Полымя

Зато Ольга возмущалась: «Нашли чему завидовать! Отсутствие сдерживающего фактора, наказания за неумеренное возлияние – есть прямая дорога к алкоголизму». Вот как нахваталась по журналам! И ведь не придерешься. Только кому какое дело до этой правоты? И мужики продолжали завидовать. Особенно Димон. Когда перебирал, наутро его корежило по-черному, до тремора и сухача во рту. Правда, давно это было, и кто знает, как у него сейчас, так же или привык, пообтерся? Нынче они по разные стороны начальственного стола, а совместные гулянки случаются только два раза в год – в день рождения рекламного агентства, возглавляемого Дмитрием Юрьевичем Шепотковым, плюс новогодний корпоратив.

Дверь купе откатилась.

– Москва, – объявила проводница с видом таким непримиримым, словно он хотел навсегда остаться в вагоне и она была готова этому воспрепятствовать, вплоть до объявления военных действий.

– Две минуты… – просипел Олег.

Смотри-ка, не обошлось без последствий. Он кашлянул и повторил:

– Две минуты, милейшая, и я избавлю вас от своего общества.

Проводница тряхнула крашеной челкой и скрылась, пробормотав:

– Пьянь.

За окном кто-то что-то крикнул, должно быть, торопил. И ему пора…

Олег свесил ноги. Сел. Спал он одетым, так что путаться в штанинах не пришлось. Когда наклонился, чтобы завязать шнурки, голова закружилась, но продолжалось это лишь несколько секунд. Не страшно.

На затертом ковре, выстилавшем пол, под столиком белели две визитные карточки. Его визитки! Как они там оказались, когда выронил? Верно, хорошо за полночь, они же долго с Воронцовым базарили. А вот о чем именно, этого Олег в точности не помнил. Да обо всем! Поначалу все больше о вере, о церкви. Потом о любви и надежде, о мечтах. Потом перескочили на кино, на книги. Зацепили Украину, как же без нее? Помянули киевлянина Булгакова и по-питерски сумрачного Достоевского, а потом вообще в чересполосицу пошло. И чем дальше, тем больше говорил он, и образно так, красиво. А чтобы веса словам добавить, предъявил документальное свидетельство: нате-с, полюбопытствуйте.

Олег изловчился, изогнулся и достал визитки. На них вверху и слева было написано, где он имеет честь работать. Внизу адрес конторы и телефоны. По центру в две строки фамилия-имя-отчество. Третья строка – должность: «КРЕАТОР».

Это все Димон. Низкопоклонец перед Западом. Почему не по-нашенски? Хотя «творец» или «идейный вдохновитель» еще хуже – нелепо, а для главы агентства еще и унизительно, словно он на вторых ролях. А так Димон еще и пыжился, когда вручал ему пачку свежеотпечатанных карточек, наверное, ждал похвалы от креатора. Но одобрения от старого друга, волей судьбы ставшего подчиненным, господин Шепотков не дождался.

Олег скомкал визитки и бросил на столик, к другому мусору. Огляделся: что забыл? Хотя у него и не было ничего… Надел куртку, охлопал карманы. Ключи, портмоне, смартфон. Ага, вот. Он достал мобильник и нажал кнопку, возвращая гаджет из анабиоза, в который вчера сам же его и погрузил. Чтобы никто не дотянулся.

Сегодня – другое дело. Хочешь не хочешь, а надо выныривать. Потому что жить в обществе и быть свободным от общества нельзя, как справедливо заметил Владимир Ильич в программной статье «Партийная организация и партийная литература».

Олег хмыкнул: вон как врезалось. Ладно, кто звонил? Кто искал? Кому понадобился? Так… Ольга – несколько раз. С этим понятно. С работы – два раза. Эти обойдутся. Еще какие-то номера, похоже на спам, наверное, о кредитах или тарифах.

Он убрал телефон и вышел из купе. Вагон был пуст. Проводница стояла на перроне, переминаясь с ноги на ногу.

– До свидания, – сказал Олег. – Извиняйте за беспокойство.

Проводница отвернулась. Ну и пускай, не он – ей Бог судья. Он всем судья, минувшей ночью это ему во всех подробностях объяснили.

