Точка. Книга 2

– Сержант Крейг, что у вас? Мы слышали выстрел.

Встречаюсь взглядом с военным. В его глазах читаю ответ на вопрос, почему он вообще разговаривал с нами.

– Он тянет время, – говорит Килиан, который тоже все понял.

Стреляю.

Без капли сожаления.

Мне плевать, что передо мной живой человек. Не псих.

Он не меньшее чудовище. Он хуже.

Килиан подходит к трупу и снимает с него рацию, поднимает с земли его пистолет, рассматривает и, видимо, решив, что он неисправен, отбрасывает в сторону. Затем оборачивается ко мне.

– Надо убираться, военные скоро будут здесь.

Рация снова издает шипение. На той стороне пытаются связаться с Крейгом и узнать, цитата: "Какого черта у тебя там творится?".

Бросаемся бежать, стремясь удалиться как можно дальше от места встречи. Военные подобрались к нам невероятно близко, но пока нам удалось уйти невредимыми. Вряд ли нам так же повезет в следующий раз.

Глава 2

Мы уже давно вышли из леса и оказались в черте города, но продвинулись не так далеко, как того хотелось бы Килиану. Наше продвижение существенно затрудняют дроны, которые я перестала считать после двадцатого. Движемся перебежками от здания к зданию, иногда прячась внутри.

Уже вечер и скоро стемнеет, а мы успели проверить только два так называемых безопасных места, но никого там не обнаружили.

По-моему, это очень волнует Килиана, который хмуро смотрит прямо перед собой и иногда сжимает мою ладонь самую малость сильнее.

В конце концов не выдерживаю, тяну его за руку, привлекая к себе внимание. Мужчина останавливается, вопросительно приподнимает брови и выжидательно смотрит на меня, прожигая мои глаза пристальным взглядом. Возможно, раньше я бы испугалась, но не сейчас. Смело смотрю в ответ и спрашиваю:

– Что тебя тревожит?

Килиан склоняет голову набок и молчит несколько секунд, потом задает встречный вопрос:

– С чего ты решила, что меня что-то тревожит?

Отвечаю без раздумий:

– Ты хмуришься сильнее обычного, – говорю я, а потом добавляю уже не так смело, как прежде, – в последнее время в моем присутствии ты так себя не ведешь… почти.

Зачем я это сказала?

Килиан смотрит на меня со смесью любопытства и удивления. И я понимаю, что пялюсь. Откровенно пялюсь на него. Ведь такое выражение лица вижу у этого мужчины впервые. Заставляю себя отвести взгляд, но тут же возвращаю его, когда Килиан вздыхает и произносит немыслимую вещь:

– Ты права.

– Что? – спрашиваю недоверчиво, хотя знаю, что права. Просто слышать это от него…

– Мы проверили два места, где могла бы скрыться большая группа людей. Другие места значительно меньше.

Качаю головой. Ему не надо продолжать, чтобы я поняла, к чему он ведет. Мне становится плохо от одной мысли о том, что людям не удалось спастись из муравейника.

– Ты хорошо знала того парня? – внезапно спрашивает Килиан.

Не сразу соображаю, что речь о сержанте, которого я застрелила утром. Что удивительно – меня до сих пор не накрыло чувством вины за отнятую жизнь. Пусть я не лучше, чем он, но меня немного успокаивает то, что, вероятно, военный убил намного больше невинных людей.

Секунду раздумываю над тем, как ответить на вопрос Килиана. Не хочу вдаваться в подробности своей жизни в лаборатории.

– Он прострелил мне руку, – в конце концов тихо произношу я.

Килиан в то же мгновение проводит большим пальцем по шраму. Я знаю, что след от раны выделяется как с тыльной стороны ладони, так и с внутренней, просто никак не ожидала, что он хоть когда-нибудь обращал на это внимание.

От места касания разбегаются горячие волны мурашек, оседающие теплом внизу живота. Затаив дыхание смотрю в лицо мужчины, он смотрит в ответ, пригвождая меня к месту. Я будто под гипнозом, едва держусь, чтобы…

Чтобы что?

Внезапно Килиан напрягается и отворачивается. Несколько раз моргаю, с целью прогнать наваждение.

А потом я слышу голоса.

– Килиан?.. – шепчу я.

– Тихо, – так же шепотом приказывает он и тянет меня к ближайшему дому.

Голоса приближаются, и я понимаю, что они доносятся из переулка, расположенного метрах в двадцати от нас. Перебегаем через дорогу, Килиан затягивает меня в распахнутую дверь подъезда и прижимает спиной к стене рядом с ней. Рюкзак и винтовка мешают, и я пытаюсь сдвинуться, но мужчина не дает, бросив на меня предупреждающий взгляд.

Сердце бешено колотится о ребра, а дыхание учащается не только от короткого марш-броска, но и от невероятного волнения, которое завладело всем моим телом. Нас ведь не обнаружат?

Килиан стоит так близко, что я даже в полутемном подъезде могу рассмотреть татуировки на его шее.

Он прижимает палец к моим губам, призывая к тишине. И я, затаив дыхание, вслушиваюсь в голоса, звучащие совсем близко, будто люди проходят мимо двери, за которой мы прячемся.

– Мы зря тратим время, – жалуется один из них.

– Да какая разница, – обрывает другой. – Даже если они давно разбежались, как крысы по норам, приказ есть приказ.

– Ты прав, – со вздохом соглашается первый.

Постепенно они удаляются, обсуждая то, что они не особо рады находиться здесь.

Дыхание выравнивается, а сердце потихоньку успокаивается, но расслабляться рано. Нет никакой гарантии, что мы не наткнемся на подобный отряд еще раз и что нам удастся спрятаться в последний момент.

Килиан слегка склоняется, смотрит через дверной проем в небо, вероятно, высматривая дроны.

Его лицо оказывается прямо напротив моего, и я не могу отвести взгляда от легкой щетины, покрывающей его щеки. Мгновение, и он поворачивает лицо ко мне, встречаясь со мной взглядом. Килиан ничего не делает и не говорит, но я, как завороженная, не могу отвести свои глаза от его.

– На ночь останемся здесь, – неожиданно говорит он, и я киваю, по-прежнему глядя на него. – Если у них есть приборы ночного видения, лучше не высовываться на улицу в темноте.

Мужчина выпрямляется и осматривается. А я по-прежнему пялюсь. Не могу заставить себя перестать. Затем он тянет меня за руку в сторону лестницы.

– Заберемся повыше? – спрашиваю я, перешагивая через ступеньку, на которой лежит какой-то мусор.

– Нет, – Килиан отрицательно качает головой, – надо оставить пути отступления.

Я только вздыхаю, ощущая себя невероятно глупой. Мой опыт выживания в подобных условиях ничтожно мал, по сравнению с годами его практики. Я не знаю элементарных вещей, над которыми ему даже не приходится задумываться. Если бы не Килиан, меня бы давно поймали и убили. Боже, что со мной происходит? Такими темпами я скоро буду восхищаться каждым его шагом.

Нет! Не хочу ничего подобного. Напускаю на себя серьезный вид и иду за мужчиной.

Поднимаемся на второй этаж, Килиан выпускает мою руку и достает из кармана метательные звездочки, проверяя дверь за дверью, большинство из которых оказываются открыты.

– Сюда, – говорит он, жестом указывая на квартиру.

Заходим внутрь, мужчина закрывает дверь и проходит вглубь помещения. Иду за ним и оказываюсь в небольшой и когда-то уютной гостиной. Сейчас же здесь мрачно и пыльно. Килиан, поразмыслив секунд десять, отодвигает к стене журнальный столик, а диван разворачивает так, чтобы он стоял спинкой к окну. Я молча наблюдаю за его действиями, прислонившись плечом к косяку.

– Будь здесь, – бросает он и уходит в другую комнату.

Прохожу в гостиную, но не решаюсь приближаться к окнам. Издалека смотрю на появившуюся в небе луну и первые звезды.

Килиан возвращается довольно быстро, в руках у него ворох каких-то пледов и простыней. Он вручает это мне и кивком указывает на диван, а сам снова уходит.

Сбрасываю с плеч винтовку и рюкзак, ставлю возле стены и стелю полученное от Килиана белье на диван. Мужчина появляется через минуту. Он тащит большой матрас, который бросает вдоль дивана. Садится, опираясь спиной о диван и достает из своего рюкзака воду и еду.