Ларец Пандоры

– Чувствуешь, чем пахнет, сынок?

Артём обречённо вздохнул.

– Чувствую, бать, чувствую…

– Пиздюлями для тебя пахнет! Не будешь тренироваться – буду наказывать.

Артёму было тогда десять лет. Отец подвёл его к Александру Васильевичу, невысокому, но коренастому лысому мужику с небольшим животиком и сломанным правым ухом. Мужчины пожали друг другу руки.

– Здравия желаю, товарищ прапорщик, – с улыбкой неожиданно мягким баритоном сказал Александр Васильевич.

– Здравия желаю, Александр Васильевич! Вот, своего охламона к тебе привёл. Возьмёшься тренировать?

Александр Васильевич пытливо, пронизывающе и изучающе посмотрел в глаза Артёму, даже будто не в глаза, а в самое нутро, в самую душу. Наверное, что-то там увидел своим цепким педагогическим взглядом. Артёму стало тяжко, очень хотелось отвести взгляд, но он удержался от искушения.

– Возьму. Если будет ходить, – резюмировал тренер по рукопашке. Похоже, некоторые сомнения парня в эффективности армейского рукопашного боя по сравнению с мифическим карате не укрылись от зорких глаз тренера.

– За это уже я ручаюсь, – ответил батя, крепко сжимая кулак за спиной. – Будет ходить.

Тренер протянул руку Артёму, тот с волнением пожал.

– Меня зовут Артём, Александр Васильевич.

– Будем знакомы, Артём. А меня зови просто – «тренер».

С тех пор Артём так и звал его – Тренер. Именно так, с большой буквы. Потому что с того дня половина жизни его проходила под руководством мудрого наставника.

– Требования просты, Артём: для начала три раза в неделю двухчасовая тренировка, начало в шесть вечера. Приходи заранее, чтобы успеть переодеться. Без опозданий и прогулов. Ребята сами здесь убираются, моют и подметают. Начнёшь тренироваться, тебя впишут в график дежурств. Уяснил?

– Да, тренер!

– Тогда всё, жду тебя завтра.

Всего пару тренировок спустя Артём переменил своё презрительно-недоверчивое отношение к рукопашному бою на восхищённо-уважительное. Он выжимался так, что еле уползал с тренировки. Хотя это были стандартные тренировки единоборцев: кросс в пять километров, разминка, отработка в парах ударов руками, пинков, бросков или болевых приёмов – в зависимости от плана занятий, работа несколько раундов на снарядах, ОФП (общая физическая подготовка), заминка. А поставленные с новичком в учебно-тренировочной отработке мальцы, которые были и младше по возрасту, и меньше габаритами, легко с ним разделывались. Он просто был бессилен что-либо противопоставить. Артём пытался бить руками – его перебивали ударами ног, он пытался бить ногами – противник делал подсечку или проход в ноги с броском, после чего у Артёма в глазах сверкали звёзды. Тогда он пытался бороться, давя своей массой – ему просто сделали болевой залом на кисть, и он сам, к своему величайшему стыду, сдался. Потому что иначе кисть могла и сломаться, ощущение было явственное.

Вот тут-то и пришло первое осознание ценности приёмов борьбы и болевых замков в настоящей схватке. Да, возможно, это не так зрелищно, как танцевальные «вандаммовские» пируэты, прыжки и вертушки. Зато жёстко, быстро и эффективно.

Иногда Тренер проводил беседы с подопечными. Пытался внушить, что передаваемые им знания – это оружие, зачастую смертельное, что не стоит применять его во зло, а только ради защиты и правого дела. Ещё Тренер пытался донести разницу между спортивной схваткой и реальным боем. Есть армейский рукопашный бой как вид спорта. Он действительно жёсткий, многое разрешено, практически бой без правил. Но всё же в нём есть регламент и ограничения, в рамках которых и нужно победить соперника. В реальном бою стоит иная задача – вообще как можно быстрее вывести противника из строя или даже убить. А вот здесь нужны другие приёмы. После такой беседы ученики отправлялись тренировать силу хвата пальцев, чтобы хватило сил выдавить глаза или вырвать кадык при необходимости. Учились бить в кадык, по болевым точкам, по ушам, в колено боковым ударом, учились использовать любое доступное под рукой оружие.

