Страница 6 из 11
Вот в такой момент Коба и возвратился в Тифлис. Требовалось какое-то время, чтобы разобраться в происходящем, определить свою позицию и встать на чью-то сторону. Коба не колебался: его симпатии на стороне большевиков. Был усилен и Кавказский союзный комитет РСДРП. Наряду с В. С. Бобровским и С. Г. Шаумяном в состав комитета был кооптирован и Коба.
Некоторое время весной 1904 года Коба провел в Гори, у матери. Почти двухлетнее пребывание в тюрьме и ссылке отразилось на его здоровье. По свидетельству В. Кецховели, навестившего Кобу в апреле этого года, он похудел и выглядел утомленным.
Известные нам обстоятельства из личной жизни И. В. Джугашвили-Сталина того периода очень скудны, воспоминаний почти не сохранилось. Можно лишь упомянуть, что в том же 1904 году он женился на Екатерине Семеновне Сванидзе.
Хорошо известно, что семейная жизнь русских революционеров всегда и везде подчинялась интересам дела, тем более у такого человека, как Коба. В Гори он не задержался, а отправился в Баку. Дело в том, что в мае 1904 года руководство Бакинским комитетом РСДРП захватили меньшевики, и Кавказский союзный комитет принял меры к тому, чтобы исправить положение.
На этот раз Коба в Баку долго не оставался. Ему поручили другие важные и сложные задания; все лето 1904 года он провел в разъездах по Закавказью, выступал на дискуссиях против меньшевиков, анархистов.
Заканчивался 1904 год. Неудачная для России война с Японией усугубила революционное брожение в стране.
В Закавказье либерально-буржуазные и дворянские группы также включились в эту «банкетную кампанию». Закавказские меньшевики предлагали рабочим принимать участие в банкетах либералов и выступать там с заявлениями о поддержке их конституционных пожеланий.
На одном из таких собраний в Тифлисе выступал Коба. Банкет состоялся в зале Артистического общества. Готовились к нему долго, и собралось более 700 человек. «Цвет» тифлисской интеллигенции и буржуазии, заполнив концертный зал и примыкающие помещения, намеревался продемонстрировать «свою политическую зрелость».
Готовились и большевики. Петр Монтин, бывший ученик Кобы по кружку, сколотил надежную группу рабочих-железнодорожников. Заранее добыли гостевые билеты. Придя поодиночке на банкет, рабочие сгруппировались вокруг Кобы и Монтина, до поры до времени делая вид, что не знакомы друг с другом.
С самого начала банкета стало ясно, кто и с какими целями организовал его. Присутствующим была роздана подготовленная резолюция. Председатель собрания и его товарищи были определены без голосования, и это вызвало недоумение тех, кто не был посвящен в механику происходившего.
Председатель сразу же объявил, что ораторы не должны выходить из отведенных заранее рамок и завершиться собрание должно принятием выработанной резолюции. Это вызвало протест: в противовес навязанной резолюции большевики передали в президиум свою. Прочитав ее, председатель побелел и категорически отказался огласить. В зале поднялся шум, послышались крики:
– Цензура не нужна!
Слово попросил Коба и, разумеется, его не получил. Тогда по знаку Монтина рабочие окружили Кобу, он поднялся на стул и, несмотря на крики, произнес краткую речь, завершив ее призывом:
– Долой самодержавие!
Лозунг тотчас подхватили рабочие и некоторая часть публики. Это произвело на всех остальных громадное впечатление. Все смешалось, часть испуганных либералов оросилась к выходу, другие стали теснить рабочую группу. Монтин подал сигнал, после чего большевики выбрались из зала и с предосторожностями, по одному, разошлись.
Первая русская революция началась с событий 9 января в Петербурге. Совпадение, конечно, случайное, но 8 января в нелегальной авлабарской типографии Кавказского союзного комитета была отпечатана листовка «Рабочие Кавказа, пора отомстить!». Написал ее Коба. «Русская революция неизбежна. Она так же неизбежна, как неизбежен восход солнца!.. Пора разрушить царское правительство! И мы разрушим его!»
