Страница 12 из 39
Это доктор Кулешов и так видел, а беспокоился по какой-то неведомой ему самому причине.
Перед Новым годом он поехал провожать Ольгу и Андрея в аэропорт: подвёз на своей машине, вручил подарок для несостоявшегося внука, обнял Оленьку, пожал руку Андрею, пригласил рожать в знакомый уже перинатальный центр к знакомому доктору и помахал рукой на прощание.
— Мировой мужик, даже жаль. Я бы от такого тестя не отказался, — посетовал Андрей, уже сидя в самолёте.
Оля молча кивнула, хотелось расплакаться, но прилюдно ронять слёзы было не в её характере.
Чаcть II. О капустном букете и яблочном пироге — 1
В среду вечером Вика ждала звонка, она набросала на листочке план разговора и носила его в кармане удобных домашних джинсов. Странно это, конечно, писать черновик беседы с мужем, но короткие и редкие их созвоны часто бывали рваными и, как следствие, пустыми. В этот раз муж дозвониться не смог, почему-то связь в Южной Атлантике, которую он бороздил, оказалась так себе: звонок с далёкого запада не пробился, но смогла долететь эсэмэска: «Позвоню в пятницу после пяти». В конце сообщения стояли нолик и крестик, что на их кодовом языке обозначало: «Обнимаю, целую». Ответ у Виктории завис неотправленным, и она мысленно запустила свой воздушный поцелуй сквозь туманные дали.
В четверг вечером сотовый напомнил: «Доставка мебели с 12.00 до 17.00». Это значило, что в пятницу во второй половине дня на работе ей предстояло пересчитывать ножки, столешницы и даже шурупы. О том, что бывает, когда не проконтролируешь лично, Виктория Петровна знала на личном опыте. Прошлый раз не досчитались одной столешницы — новый стол, который уже числился за детским садом, пришлось оплатить из своего кармана, мебель из прессованных опилок показалась тогда золотой. Теперь Вика внимательно читала накладные и лично проверяла комплектацию.
Утром в пятницу ей позвонили сразу два воспитателя — не придут, у одной радикулит, у другой что-то вирусное. Значит, самой придётся работать на группе.
День на разрыв — бывает.
Завхоз позвонила в три часа дня: мебель приехала.
— Не расписывайся нигде, жди меня, пристрою своих и сразу к тебе, — скомандовала она.
Перспективы замаячили радужные, по радуге понеслись единороги: до пяти можно было разгрести все дела и вечером спокойно поговорить с мужем. Она переплетала девочкам косички, растрепавшиеся после тихого часа, и ждала Елену Васильевну, согласившуюся забрать в музыкальный зал сразу две группы и устроить там клубные танцы. Руки привычно разбирали прядки, глаза пересчитывали подопечных, в мозгах крутилась мебель, сердце радостно подпрыгивало в ожидании разговора с любимым мужем. В группе всё было спокойно: за столом самые тихие играли в домино и куклы, несколько мальчишек катали машинки, рядом с ними крутилась маленькая девчоночка лет трёх, похожая на Снегурочку. Эту кроху определили к пятилеткам временно из-за карантина в младшей группе, к тому же здесь у неё обитал старший брат. Есть такие девочки, которые, несмотря на нежный взгляд и светлые локоны, предпочитают машинки куклам, эта малышка была, очевидно, именно из таких. Она тянула руки к грузовику, но крепкий и упрямый паренёк что-то высказал ей, поднялся с колен и спрятал машинку за спину, лицо у мальчишки было решительным и злым. Девочка же скривилась от подступивших рыданий. «Только бы не врезал ей машинкой», — вздрогнула Виктория Петровна и строго прикрикнула:
— Коля! Нельзя обижать маленьких!
Коля покосился на заведующую, а маленькая вдруг подпрыгнула, как пружинка, и вцепилась в лицо своего конкурента зубами.
Следующий час превратился в голове Вики в трейлер к фильму ужасов — только отдельные кадры: лица детей в крови; белая футболка несчастного Коли в бурых подтёках; истошный крик девочки, испугавшейся одного вида того, что она натворила; хирург в белом халате на фоне белого кафеля процедурного кабинета, хладнокровно заявивший: «Обычный укус, до свадьбы заживёт».