– В реальном бою, ребята, – любил повторять Тренер, – вы будет бить руками, только если с вами рядом совсем ничего нет, пустыня. И то, в пустыне в первую очередь постарайтесь бросить песок в глаза врагу, а потом уже бить руками и ногами. Во всех остальных случаях используйте то, что под рукой. Есть ручка – тыкаем в глаз или в ухо. Есть палка – бьём палкой по болевым точкам, выполняем болевой приём и ломаем конечность – кисть или голеностоп. Пинаем по яйцам, хватаем за яйца и стараемся оторвать. Нет ручки, палки – вытаскиваем при возможности шнурок из кроссовка и душим противника.

Некоторые пикантные подробности вызывали улыбку и с трудом сдерживаемый смех у пацанов. Но всё же они понимали, что эти навыки и очевидные, казалось бы, секреты могут однажды им спасти жизнь. А некоторые из тех, кто не понимал – в силу малолетства или недальновидности – спустя несколько лет понимали на практике, когда осознавали, что успевали убить противника, не задумываясь, на автомате. Потому что истину глаголил один инструктор Главного Разведывательного Управления К. Хохряков: «В критической ситуации ты не поднимешься до уровня своих ожиданий, а упадешь до уровня своей подготовки».

Артём втянулся. Вскоре он догнал по уровню разрядников, начал тренироваться шесть раз в неделю. Через год сам выполнил второй разряд, через три года кандидата в мастера спорта, через пять лет стал победителем Первенства России по юношам, а в восемнадцать лет стал первым на России по юниорам и получил заветного Мастера Спорта.

Тут пришло время и призыва в армию. Тренер предлагал пойти в спортроту, у него были связи. Артёма бы с радостью взяли. Батя предлагал помочь поступить в военное училище. А Артём вопреки всем пошёл на срочку. На тот момент он не хотел быть офицером, не видел себя и в качестве тренера. А послужить хотелось. Сто восемьдесят восемь сантиметров роста, девяносто пять килограмм веса, здоровый, мастер спорта по рукопашному бою – в военкомате предлагали пойти в военно-воздушные войска или в пограничники, либо в спецназ внутренних войск. Парень выбрал последний вариант. Сложно сказать, почему. Может быть, воздушный десант ему казался слишком пафосным. Так или иначе принял присягу, надел оливковый берет и отправился воевать на Северный Кавказ. Повезло, выжил, ранений не было. Прибавились холод и жесткость во взгляде и умение убивать.

Отцы-командиры предлагали остаться контрактником или поступать от них учиться дальше на офицера, или хотя бы закончить школу прапорщиков. Ну никак не хотелось новоиспеченному дембелю учиться таким, «официальным» способом. Ещё этому способствовали иные предложение. Талантами и опытом Артёма заинтересовались не только командиры Вооружённых Сил, но и некоторые другие структуры. В общем, Артёму предложили работать в одной из коммерческих негосударственных военных кампаний. Иначе говоря – стать наёмником и выполнять задачи от государства в местах и ситуациях, где не нужен след официальных органов. Платили там более чем хорошо. Риск был соответственно выше. Так дембель перебрался в ряды наёмников и участвовал в ряде операций в Африке, в Сирии, на территориях ранее братских республик в Европе. Много чего пережил. Неплохо заработал, получил небольшое ранение в левое плечо. Обошёлся малой кровью, пуля прошла навылет. Параллельно получил высшее образование. И к тридцати пяти годам перебрался в относительно тихую службу в ОМОН, который потом влился в ряды Росгвардии.

Артём даже застал ещё то время, когда при приёме на работу в ментовский спецназ опытные бойцы проводили спарринг с новобранцем. Официально это потом запретили. Неофициально статус-кво сохранился. Сначала сдача непростых нормативов, потом три раунда по три минуты рукопашного боя. Каждый раунд – свежий боец. Можно использовать удары, пинки, броски, заломы. Хотя болевые приёмы не очень удобно проводить в перчатках, но и с этим можно было бы справиться. Но Артём не собирался выпендриваться и пытаться вырубать противников. Честно и образцово показал себя середнячком, показал выносливость и выдержку. Собственно, что от него и требовалось, как от кандидата на службу.