Напряжение в Закавказье, как и во всей стране, стремительно нарастало. В Батуме 17 января забастовали портные рабочие и железнодорожники. Спустя сутки началась политическая стачка в Тифлисе, к 20 января она стала всеобщей. В тот же день началась забастовка в Кутаиси. Бастовали рабочие в Сухуми, Поти, Чиатурах… В Баку 6–9 Февраля произошли кровавые вооруженные столкновения между армянским и азербайджанским населением.
Коба в это время трудится с величайшим напряжением: 13 февраля он пишет листовку «Да здравствует международная солидарность!» – о событиях в Баку, 15 февраля – листовку «К гражданам» – о многолюдной демонстрации в Тифлисе. Коба все время в разъездах: он организует, наставляет, доказывает, спорит… Одной из самых ожесточенных схваток с меньшевиками стала для Кобы дискуссия в Батуме в апреле 1905 года. Ненависть оппортунистов к Кобе беспредельна.
В мае 1905 года появилась брошюра Кобы «Коротко о партийных разногласиях». Позиция Кобы была выражена в четких и строгих формулировках, понятных и доступных читателям-рабочим. Вот что писал он о назначении российской социал-демократии: «Наша обязанность, обязанность социал-демократии, – совлечь стихийное движение рабочих с тред-юнионистского пути и поставить его на путь социал-демократический. Наша обязанность – внести в это движение социалистическое сознание и объединить передовые силы рабочего класса в одну централизованную партию. Наша задача – идти всегда во главе движения и неутомимо бороться со всеми – будь то враг или «друг», – кто будет мешать осуществлению этих задач».
В октябре всю страну охватывает политическая стачка, в Тифлисе она стала всеобщей 15-го числа. Остановились предприятия и городской транспорт, прекратили подачу энергии электростанции, закрыты почта и телеграф, магазины, лавки. Прекратились занятия в школах, перестали выходить газеты…
Николай II 17 октября 1905 года подписал манифест, в котором обещал даровать свободу совести, собраний и союзов…
Весть о царском манифесте пришла в Тифлис в ночь на 18 октября. С утра на Головинском проспекте у редакции газет собрались толпы народа.
На митинге верховодили меньшевики. Начало положили Н. Жордания и И. Рамишвили. Последний торжественно возглашал:
– Отныне самодержавия нет, самодержавие умерло! Россия входит в ряды конституционных государств!
Затем последовали лозунги, призванные запутать рабочий класс:
– Мы не хотим оружия, долой оружие!
Настроение огромного митинга было благодушным: как же, бескровная победа, зачем еще и оружие! Но большевики, не смущаясь этим, стали рассеивать конституционные иллюзии собравшихся.
Выступил и Коба.
– У вас одна плохая привычка, – заявил он, – о чем я должен вам прямо сказать: кто бы ни вышел и что бы ни сказал, вы встречаете с радостью и аплодисментами. Вам говорят: «Да здравствует революция!» – вы аплодируете. «Да здравствует свобода!» – вы аплодируете, это хорошо. Но когда говорят: «Долой оружие!», вы и этому аплодируете. Какая революция может победить без оружия и кто тот революционер, который говорит: долой оружие? Оратор, который это говорит, наверное толстовец, а не революционер, и, кто бы он ни был, он враг революции, свободы и народа!
В толпе послышались голоса:
– Кто это такой? Кто говорит?
А Коба продолжал:
Что нужно, чтобы действительно победить? Для этого нужны три вещи, хорошо поймите и запомните: первое, что нам нужно, – вооружение, второе – вооружение, третье – еще и еще раз вооружение!
Раздались громкие аплодисменты…
Надвигался декабрь 1905 года – наивысшая точка революции. Провести его Кобе суждено было вдали от Грузии. С мандатом от Кавказского союзного и Тифлисского комитетов он уехал на IV съезд РСДРП. Вместе с ним ехал Г. Тевия.
К 10 декабря в Петербург съехалась только часть делегатов: декабрьская всеобщая забастовка и вооруженное восстание сделали невозможным приезд остальных. Было решено провести вместо съезда большевистскую конференцию. Она проходила с 12 по 17 декабря в Таммерфорсе (Финляндия). Здесь Коба впервые увидел Ленина. Об этом он рассказывал так: