохнув, я протянула свой бокал шампанского Стефани.

— Не могла бы ты подержать его? Я так нервничаю. Если возьму его, я, вероятно, пролью шампанское себе на платье.

Она потянулась за бокалом с широкой улыбкой.

— Тогда забираю. Ты слишком хорошо выглядишь, чтобы испачкаться. И нечего нервничать. Ты и доктор Картрайт должны быть лицами этой формулы и полученного соединения. Вы сделали всю работу.

Я вздохнула.

— Спасибо, Стеф. Ты просто спасительница.

— Продолжай концентрироваться на нейромедиаторах, а моду и вино предоставьте мне.

Когда я кивнула, болтовня, наполнявшая комнату минуту назад, начала затихать, доктор Олсен поднялся на подиум в передней части комнаты.

— Договорились, — прошептала я, делая шаг вперед.

— Могу я сопровождать вас, доктор? — с усмешкой спросил Рассел Картрайт, мой коллега и человек, работавший рядом со мной последние четыре года.

— Знаешь, как мне тут нравится? — прошептала я.

— Примерно так же, как и мне. Продолжай улыбаться, и мы убежим, как только сможем.

Кивнув, я посмотрела вниз и увидела, что Расс согнул локоть, ожидая, когда моя рука мягко опустится на него.

— Спасибо, — прошептала я, потянувшись к его руке. — Я представила, как спотыкаюсь по пути.

Низкий смех вырвался из его горла.

— Лорел, я тебя знаю. Это довольно близко к правде. Я здесь помочь убедить инвесторов, что то, чего тебе не хватает в изяществе и координации, ты компенсируешь мозгами и решимостью. — Его шаги замерли, он посмотрел в мою сторону. Его карие глаза широко раскрылись, когда он увидел меня. — И красотой. Ты очень хорошо за собой следишь.

Я улыбнулась и сделала то же, что и он. Расс был одет в темный костюм, верхняя пуговица его пиджака была застегнута. Крой был приталенным, подчеркивая стройное телосложение. По настоянию доктора Олсена он сбрил привычную для себя щетину. Его обычно взъерошенные волосы были причесаны и уложены. При росте чуть больше пяти футов восьми дюймов Расс был невысок, но крепок. Я точно знала, что он посещает спортзал каждое утро перед работой.

— Спасибо, Рассел. Ты и сам выглядишь не так уж плохо.

Мы снова продолжали идти сквозь толпу.

Пока Расс смеялся над моим комплиментом, мои каблуки заскользили по блестящему полу, а пальцы крепче сжали руку Расса. Мое шарканье не было вызвано отсутствием координации. Это было вызвано странным ощущением, пронизывающим меня, когда мой взгляд поймал пристальный взгляд человека, небрежно прислонившегося к задней стене.

Я не могла вспомнить его имени. Хотя он показался мне смутно знакомым, будто я видела его во сне или, возможно, по телевизору, реальность была вне моего понимания. В нем было что-то особенное.

Мое внимание к нему не отвело его взгляда.

Когда он посмотрел прямо на меня, мой пульс участился.

Я могла бы и не заметить его, если бы Расс не свернул с нашего пути, чтобы избежать скопления людей. Или, может быть, это сделала я.

Судьба.

Когда наши взгляды встретились, я поняла, что не могу отвести глаза. Мой взгляд был притянут к нему будто внешней силой — магнитом, слишком мощным, чтобы бороться.