Цесаревич Вася

— С кем? — теперь уже ничего не поняла Лизавета. — Ты хочешь с кем-нибудь подраться?

— Нет, я очень хочу понять, почему нельзя дарить одинаковые цветы.

— Вася, это не нужно понимать, это нужно знать.

Наверное, извозчик тоже знал непреложную истину о недопустимости одинаковых букетов, потому что остановился точно напротив магазина с красочной вывеской «Цветы». И ниже мелкими буквами «Продажа российских и иностранных цветов, подбор букетов на все случаи жизни. Торговля акционерного общества «Лубянка» и поставщика двора Е.И.В Лаврентия Берии».

Василий намёк понял:

— Лиза, ты мне посоветуешь? У нас ещё в запасе четырнадцать минут.

Девочка благосклонно кивнула и протянула руку, чтобы Красный проявил галантность и помог ей выбраться на тротуар, вопреки погоде сухой и чистый, чуть светящийся в эфирном зрении. Ну да, основной акционер общества «Лубянка» может позволить себе такую роскошь, как самоочищающиеся и самоподогревающиеся тротуары возле своих многочисленных магазинов.

На входной двери традиционный колокольчик, приветствующий посетителей и предупреждающий продавцов. На звон из-за пышных розовых кустов, растущих в кадках с плодородной землёй, выглянула миловидная девица в форменном платье с петлицами коллежского регистратора на воротнике. Лаврентий Павлович сам сильный одарённый, и персонал подбирает соответствующий, поэтому его цветы могут сохранять свежесть до месяца даже будучи срезанными.

— Добрый день! Вам что-нибудь посоветовать?

Вася посмотрел на Лизавету, и та не подвела:

— Нам нужно два букета для моих ровесниц от этого вот молодого человека. Первое свидание. И одеты они будут…

Красный принял заинтересованный вид, но постарался отключить мозг и приготовился к длительному ожиданию. Четырнадцать минут тут явно не хватит.

Удивительно, но Лиза и в самом деле уложилась в отведённое время, что можно было считать если не восьмым чудом света, то уж во всяком случае, во втором десятке. Успели заехать и за Верочкой, и за Катей, появившись у офицерского собрания на Дворцовой набережной точно в срок.

Ожидавший Василия курьер узнал его по фотографии, которую держал в руке, но на всякий случай уточнил перед вручением конверта с билетами:

— Господин Красный?

— Да, это он, — подтвердила Вера Столыпина и протянула руку. — Давайте.

— Прошу простить, сударыня, — курьер спрятал конверт за спину. — Велено отдать лично.

— Но мы…

— Прошу простить, но приказ! — конверт перекочевал к Василию, после чего на свет божий появилась бумага с печатью. — Господин Красный, распишитесь здесь… вот здесь… и ещё тут. Время и подпись разборчиво, будьте добры. Ага, спасибо. Честь имею!

— Моему дедушке со службы тоже так приносят, — негромко заметила Лиза, провожая взглядом удаляющегося курьера. — Вася, тебе билеты кто доставал?

Василий пожал плечами, что стало почти уже привычкой:

— Да так, по случаю…

Вера с Катей не были столь проницательны, и поторапливали дружным дуэтом:

— Пойдёмте же скорее! Вася, ну что ты застыл?

— Я застыл? — улыбнулся Красный. — Эскадрон, шашки подвысь! Рысью марш-марш!

Так со смехом и шутками добрались до гардероба, где Василий мысленно поблагодарил Алексея Максимовича за добрый совет. Куда ни глянь, всюду лампасы, ордена и аксельбанты, а если кто и в вицмундире гражданской службы, то по меньшей мере действительный статский советник. Гимназист бы здесь смотрелся новорождённым ягнёнком в волчьей стае. Надо понимать — премьера!

— У нас какие места? — спросила Катя Орджоникидзе, не отрываясь от ростового зеркала на ближайшей колонне.

— Не знаю, — ответил Василий и вскрыл запечатанный сургучом конверт. — Сейчас посмотрю.

— Тут есть кому посмотреть, — Вера решительно взяла Красного за руку и потянула к стоявшему у входа в зрительный зал служителю — Лизонька, Катюша, не отставайте!

