Страница 5 из 9
Голос
Зачем защищать этого типа, который только и умеет, что ковыряться в трупах старых фильмов? Да-да, тебе говорю, собиратель обрезков, коллекционер всего, что упало да пропало! Выпадения волос, падения давления и Ниагарского водопада тебе не хватает, а? Киношный Фигаро?
Друг Даниэля
Но-но, стадо баранов, неужели непонятно: мой друг Даниэль – привет, Даниэль, это я, Пьер! – хочет сказать, что в кино уже созданы все шедевры и что нам лишь остаётся эти шедевры прожевать, переварить и отрыгнуть. Отрыжка прежних шедевров – единственная возможность оригинального самовыражения; только сплюнув старые шедевры, мы обретаем уникальную возможность создать в кино собственные шедевры. В живописи именно это и сделал Пикассо – виртуоз поглощения и сплёвывания старых, хорошо переваренных полотен!
Свист. Аплодисменты.
Даниэль
Поэтому изображение в кино должно перейти к инфернальной фазе, к фазе Зла!
Нередко меня пьянила и будоражила мысль о той высшей изощрённости, которой маркиз де Сад – как сам он с гордостью рассказывал – достиг, поедая фекальные массы своих любовниц, набрасываясь на их экскременты с большей страстью, чем на самих женщин. (Свист. «О-о-о! Садист!») До этой вершины мне, увы, ещё далеко.
Но я знаю, что кинематографу придётся пожирать экскременты собственных кадров, иначе он увязнет в академической помпезности под названием Голливуд, СССР или Италия.
Голос
Иностранный шпион!
Комментатор
…Даниэль думал о том, что французская культура чужда идиотам и что для всех идиотов мира он так и останется метеком, иностранцем, ему как будто слышалось: «Идиоты всех стран, соединяйтесь, порвите цепи и убейте этого иностранного шпиона, ведь, в сущности, у него нет Родины»…
Даниэль
Все вы – кучка недоумков, но, может быть, среди вас есть хоть один человек, который в состоянии меня понять, перед ним-то я и распинаюсь! Если же говорить об изображении, я взорву плёнку солнечными лучами, я возьму обрезки старых фильмов и исполосую их, расцарапаю, вытащу на свет невиданные красоты, я высеку цветы на плёнке, пусть даже завтра этот беспорядок станет новым порядком, точно так же, как импрессионизм Сезанна превратился сейчас в музейное искусство.
Я хочу снять такой фильм, от которого бы у вас заболели глаза, по-настоящему, как если бы плёнка старого фильма оборвалась, загорелась, и с огромной скоростью замелькали номера 1, 3, 5, 7. Мне всегда безумно нравился отсчёт кадров на катушках плёнки; может, потому что эти цифры были на прекрасных старых классических фильмах, и моё пристрастие перенеслось с того, что я любил, на то, что сопутствовало этой любви!..
Голос
Только ведь все Ваши планы – никакой это не кинематограф!
Даниэль
Ну конечно, ведь если бы мои планы можно было назвать кинематографом ещё до того, как я их реализую, то не получилось бы никакого развития; не было бы тогда и завоевания земель, которых нет! Если бы мы всегда равнялись только на то, что уже существует, то прогресс бы никогда не наступил! Если то, что я создаю, изначально воспринималось бы как кино, то в чём тогда моя заслуга? Ведь это всё уже было! А смысл моих действий именно в том, что мои достижения раньше не были кинематографом, и лишь отныне благодаря мне они им стали, они преобразовались в кино.
Голос итальянца
Моменто, синьор, зачем вообще нужно это развитие?
Даниэль
Суть ведь не в том, чтобы снять фильм, пользуясь заведомо действенным методом, а в том, чтобы заставить кино преодолеть сегодняшние границы, чтобы проложить для фильма новую дорогу, по которой он пойдёт дальше.
Суть не только в том, чтобы привнести нечто новое в фильм, но и в том, чтобы открыть новый путь перед кино.
Всё прежнее было плохим, иначе бы мы не затевали войн и революций, чтобы перебороть существовавший строй; всё нынешнее – плохо! Нам осталось лишь будущее, лишь открытия, да, друзья мои, в горе и в радости, к худу ли, к добру ли; но в новом худого нет…
Я могу ещё тысячу раз перевернуть вверх дном экранное искусство, я способен и на большее (голос: «Ой… Да ладно!..»), но для первого фильма этого хватит…
Аплодисменты, свист, удары, драка…
Комментатор
…Даниэль вышел из зала. Он думал:
Даниэль
…Нужно использовать мои разглагольствования в Киноклубе и реакции остальных, этих неизлечимых плебеев, – всё это нужно использовать в фильме! Впервые сюжетом фильма станет вечность кинематографа, кинематографа как размышления о нём же, кинематографа как производства оригинальных шедевров, без каких-либо «уловок». Впервые будет создан манифест кино в кино.
Впервые Киноклуб станет частью кино, то есть будет представлена кинодискуссия о кино вместо обычного кино как такового.
Комментатор
…Даниэль подходил к Сен-Жермен-де-Пре. В тот вечер, 29 сентября 1950 года, его переполняла радость и мучил страх, поскольку оставшийся после дискуссии осадок увеличил, обработал и проявил плёнку его будущего фильма. Весь фильм целиком стоял у него перед глазами, от заглавных титров до самого конца.
ТРАКТАТ[9]
О СЛЮНЕ
И
ВЕЧНОСТИ
в ролях17
Марсель Ашар
Ж.-Л. Барро
Бланшет Брюнуа
Блез Сандрар
Жан Кокто
Даниэль Делорм
Эд. Дермит
Даниэль Желен
Андре Моруа
Арман Салакру
Родика Валеану
«…К тому же впервые титры не только появятся в середине фильма, но и будут идти в течение всего фильма», – размышлял Даниэль…
Таков конец первой части. Надеюсь, вторая часть придётся вам больше по вкусу…[10]
ГЛАВА II
Развитие темы
Дополнительные голоса
Ева: Колетт ГАРРИГ
Дениз: МИРЬЯМ
«Коммерческая» музыка, сочинённая и исполненная под управлением Даниэля Гаррига.
ПЕЧАТНЫЙ ТЕКСТ[11]
Считается, что публика глупа. Вот почему те, кто её презирает, никогда не решаются предложить ей что-нибудь оригинальное и приводят её к наименьшему общему знаменателю.
В следующей части действа автор попытается найти применение идеям из первой главы.
Дорогие незнакомцы!
Обычные фильмы показывают семь дней в неделю в кинотеатре у вашего дома. Я надеюсь, что вы будете соблюдать спокойствие во время просмотра этого фильма, который по крайней мере стоит внимания.
Этот «трактат» – нарочитое скопление ошибок, своего рода антиграмматика кино (ведь существует же «Грамматика кино» господина Бертомье18).
Пока все вокруг упражняются в красивой съёмке, мы разрушим изображение. Также и Пикассо, разрушая предмет живописи, наделил живопись новым предметом, и авторы открыток (пусть даже в тонах «техниколор») на такое не способны. Уродство в этом могут усмотреть лишь те люди, у которых ни на что, даже на самих себя, не хватает терпения.
9
Титры.
10
Фотография персонажа.
11
Леттристские импровизации на «основную тему».