Домой Олег поехал на такси, на вполне свежей «кореянке» – из тех, что с недавних пор захватили лидерство среди столичных таксомоторов. А водитель оказался приезжим откуда-то с Юга, с упрямо сжатыми губами, не чета вчерашнему хозяину «шохи». Так они и ехали, завязая в московских заторах, под атональную музыкальную жижу, сочившуюся из динамиков.

Таксист следовал указаниям навигатора, готовый подогнать машину к самому подъезду. Но Олег сказал, что сворачивать во двор не обязательно – потому сказал, что там всегда битком, красться придется чуть ли не на ощупь, только время терять. Водитель послушно прижался к бордюру, включил «аварийку» и взглянул на пассажира, ожидая платы за доставленное удовольствие, за свое молчание в том числе. Олег жадничать не стал – дал сверху, но и барствовать не счел нужным – дал немного. И подумал: «Надо было все же… да как его? Крапивин? Крапивнин?.. тоже сверху накинуть».

Почти сразу же, стоило ему ступить на тротуар, к нему кинулся расхристанный мужик с шальными глазами, волосы в колтунах, и в шлепанцах.

– Купи!

В руках у мужика была коробка, вся в снежинках, елках и снеговиках.

– Хорошая гирлянда. Купи!

Олег сделал шаг в сторону, но мужик преградил ему дорогу.

– За бутылку пива отдаю!

– Поправиться надо? – без всякого участия осведомился Олег. – Не нужно мне.

Из-за мужчины выступил замурзанный паренек лет десяти или годом старше, худенький, в тертых мешковатых джинсах.

– Па, пойдем домой. Па, пойдем домой.

Он канючил монотонно и безнадежно, даже не пытаясь взять отца за руку или просто коснуться его, чтобы привлечь внимание к себе и своей просьбе.

– Возьми!

Мужика заметно потряхивало.

– Достал! – Олег полез в карман, выгреб, что там имелось, отделил 50-рублевую купюру.

Алкаш схватил деньги, сунул коробку Олегу, развернулся и потрусил прочь. Шлепанцы били его по голым пяткам. Двигался он целенаправленно, и Олег знал куда. Там, дальше, находился круглосуточный магазин. Олег и сам там отоваривался. И лицо мужика ему показалось знакомым, вроде бы мелькал у прилавков. Местный алконавт.

– На, – протянул он коробку пацаненку. – И спрячь. От греха подальше. – Хотел добавить «и от грешников», но не стал.

Мальчишка взял новогодний презент. Глаз не поднял – не тупил, просто потупился. И спасибо не сказал.

Олег двинулся было к дому, но остановился, достал сигареты. Ветер задувал пламя зажигалки. Он повернулся, загораживаясь, и закурил.

Смотри-ка, а в городе совсем лето! Граждане – нараспашку, гражданки – в коротком. И солнце, жарко, ветер закручивает пыль, не радуя и не освежая.

Мальчишка стоял рядом с отцом. Коробка снова была в руках мужика, и тот что-то говорил сыну. Все высказав, заозирался. Сын поднял руку, указывая на что-то… на кого-то.

Олег заперхал – дым не туда пошел. Выронил окурок. Все не так…

-–

В квартире, упав на диван, он ответил на телефонный звонок. Достали-таки!

– Олег Иванович! Вас Дмитрий Юрьевич разыскивает.

– Будем считать – нашел.

– Вы когда будете на работе?

– В понедельник. А когда надо?

– Я уточню.

– Уточните.

Через пять минут позвонил Димон – снизошел:

– Привет, как дела?

– Нормально.

– Где был?

– Да так, съездил в одно место.

– Что за место? – По голосу чувствовалось, что Шепотков напрягся. Как всякий начальник, он не любил невнятицы, она его настораживала.

– Пасторальное, – сказал Олег, не добавляя ясности. – А что за вопрос?

– Нормальный вопрос, – сердито проговорил Шепотков, не любивший, как всякий руководитель, вдаваться в объяснения. А пришлось: – Вдруг на сторону смотришь.

– Когда надумаю, ты первый узнаешь. Обещаю.

– Не пугай. Ты вообще как, в кондициях?

– В идеальных. А что, есть работа?

– И срочная.

– Насколько?

– Вчера.

– Значит, неделя у меня имеется.

– Шутишь?

– Пытаюсь. Но ты пришли задание – я гляну.

– Ты лучше в контору приезжай.

– К тебе под надзор?