Примчавшийся в больницу уже знакомый всему детскому саду Колин дедушка подхватил на руки внука, оценил повязку на щеке и приготовился выслушать объяснения врача и заведующей.
Во время этого важного разговора и зазвонил телефон. Муж! Долгожданный… Ненаглядный… Да и как наглядеться на того, кто дома бывает от силы три месяца в году и то короткими урывками.
Она так много должна была рассказать ему… Черновик с нужными словами лежал в сумочке. Но пришлось нажать отбой. А когда появилась возможность перезвонить, телефон абонента уже был вне зоны доступа.
Из больницы Виктория снова вернулась на работу. Мебель уже приняли, не пересчитывая, но всё же. У дверей кабинета её ждали.
С конца осени жизнь Вике осложнял капитан Половцов, взявшийся ухаживать за замужней женщиной. Ничего не скажешь, ухаживал капитан полиции красиво: дарил цветы, конфеты и воздушные шарики, приглашал в кино. Подарки Вика не брала. Половцов пристраивал букеты в массивной вазе, которую сам же и приволок в детский сад, поставив в небольшом холле напротив центрального входа. Конфеты отдавал на кухню, и дорогой шоколад смаковали за чаем всем дружным коллективом. Шарики капитан выпускал на свободу на глазах у визжащих детсадовских детей, билеты в кино раздаривал окружающим: воспитателям, поварам и техничкам. В результате все коллеги были в курсе развернувшейся осады и от души сочувствовали полиции. Вот и сегодня её поклонник держал в руке странного вида букет. Виктория, как и было заведено, презент принимать не собиралась.
О капустном букете и яблочном пироге — 2
Виктория, как и было заведено, презент принимать не собиралась, но нечто в руках Половцова удивило настолько, что она не удержалась от вопроса:
— Что это?
— Капуста, помидоры, ну, и немного травы. У нас сегодня было небольшое происшествие в цветочном магазине. И мы там пробежались по горячим следам… Виновные понесут и так далее. Поэтому я попросил букет для особенной девушки с художественным вкусом. Флорист расстаралась.
— Очень… — Вика попыталась подобрать подходящее слово для того чуда, что ей преподнесли, — свежо, но я не возьму.
— Не берите, — согласился Половцов, хитро улыбаясь, — Но вам же понравился этот кучерявый веник?
И тут Вика почему-то изменила своим принципам и, ничего не говоря, забрала забавную капусту с помидорами из рук ухажёра.
Когда она приехала к маме за дочерью-первоклассницей, букет оставила в машине, и пока поднималась на третий этаж, по привычке пересчитывая ступеньки, корила себя за то, что не устояла перед овощным очарованием. Если она стесняется показать подарок чужого мужчины маме, значит это стыдно и непорядочно. Зачем принимать, поощрять, обнадёживать? А если муж перезвонит, сможет ли она рассказать ему о глянцевых мелких томатах среди нежно-зелёных и белых листьев? Нет! Потому что там, вдали, он надумает невесть что. Потому что верность — это, наверное, больше, чем отсутствие физической измены. Потому что тот, кто в море, должен быть уверен, что дома, на берегу, ждут. Потому что она не актриса, для которой знаки внимания от поклонников — часть профессии.
— Что-то ты сегодня какая-то смурная, — заметила мама за традиционным вечерним чаем.
— Неприятности на работе, — отговорилась Вика.
Мама вздохнула. В этом вздохе были слышны все упрёки по поводу должности дочери, что уже тысячу раз были переговорены. И Вика засобиралась домой.
Дочери букет тоже понравился, всю дорогу она ехала с ним в обнимку, а потом сама понесла в квартиру. Едва переступив порог, Кристина восторженно прошептала:
— Его есть можно! — и широко открыла рот, чтобы откусить от гофрированного капустного листа.
— Стоп! — Вика повысила голос, — Вдруг эти овощи нитратами поливали.
— Это яд? — испуганным шёпотом осведомилась дочка.
— Да!
Такого однозначного и окончательного ответа Кристина не ожидала, лицо у неё сделалось серьёзным, почти трагическим.