Страница 86 из 140
Камешки продолжали замечательно продаваться. Лили совершенствовалась в изготовлении алмазов, а я потихонечку начал осваивать изумруды и корунды (особенно красную и синюю их разновидность, имеющие свои собственные названия: рубин и сапфир соответственно). Пока что плодами моих трудов стали трехкаратный бирманский не гретый и неограненный рубин “голубиной крови”, который ушёл за четыреста тысяч долларов и васильковый бирманский не гретый неограненный изумруд шести карат, ушедший за двести пятьдесят тысяч. Почему всего два? Работа уж больно сложная и кропотливая. В отличии от тех же алмазов, корунды проверяют гораздо тщательнее, и пройти по тонкой грани между падением в цене и подозрением в неестественности происхождения камня намного труднее. Зато гигантский простор для творчества.
В процессе работы мне даже пришла мысль, открыть своё собственное, официальное ювелирное дело. Купить себе мастерскую, организовать “белые” поставки сырья, пустить слух о “серых” и “черных” поставках, после чего продавать “белые”, “серые” и “черные” ювелирные изделия. Ну и “совсем-совсем черные” конечно. Или полностью уйти в “тень”, “сделав себе имя” анонимно: таинственный мастер-ювелир, которого никто не видел, но который берется за огранку только самых-пресамых дорогих и эксклюзивных камней. Возможно, мне даже настоящие, природные камни нести будут, а уж качественную обработку при наличии магии я обеспечить сумею точно, не опасаясь испортить материал.
Думаю, что даже смогу потянуть это дело, не привлекая внимание Обливейторов возможным нарушением Статута. Вполне неплохая профессия получится. Правда, придется как следует подучиться у настоящих ювелиров, чтобы качество работы дотягивало до моей собственной оценочной планки, а она весьма высока.
Через три недели в раскинутой мной по району “паутине” следилок и сигналок засветилась одна особа с фамилией очень черного оттенка, встречаться с которой я не желал совершенно. И что с того, что она моя рабыня? Раб тоже может попортить хозяину кучу нервов, не переходя при этом черты послушания. А конкретно этой особе хитрости, изворотливости и фантазии не занимать.
Так что уже к вечеру того дня мы вылетели маггловским способом во Францию, проводить дальше наш с Лили Медовый Месяц. Притом Вальбурга не была главной причиной. Только поводом.
Первой и основной причиной было то, что я хотел сделать для Лили что-то приятное. Подарить впечатления. Расширить для неё мир…
Жена, теперь уже жена, не была против: девочка из Паучьего Тупика раньше о путешествиях могла только мечтать. Что она видела в своей жизни? Коукворт, Хогвартс, потом конспиративные квартиры Ордена. Война. Гражданская война в Магической Британии шла целых десять лет. В тот год, когда она закончилась, Лили было двадцать один. Что это значит? Что в тот год, когда магглорожденная девочка из не самого благополучного района небольшого Английского города отправилась в Волшебный Мир сказочного Хогвартса, война уже началась. Всё её взросление и учёба прошли под постоянным гнетом войны. Во время войны она училась, наблюдая, как периодически почтовые совы приносят “похоронки” ученикам: то тут вырезана семья, то там сожжен дом, то беспорядки в Косом, то где-то в маггловском поселении… Гробы, потери… Сколько из учеников за время учёбы лишились родителей, родственников, стали сиротами… Она, кстати, не была исключением. Лили с Петуньей тоже потеряли родителей.
Я не знаю, что произошло и когда именно. В каноне об этом ничего не сказано. А с ней самой мы на эту тему не говорили.
Сомневаюсь, что к их смерти привели действия Волдеморта, ведь в Коукворте он не чудил, если судить по моим воспоминаниям. Но ведь и в маггловском мире без всякой магии хватает трагедий.
Вот и получилось, что получилось: девочка-сирота,по вине жениха разругавшаяся с единственным оставшимся близким человеком, сразу со школьной скамьи угодившая в жернова гражданской войны… Что она вообще видела, кроме боли и смерти? Когда ей было путешествовать?
Вот я и решил подарить ей отличные от прошлого непрекращающегося кошмара впечатления. Поэтому и выбрал Францию, Париж – Город Любви и Романтики. По-моему самое то.
Другой причиной стало наше с ней увлечение изготовлением драгоценных камней и вообще драгоценностей. В Париже много ювелиров, ещё больше ювелирных магазинов и разнообразных аукционов, где можно очень многое посмотреть. Что-то подметить, чему-то научиться… что-то продать.
Вот уже полторы недели мы с ней развлекаемся в этом городе: посещаем выставки и музеи, ходим в оперу, совершаем речные экскурсии по Сене, заглядываем в рестораны и ресторанчики… просто гуляем. В этом мире Париж не сильно отличается от того, каким он был в мире Виктора, который провел в нем не меньше десятка лет. Так что и для меня этот город был более чем знаком, поэтому гидом я был хорошим.
Сегодня в моих планах было посещение особенной достопримечательности, свойственной исключительно этому Парижу. Этого мира. И я не про магический квартал города, который мы уже навестили пару дней назад. Нет. Именно эта “достопримечательность” была третьей причиной выбора именно Парижа, а не того же Милана или Тель-Авива, где тоже хватает ювелиров.
Узкая улочка очередной раз вильнула и вывела нас мимо ювелирного магазина к небольшому католическому храму, древнему по виду, как сам Париж. Я повернул в его сторону. Жена удивленно на меня посмотрела, ведь раньше в каком-либо интересе к религии я замечен ей не был. Да и вообще, Том Гонт, он же Волан Де Морт в одном предложении с христианством смотрится дико.
Стоило мне пройти через ворота в ограде, отделяющей территорию прихода от остального города, как меня накрыло ужасающее по своей силе ощущение присутствия Бессмертного. Маклауд рядом с ЭТИМ смотрится бледненько. Тут походу не одна сотня голов успела скатиться к ногам того, кто настороженно вышел из дверей храма нам навстречу.
– Здравствуйте, – вежливо и с осторожной улыбкой поприветствовал нас высокий стройный мужчина с поистине римским профилем в простой монашеской рясе, подпоясанной веревкой. – Меня зовут Дарий.
– Я Том Гонт из Рода Гонтов, – торжественно, как и принято в этом “закрытом клубе”, членом которого умудрился стать, назвался я священнику. – Дункан рассказал мне об этом месте.
– Ты друг Маклауда? – улыбка его сразу стала ярче и приветливей. Видно, даже такой интересный персонаж не ждет от собратьев ничего хорошего, автоматически готовясь к неприятностям при встрече с незнакомым Бессмертным. Пусть даже он на Священной Земле и пришёл вместе с женщиной и ребенком.
– Мне нравится таковым себя считать. И ему вроде бы тоже, – ответно улыбнулся я.
– Проходите-проходите, – приглашающе повел он рукой, указывая на двери храма.
– Боязно что-то, святой отец, – искренне поделился с ним опасениями. – Как бы Молния Божьего Гнева не покарала прямо на входе за все те черные дела, что я совершил.
– Ты это серьёзно, Том? – удивился Дарий. – Мне казалось, что все Бессмертные жуткие материалисты. И уж точно не верят в сверхъестественные силы. Часто пользуются этой верой в других, но чтобы сами…
– Трудно оставаться материалистом, когда видел душу собственными глазами, – вздохнул я и решительно переступил порог храма вместе со своей семьёй. – Эта юная Леди – моя жена, Лили Гонт и её сын – Гарри, – не забыл представить священнику своих спутников я. Молния в темечко меня не стукнула, не смотря на все опасения, так что я позволил себе немного расслабиться.
– Очень рад знакомству, сударыня, – поклонился священник ей и даже поцеловал руку.
– Лили, это Дарий. Бессмертный, которому почти две тысячи лет. На данный момент он один из старейших Бессмертных в мире, – представил Дария своей жене я. Лили круглыми от удивления глазами воззрилась сначала на меня, потом на него.