Страница 12 из 14
…Ашхен заметила ее не сразу. Женщина в расшитых золотом и явно дорогих полотенцах придирчиво ощупывала ее взглядом. Две других перешептывались о чем-то с пожилой турчанкой. Чуткий слух Ашхен уловил:
– Да, хатум, это она. Самая толстая женщина в Стамбуле.
Калфа не стала ходить вокруг да около. Как только Ашхен направилась в холодную, поспешила за ней. Ашхен присела на мраморную скамью, якобы перевести дух, и калфа мгновенно очутилась рядом. Спросила строго:
– Ты девственница?
– Да, – Ашхен скромно опустила глаза.
– Смотри, в гареме это проверят. Прежде всех тебя осмотрит лекарь.
– В каком еще гареме? – притворно удивилась Ашхен.
– В раю, где девушки, будто птички, только поют от счастья и наслаждаются жизнью, – закатила глаза калфа. – Только попасть в этот рай непросто. Говорят, тебе шестнадцать, – она с недоверием посмотрела на Ашхен.
– Да, – она опять опустила глаза. Сердце тревожно билось. На самом деле ей уже был двадцать один год! Но брат достал подложные документы. Отца и сестер калфы вряд ли будут допрашивать, да и не в интересах родных Ашхен говорить правду. О деревне, где остались Ашот с Шагане и могила их матери, забыто.
– А выглядишь ты старше, – покачала головой калфа. – Может, это из-за твоей чрезмерной полноты? Я бы сказала, что ты уже зрелая девушка, но именно твоя толщина и будет твоим пропуском в рай. Если ты, конечно, понравишься любимому ичоглану Повелителя. Окончательное решение за ним. Дурочки в гареме не нужны. Ты должна уметь поддерживать беседу и правильно подавать султану розовую воду для омовения рук, халат и тапочки. Не говоря уже о науке любви, – калфа поджала губы. – Да справишься ли ты?
– Пусть это решит тот, кому наш султан доверяет, – скромно сказала Ашхен.
– Тогда ступай с моей служанкой. Надеюсь, ты закончила мыться?
– Я хотела выпить ягодный шербет, – Ашхен невольно облизнула губы. Есть она хотела всегда, а тут уже три часа – и ни маковой росинки. Только хотела закусить, как объявилась главная калфа.
– Не беспокойся: сладостей у тебя будет сколько угодно. Тебя отвезут во дворец, к другим девушкам, которых сегодня отобрали. Веди себя достойно, в склоки не ввязывайся, калфам не дерзи и попробуй понравиться кизляр-аге. Он тоже будет вас смотреть. Это глава черных евнухов.
Сердце у Ашхен екнуло. Этой встречи она боялась, Баграт часто жаловался на козни главного черного евнуха.
«Мне надо его перехитрить», – подумала Ашхен, насухо вытираясь вышитым полотенцем.
– Когда вы с Карине отдохнете и наедитесь сладостей вволю, отведешь ее домой, – велела она старшей сестре. – Меня не ждите. Отцу скажи: меня увезли в султанский дворец. Мы теперь долго не увидимся.
– Как во дворец? – жадно спросила Седа. – Зачем?
– Отбирают новых наложниц для гарема Повелителя.
– Ты? В гарем?! – Седа рассмеялась. – Ты же толстая! Тебя до сих пор замуж никто не взял! Ты никому не нужна! Перестарок!
– Прикуси язык. Если еще хочешь выйти замуж за богача. И ты, и Карине должны молчать. На вот тебе, – и Ашхен отсыпала в руку сестры несколько монет. – Заплати банщице и сделай себе и сестре массаж. И пусть тебе как следует намажут патокой ноги, – насмешливо сказала она. – А то они у тебя волосатые, как у мужчины.
Волосы на ногах у Седы и впрямь были чрезмерно густые и черные в отличие от ее младшей медноволосой сестры. Седа от обиды вспыхнула. Но Ашхен уже шла к выходу в сопровождении служанки.
У дверей их ждала карета. Ашхен чинно села, заняв все заднее сиденье и чуть ли не все пространство небольшого возка, служанка еле смогла пристроиться напротив.
– И что хорошего в толстухах? – недовольно проворчала она. – Еще одна прихоть валиде, которая уж и не знает, чем еще развлечь нашего повелителя. Во дворце ты надолго не задержишься.
«Уж гораздо дольше, чем ты, – мысленно усмехнулась Ашхен. – Ты будешь первая в моем списке. Из тех, от кого я хочу избавиться. Будешь гнить в Старом дворце, прислуживая старухам и прозябая в нищете. А могла бы купаться в золоте. Но ты ведь дурочка. Мне такая служанка не нужна. Ты уже сказала, что думаешь о таких, как я, когда тебе следовало держать язык за зубами».
