Страница 38 из 39
Смиряться… Как? Противостоять… Чему? Ответов не было.
О дне рождения
Виктория категорически запретила мужу присутствовать при родах. Заявила, что справилась в прошлый раз и в этот раз как-то не рассчитывает на мужское внимание. Алексей пытался уверить жену: он видел и кровь, и боль, не спасует, поддержит, морально и физически. Вон, в сети, рассказов о том, как муж во время родов держал за руку и сопереживал, воз и маленькая тележка. Но Вика на эти доводы ответила, что тоже видела-слышала-читала, но не вдохновилась и демонстрировать свои кровь и боль не намерена. Пришлось мужчине уступить, и он маялся под окнами роддома. Конечно, можно было бы сидеть в больничном коридоре, но там ему становилось совсем невыносимо.
А на улице было лето и пыльный асфальт, который он мерил шагами: двадцать в одну сторону, разворот, двадцать в другую. Неожиданно кто-то пристроиля рядом и пошёл в ногу. Половцов оглянулся. Андрей, муж Викиной подруги, отрапортовал:
— Ольга прислала узнать, как тут?
— Пока никак…
— Тебе в окно что ли махнут? — Андрей окинул взглядом четырёхэтажное здание.
— Акушерка обещала позвонить, — объяснил Алексей.
— Акушерок прикормил? Это хорошо. Свой человек в роддоме ещё пригодится. Нам же через месяц тоже сюда…
Алексей кивнул собрату по счастью.
И тут зазвонил телефон. Половцов выслушал отчёт и рванул ко входу, даже не попрощавшись.
В послеродовой палате у жены было подозрительно спокойно. Вика лежала, укрытая по пояс пышным одеялом в мелкий цветочек. Кроху пристроили рядом в специальной кроватке — прозрачном пластиковом поддоне, закреплённом на высокой тележке.
— Как ты? — Алексей пристально посмотрел в лицо жены, больше надеясь на "результаты первичного осмотра", чем на правдивый ответ. Если и есть какие-то разрывы и прочие неурядицы, о которых он тайком прочёл в интернете, то его Вика, так уж повелось, жаловаться не станет.
— Хорошо… Дай мне её… Ты умеешь?
Она улыбалась тихо и счастливо.
— Умею, — гордо сообщил Алексей. — У меня брат младше на двенадцать лет, я помогал его нянчить…
И он осторожно достал девочку из кроватки и передал на руки Вике. Малышка на пару секунд открыла глаза, сморщила носик-пуговку, но плакать не стала.
— Моя-то тихоня, — умилился молодой отец, — а братец орал…
— Услышим ещё, погоди, — пообещала ему Вика. — Просила рядышком прямо на кровать положить, но сказали, что я устала, могу заснуть с ребёнком под боком, опасно.
— Пока я здесь, не страшно, потом переложу её, — пообещал Алексей. Он присел на пол перед кроватью, чтобы видеть лица жены и дочки. Вика трепетно гладила белёсый пушок на голове у спящей малышки.
— Может быть, ты есть хочешь? — забеспокоился Алексей, — я там принёс…
— Нет, спать хочу.
— Тогда спи…
— Не могу глаза закрыть… Насмотреться не могу.
— Да, я тоже — согласился Алексей.
И всё-таки глаза у Вики слипались, что- то там во сне мережилось ей сладкое и она продолжала улыбаться. Алексей осторожно забрал дочку из рук жены, устроил в маленькой кроватке, потом поправил всем своим одеяла, ещё немного полюбовался на сонное царство и вышел.
Ему позарез нужен был детский доктор для самых маленьких — неонатолог, Алексей сверился с бумагой, на которой записал имя врача, и отправился на поиски. Доктор был занят, на посту предупредили, что поймать его можно будет только после смены, потому что день выдался щедрым на роды. Алексей терпеливо встал у кабинета и караулил так час, а может быть и дольше. Увидев доктора, открывающего кабинет своими ключами, он бросился к нему:
— Скажите, она здорова?
Половцов как-то забыл, что это у него долгожданный праздник и новорожденные тревоги, а у доктора — трудовые будни, и младенцев сегодня целая череда.
— Проходи в кабинет, — доктор устало посмотрел на очередного слегка сумасшего родителя и распахнул перед ним дверь. — Фамилия? — спросил он, включив чайник, стоявший на подоконнике, и доставая из шкафа посуду.
— Половцов.
Неонатолог наморщил лоб:
— Никто с такой фамилией сегодня не рожал…
Алексею казалось, что при его профессии и объёмах пережитого он давно отучился смущаться, но ситуация с фамилиями задевала за живое. Виктория, отправляясь замуж, не захотела менять свою немецкую фамилию на его родовое казацкое имя. Кристина оставалась Тимофеевой. Зато бывшая жена щеголяла фамилией Половцова, как медалью. В представлении Алексея об идеальном мироустройстве семья должна была жить под одной крышей и общей фамилией. Жизнь вносила в мечты и планы свои коррективы, но новорожденной дочке с согласия Вики Алексей твёрдо решил дать свою фамилию.
— Так кто у нас роженица? — уточнил доктор, раскладывая по чашкам растворимый кофе. — Тебе с сахаром?
— Виктория Вебер. Родилась девочка. Лиза. Половцова Елизавета Алексеевна. Без сахара, — ответил Половцов на все вопросы разом.
— Вебер? Девять баллов по шкале Апгар*.
Эта цифра ни о чём Алексею не говорила и он потребовал конкретики.
— Ваша Лиза — лучше всех, — похвалил детский доктор и поинтересовался, — Это вы написали отказ от инвазивной диагностики в областном?
— Мы, — признался Алексей.
— Тогда с коньяком, — доктор достал из ящика стола дорогую пузатую бутылку.
— Мне же ещё к жене, а завтра на работу, — попытался отказаться Алексей.
— И мне к жене и на работу, поэтому пить мы будем не коньяк, а кофе с коньяком, — серьёзно объяснил доктор, — в медицинских целях, — и щедро плеснул из бутылки в чайные чашки.
Алексей вернулся к жене довольным и почти трезвым. Встреча с неонатологом прошла на высшем уровне: у Лизы с Кристиной согласно достигнутым договорённостям был теперь свой педиатр, который разрешил вызывать его на дом в любое время дня и ночи. Вика уже проснулась и нежила на руках дочь.
— Явился… — беззлобно сказала она, — уже и пяточки обмыть с кем-то успел.
— О! Мы с таким человеком кофе пили…
Вика подозрительно принюхалась:
— Странный кофе… Явно не из дешёвых…
— Не обращай внимания на ерунду, лучше послушай…
И Алексей обстоятельно рассказал о новом удачном знакомстве, о хвалебной речи доктора, о девяти баллах, выставленных дочери.
— Представляешь, сразу закричала! Громко, как сирена, — пересказывал он ей добытые сведения, забывая, что жена, в некотором роде, участвовала в процессе, всё видела, слышала, остро чувствовала. — Сердечко, как часы, за палец своей ладошкой хватает — не отцепишь, головку поворачивает — абсолютно здоровый ребёнок**. Где мы ещё один бал недобрали до десяти, я так и не понял, — рассуждал счастливый отец.
— Я надеюсь, ты в таком виде не собираешься за руль садиться? — осторожно спросила Виктория, пытаясь спустить мужа с небес на землю, — и всё-таки результаты более-менее точного скрининга мне обещали через несколько дней.
— Мне доктор сказал, всё будет хорошо, а у него глаз намётан, — со счастливой улыбкой уверил Алексей, — и никуда я от вас сегодня не уеду.
Оплаченная семейная палата на этот случай оказалась к месту. Алексей постелил себе на угловом диванчике, но, несмотря на принятый в медицинских целях коньяк, заснуть этой ночью он не смог.
Вздрагивал от каждого шороха и вздоха, подолгу стоял, склонившись над Лизочкой Половцовой, поправлял жене сбившееся одеяло, проверял электронный термометр на стене, рапортующий о температуре и влажности в помещении, качал на руках ребёнка и передавал Вике, чтобы она приложила малышку к груди.
Это была самая счастливая ночь в его жизни, светлая, летняя, бессонная и бесконечная…
--------
*Шкала Апгар — система оценки состояния новорожденного в первые минуты жизни. 10 — это максимальный бал, свидетельствующий о том, что всё идеально. 9 — нашли один какой-то небольшой недочёт.
** Большинство лирических отступления под чертой почищу. Это — оставлю.
Мой роман основан на реальных событиях (перемешанных миксером, а потом расставленных в удобном мне порядке). Как говорится, все имена и события вымышлены, совпадения случайны.