В огне любви

Та кивнула.

– Это моя сестра. Позвонила мне сразу после аварии. Я кинулась сюда, но успела только сейчас. Вы уверены, что она в порядке? Скажите правду, не бойтесь меня испугать!

Ее настойчивость располагала. Но я и сам знал не слишком много. Только то, что успел сказать фельдшер после предварительного осмотра. Кровотечение удалось остановить, кости целы. Основные органы, скорее всего, не затронуты. Все это я повторил Настиной сестре.

– Вы не знаете, куда их повезли? Я поеду следом.

– В больницу Святого Георгия, – я вспомнил слова водителя скорой. – Это на Северном проспекте.

– Я знаю, – быстро ответила женщина и направилась было к Пежо, но потом внезапно обернулась и снова подошла к нам с Сашей. – Простите, я так переволновалась, что даже не поблагодарила вас. Спасибо, что спасли мою сестренку.

– Это наша работа.

– Я знаю, – снова сказала она и неожиданно улыбнулась. И эта улыбка преобразила ее бледное, измученное тревогой лицо. Я вдруг подумал о том, какая она красивая. Очень красивая. И действительно волнуется за сестру. Интересно, окажись я в больнице, Катя обеспокоилась бы хоть немного? Кажется, я уже и забыл, что такое, когда о тебе переживает близкий человек.

– Вы хорошо сделали эту работу, – произнесла женщина, на короткое мгновенье задерживая на мне взгляд, а потом развернулась и быстро пошла к машине.

Я увидел из окна кухни, как к дому подъехала машина родителей. Прибыли даже раньше, чем я предполагал: день только начинался, и Катя уехала на работу совсем недавно. Мы буквально столкнулись в дверях: она скользнула по мне взглядом и выдавила «Привет». Одно-единственное слово после того, как я едва не лишился жизни.

Разумеется, ей ничего было не известно. Журналисты, к счастью, не успели добраться до места аварии или не сочли это событие достаточно важным для того, чтобы говорить о нем. А сам я тем более не собирался ничего рассказывать. Да и зачем, если ей вообще не интересно, что со мной происходит.

В миске на кухонном столе лежали оладьи. Я предпочел бы что-то более существенное за завтрак после сумасшедшей ночи, но и на том спасибо. Честно говоря, вообще удивился, увидев, что жена решила хоть что-то мне приготовить. Такого давно уже не случалось.

Я принял душ, смывая запах дыма, пот и усталость, обернул полотенце вокруг бедер и вышел в кухню. В воздухе витал аппетитный запах оладьев. И Катиных духов. И это совершенно несочетаемое сочетание вызвало во мне странную реакцию. Какую-то тоску, ностальгию по тому, что было между нами когда-то. По тем дням, когда она не спешила на работу, лишь бы не пробыть рядом со мной лишнюю минуту.

Все было иначе тогда. Катя, наоборот, старалась задержаться подольше. Дожидалась меня из душа, варила кофе и бросала такие взгляды украдкой, что тело будто в огне плавилось. Сколько раз мы прерывали завтрак, чтобы насладиться друг другом. Этих минут всегда было недостаточно.

Черт возьми, мне и сейчас их не хватало! Я поморщился от ноющей боли в паху – хоть снова возвращайся в душ, чтобы снять напряжение. Вот только холодная вода могла подарить лишь кратковременное облегчение. А нуждался я совсем в другом. Я хотел собственную жену. Хотел ощутить теплый атлас ее кожи, зарыться руками в волосы и видеть, как темнеют глаза, наполняясь желанием.

Сколько времени я к ней не прикасался? И она еще жалуется на то, что я игнорирую ее интересы? А что насчет моих?

Я сел за стол, придвигая к себе миску с оладьями, откусил один. Чего-то не хватало. Соли? Сахара? Вообще не имел понятия, что там должно быть в рецепте, но вкус был другим. Не тем, к которому я привык. Или все дело в том, что, готовя их, Катя не ставила цели удовлетворить меня?

Я хмыкнул, понимая, что мои мысли снова приняли весьма характерное направление. Докатился. Скоро стану озабоченным придурком, который способен думать только о сексе.

Отодвинув миску на край стола, я взял хлеб и сделал себе бутерброд с сыром. Достал банку с растворимым кофе, вспоминая, как не любит его Катя. Пока закипал чайник, сходил в спальню и оделся, хоть дома и не было никого. Лучше не давать воли собственным воспоминаниям. А когда вернулся в кухню, как раз и увидел из окна подъехавшую машину родителей.

Глава 9

Мне следовало быть благодарным им за заботу, за то, что так быстро откликнулись на мою просьбу поговорить. Но, с другой стороны, я был уже взрослым, самостоятельным человеком, и проблемы в своей семье следовало улаживать самостоятельно. Не перекладывая на других, тем более, родителей.

Но они уже были тут. Я встретил их, приглашая в дом, и мама тотчас начала суетиться на кухне. Выложила из сумки пакет с пирогами. Моими любимыми. Я засунул один в рот почти целиком и обнял мать.

– Ммм, еще теплый. Спасибо, мам.

– Ты – как ребенок! – заворчала она. – Все так же хватаешь и глотаешь, не жуя. И снова набил полный рот. Это же не красиво, Денис! Как только Катя терпит тебя?

Аппетит тут же пропал, и сочный пирожок внезапно показался мне сухим и невкусным. Вот только нотаций мне не хватало. А она не хочет спросить, как я терплю Катю?

– Что у вас случилось? – серьезно спросил отец, усаживаясь рядом.

Я почувствовал себя провинившимся ребенком. Мальчишкой, который разбил окно в школе или сделал что-то еще, достойное порицание. Беспомощный и готовый обороняться, сел напротив родителей, рассматривая их.

Они хорошо смотрелись вдвоем. Отец почти полностью поседел, но при этом не утратил статности, а очки в тонкой темной оправе делали его похожим на какого-то видного ученого. Мама, несмотря на свой возраст, выглядела очень элегантно. Я улыбнулся.

– Какие вы у меня красивые!

– Льстец, – покачала головой мать. – Только не думай, что своими комплиментами тебе удастся отлечь нас от того, что случилось.

Мне стало смешно и неловко одновременно. Даже если бы я попытался уйти от темы, строгая учительница Елизавета Степановна Багирова мне бы точно это не позволила.

– Да я и не собирался.

– Вот и хорошо, – мама удовлетворенно кивнула. – А теперь рассказывай.

Я начал говорить, внезапно ощущая потребность поделиться тем, что было внутри. Почему-то казалось, что родители смогут меня понять. Ведь отец не случайно сказал по телефону, что проблемы бывают в любой семье. Да я и сам хорошо помнил о том, свидетелем чего бывал в детстве.

Родители часто ссорились, хлопали дверями и иногда слишком громко кричали. Так громко, что я прятался в своей комнате и был готов залезть куда угодно, лишь бы не слышать их криков. Но хуже всего было тогда, когда они неделями не разговаривали друг с другом. Просто обходили один другого, полностью игнорируя любое общение и делая вид, что партнера вообще нет рядом.

Я боялся такого молчания намного больше, чем их ругани, потому что сложно было представить, как реагировать на это и что может произойти дальше.

И все же это были мои родители. Я был готов прислушаться к их советам, тем более что в последние годы что-то поменялось в их жизни. Когда я смотрел на них, мне казалось, что к ним вернулась любовь, и не только любовь, но даже желание друг ко другу.

Это не могло не радовать. Хоть у кого-то должно же быть все хорошо!

– Сколько это все продолжается, Денис? – отец в упор посмотрел на меня.

Я задумался.

– Сложно сказать. То есть мы и раньше ссорились иногда, но теперь Катя постоянно чем-то недовольна. Мне кажется, ее раздражает одно только мое присутствие.

– Может быть, ты чем-то расстроил ее? – мать подалась вперед, словно боялась, что я не расслышу ее слов. – Она ведь такая умница. И ничего не может быть без причины.

Я нахмурился.

– Конечно, она умница. Только ей нет никакого дела до того, что я спасаю чужие жизни. Если я не убрал в комнате или забыл зайти в магазин – это повод для скандала.

– Но ведь она действительно нуждается в своей помощи. Семья для того и нужна, чтобы один человек поддерживал другого.