Служитель заглянул в извлечённые из конверта билеты и вытянулся во фрунт, звонко щёлкнув каблуками:

— Сей момент провожу, ваши сиятельства! Извольте пройти за мной! — и повёл всех четверых к уходящей наверх широкой мраморной лестнице с красной ковровой дорожкой. На втором этаже открыл перед Василием украшенную монограммой «ИВ» дверь ложи, и поклонился. — Сию же минуту распоряжусь насчёт официантов.

— Мамочки… — Вера Столыпина прижала ладони к щекам. — Это же…

Капитан Родионов в душе Василия Красного замысловато выругался с применением лётных и технических терминов. Судя по всему, генерал Власик поручил организацию доставки билетов кому-то из подчинённых, а тот постарался выполнить указание начальства с всевозможным тщанием.

— Это императорская ложа, — согласилась с Верочкой Лиза Бонч-Бруевич. — Это же Артём Сергеев билеты достал, да?

— Разумеется! — Вася охотно поддержал устраивающую его версию. — А вы что подумали?

— Ты нас так больше не пугай, — покачала головой Вера, и первой вошла в ложу. — Ой, а здесь миленько.

Красный точно помнил, что отец никогда не посещал этот кинотеатр, предпочитая просмотры новинок в домашней обстановке и узком кругу, так что рекомендации по обустройству императорской ложи давал дед. Именно поэтому здесь присутствовал резной буфет с множеством разнокалиберных бутылок за стеклом, и большой электрический ледник «Руссо-Балт». Остальной мебели совсем немного — десяток стульев работы мастерской Гамбса, дубовый стол на те же десять персон, и ломберный столик под зелёным сукном. Что Верочка миленького нашла? Разве что фотографический портрет Матильды Кшесинской в неглиже после второго омоложения, но его Вася сразу же положил на столик изображением вниз.

До начала просмотра фильма ещё десять минут, которые заявившиеся официанты в белых фраках предложили скоротать за лёгким перекусом.

— Всё свежайшее, ваше сиятельство, не извольте сомневаться!

— А эклеры? — спросила неравнодушная к сладостям Верочка.

— Мороженое венское хочу! — заявила Катя. — У вас есть венский пломбир?

— Такого не держим, — оскорбился один из официантов. — У нас самое лучшее, а не заграничное.

Василий решил притушить разгорающийся спор о вкусах, и сам сделал выбор:

— Лимонад, микояновские эклеры, а мороженое на ваше усмотрение. Катя, прояви патриотизм!

Этот довод подействовал на всех девочек, и возражений не последовало. Действительно, как можно есть непонятный венский пломбир, если хладокомбинаты всё того же графа Микояна половину своей продукции продают в Европу? А вот из Европы может ли быть что доброе? ***

*** Евангелие от Иоанна 7:41 — Ин 7:41***

После мороженого, но перед эклерами с лимонадом, прозвенел звонок и в зале погас свет. Пришлось оставить пирожные в покое и пересаживаться лицом к экрану, где уже появились титры. Эклеры в темноте — mauvais ton!

Верочка Столыпина тут же устроилась справа от Красного, Катя поспешила занять место слева, а слегка растерявшаяся Лизавета после некоторого раздумья присела на стул сзади. Буквально через минуту Василий почувствовал, как на его плече появилась дополнительная тяжесть, а до щеки дотронулось маленькое горячее ухо.

— Мне так лучше видно, — объяснила Лиза недовольно заворчавшим подругам, осознавшим ошибку в выборе места.

Красный застыл, боясь пошевелиться, а капитан Родионов из глубины его души разразился бурными аплодисментами. Так бы и продолжал аплодировать, если бы не начался фильм, вызвавший недоумение расхождением сюжета с оригиналом из другого мира. Куда-то подевался пастух Костя, но вместо него появился одарённый ветеринар Константин Яковлевич, тайно влюблённый в племянницу влиятельного сановника, увлекающуюся музыкой и вокалом. Талантливая домработница Анюта тоже пропала, причём без замены другой героиней. Вот пьяное стадо, заявившееся на званый ужин, было. Поросята на рояле играли, бык в саксофон дудел… нет, не смешно.

Но девочки хохотали во весь голос, и Красный очень надеялся, что к концу фильма тоже поймёт глубокий смысл происходящего на экране. И тут неожиданно показ остановили на половине, и в зале загорелся свет.