Хлебать – не расхлебать

Ну а перво-наперво чем меня встретил Париж, так это ужасным смрадом, который буквально витал в воздухе. Хорошо хоть я подумал об этом заранее и надел маску, укутав её сверху тканью. Теперь я почти весь, не считая только лишь глаз, был спрятан под чёрным одеянием. Но как оказалось, многие встреченные мною люди были одеты в тёмные балахоны с капюшонами, а лица некоторых скрывали маски, так что не слишком-то я и выделялся среди жителей этого города. Только мне показалось странным, что в столь ранний час их на улицах так много, и двигаются они в большинстве своём в одном направлении. Правда, мне до их передвижений не было совершенно никакого дела, поскольку я должен был отыскать Вивьен. Поэтому я обратился с вопросом к одному из прохожих:

– Простите, к вам, случайно, не привозили ведьму, которую нашли в лесах неделю назад? Вы что-нибудь знаете об этом?

– К кому это к вам? – настороженно спросил тот.

– Я имел в виду сюда, в Париж. Сам я специально пришёл из деревни, чтобы посмотреть на неё.

– А, так тебе дорогу на площадь показать? Тогда иди за мной.

– На площадь? – удивился я. – А что там?

– Ты же сам спрашивал про ведьму, – нахмурился прохожий. – По-моему, эту ведьму зовут Вивьен. Говорят, что именно она виновата в появлении чумы. Давай поторопимся, иначе её без нас сожгут, а мне хотелось бы посмотреть, как это исчадие ада будет мучиться.

От этих страшных слов меня всего так и передёрнуло, и я поспешил за мужчиной, искренне надеясь успеть до того момента, как под женщиной, которая стала мне дорогой и близкой, разгорится костёр и навсегда поглотит её тело своей огненной клыкастой пастью.

– Чума, а всё равно всем хочется посмотреть, – озадаченно произнёс мой случайный попутчик, глядя на увеличившийся поток людей, спешащих в том же направлении, что и мы. – Скоро уже будем на месте. Кажется, вот-вот начнётся.

И действительно, впереди раздавался гул толпы, который с каждым шагом становился всё громче. Похоже, задача усложнялась, причём довольно серьёзно. Теперь мне нужно было не просто успеть на площадь до разжигания костра под Вивьен, а ещё каким-то чудесным образом умудриться пробраться к ней через беснующееся людское море. Поэтому я увеличил темп и то и дело оборачивался, подгоняя моего спутника. Даже не знаю, зачем он мне сдался теперь, когда я и так мог добраться до места. Нужно было просто идти туда, куда шли все остальные.

Но вот, наконец, мы оказались на той самой площади, на которой должны были решиться не только наши с Вивьен судьбы, но и судьба всей планеты. Ведь если я застряну здесь навсегда, то некому будет добыть оставшиеся одиннадцать артефактов из прошлого, а тогда и Земля, и все живущие на ней люди будут обречены на верную погибель от рук моих собратьев с Тарнериуса. Но сказать по правде, судьба остальных меня сейчас мало волновала. В данный момент самым главным для меня была жизнь Вивьен, так что можно сказать, что я всё делал только ради её спасения.

Вскоре выяснилось, что мне повезло дважды. Во-первых, огонь ещё не разожгли, а во-вторых, помост, на котором должно было произойти основное действие, находился не так уж далеко от меня, поскольку мы вышли с боковой улицы, да и подобраться к нему не представлялось какой-то сложной задачей. Поверх сколоченных досок на этом помосте был сложен костёр, из которого торчал толстый деревянный столб, а к столбу была привязана женщина с наброшенным на голову мешком. Стоявший рядом с ней священнослужитель как раз заканчивал свою речь:

– А поскольку ты созналась в том, что являешься ведьмой, твоё тело будет предано огню. Но радуйся, душу свою ты спасёшь! Поджигайте!

Последнее слово было обращено к двум монахам, которые стояли внизу и держали в руках по горящему факелу. Они тут же взбежали по лестнице на помост и поднесли факелы к хворосту, отчего тот моментально вспыхнул и огонь с каждой секундой стал разгораться всё сильнее.

– Вивьен!!! – пронзительно заорал я и ринулся вперёд, расталкивая стоявших передо мной людей, а те, словно кегли, разлетались в разные стороны.