Карета тронулась. Ашхен впервые почувствовала себя важной птицей и постаралась, чтобы сердце не билось так громко. Надо держать себя в руках перед нелегкой встречей с кизляр-агой. Эта дорожка во дворец еще такая неверная. А в султанские покои и вовсе призрачная. Не говоря уже о дороге к безграничной власти, которую им с Багратом предстоит расчистить.
Ашхен с ужасом вспоминала те годы, которые прожила в нищете. Тяжелую работу и мрачного от горя отца. И вечное чувство голода, которое не давало ей заснуть по ночам. Еда… Много еды… И вкусной еды… А еще шелковые платья и уютные широкие диваны со множеством по- душек. Прохладные шатры в саду, где, как в раю, поют птицы… И золото… Много золота…
Ашхен поняла, что не успокоится, пока не набьет им свои закрома. Так, чтобы хватило до конца жизни. И ради этого она готова пойти на все…
Когда и вторые ворота Топкапы за Ашхен закрылись, ей стало страшно. Она не ожидала, что султанский дворец так роскошен и огромен. Ашхен испугалась, что заблудится здесь и свалится в какой-нибудь потаенный каменный мешок. И сгниет там заживо. Или ей помогут заблудиться. Баграт сказал, что у него здесь много врагов. Не меньше их и у султанш, даже у самой валиде. Это хоть и роскошное, но жуткое место. Где в каждых покоях плетутся заговоры.
– Что заробела, толстуха? – насмешливо спросила приехавшая с Ашхен служанка. – Любуйся, пока тебя не выгнали отсюда. Ты жалкая ленивая девка, да еще и распустеха.
На нее смотрели с презрением: одежды, которые Ашхен считала праздничными, здесь, за воротами золотого дворца, выглядели бедно. Даже служанки самого низшего ранга выглядели наряднее нее. И уж, конечно, ухоженнее.
– Понавезли всякий сброд, – презрительно сказала очень красивая юная женщина, проходя мимо шеренги притихших толстушек в сопровождении нарядной служанки, которая задирала нос так же высоко, как и ее госпожа.
– Кланяйся, это султанша, – ткнула в бок Ашхен стоящая рядом калфа. – Одна из жен нашего повелителя.
– Какая уродина! – задержалась возле Ашхен султанша. – Вы только посмотрите на нее! Это же слониха! Кто ее только выбрал!
– Приказ самого Повелителя, госпожа, – низко склонилась калфа. – Это он приказал привезти во дворец самых тучных девственниц.
– Да, может, она просто беременная! Здесь вечно путают честных девушек с гулящими!
Ашхен краем глаза заметила огромного черного мужчину, который застыл в дверях. И его взгляд, полный ненависти, когда он услышал слова султанши.
– А ты, выходит, тощая султанша, – задиристо сказала Ашхен. – Боишься, как бы не заняли твое место в покоях мужа. Лучше уж ты была бы толстой, тогда подумали бы, что беременная, и ты бы здесь еще ненадолго осталась.
– Что-о?! Ты мне дерзишь?! Да как ты смеешь!! – султанша замахнулась, но Ашхен ловко уклонилась от пощечины. Главное, что кизляр-ага все слышал. Это в его огород полетел камень. Слух о том, что главный евнух усыновил ребенка, рожденного в гареме рабыней, которую кизляр-ага посчитал девственницей, гулял и по Стамбулу.
– Накажите ее! Немедленно! – закричала султанша.
– Девушка еще не входит в гарем Повелителя, госпожа, – в голосе калфы была насмешка. – Она свободная горожанка, дочь торговца, а не рабыня, которой были вы, когда попали во дворец.
– Ты и сейчас рабыня, – поддела султаншу Ашхен.
– Я буду жаловаться Повелителю! – вскинула голову та и направилась к выходу. Служанка засеменила за ней.
В дверях женщины столкнулись с главой черных евнухов.
– Салиха-султан, – небрежно поклонился тот. – Не хотите узнать, как чувствует себя шехзаде Сулейман? Маленькие дети так часто болеют.
Султанша чуть ли не бегом понеслась по длинному коридору в свои покои.
– Третьей хасеки приходится несладко, – поцокал языком кизляр-ага. – Все так ненадежно, когда есть старшие жены и у каждой по сыну. Любое недомогание маленького принца может оказаться роковым. И вот ты уже не хасеки, а забытая надоевшая жена в Старом дворце. Султан больше не зовет Салиху-хатум в свои покои. Кто-то другой должен занять место в его сердце. Вот ты, – он шагнул к Ашхен. – Ты дерзка. Но хороша, – кизляр-ага одобрительно оглядел ее пышные формы. И вдруг подозрительно спросил: – А ты, часом, не ребенка ждешь?