Священник удивлённо уставился на меня, не понимая, что происходит. Моё же внимание было направлено только лишь на охваченную ярким пламенем женщину, которая истошно кричала не своим голосом, и от этого крика у меня мороз шёл по коже. Я спешил к ней как мог, но понимал, что уже слишком поздно. Даже мешок на её голове, и тот вспыхнул. И когда я добрался почти до самого помоста, ноги вдруг отказались подчиняться мне, и я застыл на месте, не в силах пошевелиться. А всё потому, что мешок на голове Вивьен прогорел, и её лицо, почерневшее и искажённое ужасной гримасой, оказалось на виду. И я вдруг понял, что даже если эта женщина и Вивьен, то не моя уж точно. Странное чувство, но глядя на последние, причём весьма мучительные секунды жизни совершенно чужого для меня человека, я испытал невероятное облегчение. И неважно, что придётся начинать поиски заново. Зато у меня снова появилась надежда увидеть мою дорогую Вивьен живой и невредимой.

– Это колдун! – раздался вдруг откуда-то сбоку чей-то зычный голос. – Хватайте его!

Я повернул голову и увидел стоявшего неподалёку монаха. Он смотрел на меня диким взглядом и размахивал руками. Но после пережитого потрясения я ещё не мог осознать, что происходит. А тем временем со всех сторон ко мне спешили вооружённые люди. Они бросились на меня и повалили на землю, и только тогда я вдруг понял, что с какой лёгкостью надежда появилась, так же запросто она и угасла, и с этой самой минуты встреча с Вивьен стала для меня только лишь далёкой несбыточной мечтой.

Глава 4

После страшного сна, в котором меня обвинили в пособничестве дьяволу и сожгли на костре, а также последующего разговора двух тюремщиков за дверью, в результате которого мне стало известно о предстоящих пытках, я долго ещё не мог уснуть, предаваясь тяжким думам и воспоминаниям. Да и не так-то просто было расслабиться на холодном каменном полу насквозь пропитанной сыростью и плесенью камеры, к тому же ещё и со связанными за спиной руками. И только лишь луна печально глядела на меня сквозь решётки своим жёлтым немигающим глазом, а ветерок сочувственно вздыхал, поскольку они прекрасно понимали, какие тяжкие испытания уготованы мне в самом ближайшем будущем.

От осознания того, что я больше никогда в жизни не увижу Вивьен, меня бросило в жар. Хорошо хоть вчера на костре сожгли не её, и она, вероятнее всего, ещё жива. Только вот надолго ли? Скоро меня ждёт та же участь, что и вчерашнюю якобы ведьму, в этом можно нисколько не сомневаться. А ведь это означает, что Вивьен застрянет здесь навсегда. И сколько ей удастся протянуть? Как говорил профессор Ланге, это лишь одному Богу известно.

Да, ситуация казалась безвыходной, но внезапно меня словно молнией ударило. Почему я опустил руки и сдался на милость невежд, ничего не знающих об истинных причинах появления чумы и возомнивших, что они имеют право решать мою судьбу? Ведь где-то в этом мире бродит испуганная и растерянная Вивьен, которая искренне надеется на помощь своего отца и, вполне вероятно, на мою тоже. Только что я могу сделать? Дождаться, когда за мной придут тюремщики, чтобы отвести меня на пытки, и тогда попробовать сбежать? Но со связанными за спиной руками сделать это будет не так-то и просто. Эх, нужно было вчера на площади, когда на меня навалились солдаты, сопротивляться, а не лежать на земле безвольной куклой. Но в тот момент после пережитого потрясения силы оставили меня, а потом я вообще потерял сознание. А что, если попробовать сбежать через окно? Надо бы посмотреть на решётку поближе и проверить, удастся ли что-нибудь сделать с ней.

Сначала я встал на колени, затем поднялся на ноги и подошёл к окну. Только ничего хорошего меня здесь не ждало. Решётки оказались прочными и толстыми, и хоть между ними и было довольно приличное расстояние, но моя голова в это отверстие пролезть не смогла.

Убедившись, что совершить побег через окно не получится, я печально вздохнул и стал смотреть на улицу. Выяснилось, что моя камера находится на втором этаже двухэтажной тюрьмы. Сама тюрьма разместилась в каком-то переулке, и напротив я увидел точно такое же двухэтажное здание с зарешёченными окнами. Чтобы разобраться с тем, куда ведёт этот переулок, я прислонился к самому краю окна и смог кое-что разглядеть. Теперь всё стало понятно. Тюрьма вплотную прилегала к площади, на которой регулярно сжигали обвинённых в колдовстве людей. Наверное, чтобы не переправлять их через весь город к месту казни, а просто вывести на улицу и сопроводить на помост. Такие представления, несмотря на эпидемию чумы, собирали огромное количество народа, в чём я смог лично убедиться накануне.