Договорились

Что-то рухнуло. Где-то за нишей. Карина вздрогнула и вся превратилась в натянутую струну. Еще минуту она не решалась исследовать обстановку, но все-таки взяла себя в кулаки, включила свет и отправилась в ванную. Оказалось, бутыль с гелем для душа она кинула неровно на полку, отчего та соскользнула. Гель медленно растекался по душевому поддону. Девушка выдохнула, но поняла, что одна этой ночью не уснет, потому набрала Настену.

– Привет, че делаешь? – быстро проговорила она, только подруга ответила на звонок.

– Ты уже вторая за пять минут, кто меня об этом спрашивает, – лениво похихикала та и зевнула.

– А кто первый? – Карина насторожилась, к борьбе за подругу она не готовилась.

– Зайка только что на вечеринку зазывал.

– И? Ты пойдешь?

Мычание в трубке говорило о сильном сомнении. В девушке проснулась надежда.

– Там Артур будет, – выдохнула Настена. – Я из-за него одновременно хочу и не хочу.

Карина выпалила, пока та колебалась:

– Приходи ко мне с ночевкой. Я вино куплю. Поболтаем.

– Страшно одной в квартире? – раскусила ее подруга.

– Не то, чтобы страшно, – она почувствовала, как краснеет. – Просто непривычно. Ну, так че?

Настена замолкла – задумалась.

– Я тебе даже такси вызову.

– Ахах, окей. Как соберусь, отпишусь.

Завершив разговор, Карина посмотрела на часы, чтобы успеть купить вино, пока алкоголь еще продавался в супермаркетах. Настена отписалась, что готова, когда она выбирала между белым и красным. Вызвав такси, девушка решила взять и то, и другое. Ночь могла затянуться. Им всегда было, что обсудить за бокалом. Настена жаловалась на безответную любовь к Варданяну. Карина в ответ перемывала косточки Трунову. Обе находили в таких сокровенных беседах успокоение.

Настена долго не приезжала. Точнее такси давно приехало и завершило заказ, однако подруга не объявлялась. Девушка предположила, что та отправилась в супермаркет за гостинцами или за чем-нибудь еще. Она давно натерла бокалы для вина, нарезала сыр, намыла яблоки и вишню и теперь просто сидела за столом на раскладном стуле, листая ленту новостей на смартфоне. От скуки даже зашла на страницу Трунова. Тот часто публиковал посты о том, чем планирует заняться вечером, приглашая друзей на различные мероприятия. В эту субботу он репостнул сообщение Зайкина о вечеринке в честь начала учебного года, где обещалась модная электронная музыка, трэш-коктейли и улетный угар, и требовалось прийти в форме любого учебного заведения, реального или вымышленного. Вся его компания с курса перерепостила. На аватарке он красовался в белом спортивном костюме на фоне залива и автомобиля. Фотография не менялась с весны. Больше ничего нового Карина на странице не обнаружила. Только пару хайповых песен накидали девчонки на стену. «Кто-то еще так делает», – усмехнулась она и пыталась вспомнить по именам лица бывших однокурсниц.

Наконец, раздался звонок в дверь, причем сразу, без домофона. Девушка от внезапности вздрогнула, но подошла и открыла, не глядя в глазок.

– Привет, Кариш! – радостно воскликнул Зайкин, поднимая наверх руку с пакетом-майкой, полным продуктов.

У нее глаза на лоб залезли и грудная клетка раздулась, как пороховая бочка перед взрывом. За Настеной, которая виновато лыбилась, стояли еще Варданян, Игнатьева и Гога. Все махали хозяйке руками. Карина хотела закрыть дверь обратно и почти сделала это, но длинная рука Зайкина успела пролезть.

– Кариш, мы новоселье отметить пришли.

Он нагло вошел, обойдя остальных скромников, и огляделся вокруг, сбросив продукты на пол.

– Миленько.

Карина впивалась упрекающим взглядом в подругу. В голове крутилась только матерная лексика, поэтому девушка пока молчала. Но глаза выпучивались из орбит. Настена сжималась под этим напором.

– Ермакова, где твое гостеприимство? – Игнатьева пропихнула Зайкина вперед и заняла его прежнее место, тоже оглядываясь. – Действительно, недурно.

Следом и Гога стал проталкивать гостей внутрь, а за ним и Варданян вошел. Только Настена с покаянием осталась в коридоре. Карина медленно и глубоко-глубоко вздохнула.

Зайкин уже снял ботинки и присел на корточки, чтобы достать из спортивной сумки тапочки. Объемная, та вмещала в себя много всякого. Точно такая же лежала у нее теперь на балконе – туда помещались и наряды, и игрушки, и продукты и даже обувь. Парень вынул мягкие голубые тапки с искусственным мехом и белой подошвой и, обувшись в них, прошел дальше в комнату. Остальные ходили босиком. Карина молча следила за тем, как гости сами обустраиваются в ее квартире, в душе метая молнии.

– Че вы приперлись сюда?! – наконец, взорвалась она, когда Зайкин полез в шкаф, чтобы повесить голубую кожанку.

– Тесно у тебя тут, – невозмутимо проворчал он, беря пустой плечик.

– Разумеется! Мне здесь столько народу не нужно. Я вас не звала.

Она подошла к шкафу и задвинула дверцу купе прежде, чем Зайкин успел повесить куртку внутрь. Парень посмотрел на нее, поджав губы. Варданян с Гогой усмехались. Игнатьева скрестила руки, опершись лопатками на дверь ванной. Настена вытирала подошвы ботинок о жесткий коврик.

– Ты же знаешь, Кариш, меня звать не нужно, – заухмылялся Зайкин.

– Настена, блин! – обернулась на нее Карина.

Подруга пожала плечами.

– Ну, Зайка мне позвонил… Ты скучала, они скучали. Ну, вот я и…

– За что продалась в этот раз?

– «Айфон». Последний, – честно ответила Настена, опустив плечи.

Варданян помотал головой с улыбкой. Игнатьева тоже подошла к шкафу за спиной хозяйки и сняла хлопковое пальто.

– Расслабься, Ермакова. Мы только на одну ночь.

– Вы еще и ночевать будете?! – глаза, казалось, вот-вот выпадут из глазниц, а из ушей выплывет кровавый дым.

– С нами будет не страшно. Расслабься, – похлопал Карину по плечу Гога и обернулся на ванную. – Сикать там?

Хозяйка натужно кивнула. Парень скрылся за узкой дверью. Неудобно, кажется, было только Варданяну. Он, обычно всегда прямой и гордый, немного краснел и сутулился то ли от тесноты прихожей, то ли от неловкости. Девушка стрельнула в него умоляющим взглядом в надежде, что он сможет образумить всех остальных. Но Зайкина уже было не остановить. Он прошел за нишу и открыл балконную дверь наверх для проветривания.

– Кар, ну, не дуйся только, – подошла к ней Настена, когда все ушли за Зайкиным. – Весело будет зато.

– Предательница, – процедила Карина и ушла в «гостиную», где длинная фигура парня плюхалась на ее кровать спиной.

Он распластался в позе морской звезды и приподнял голову, чтобы посмотреть на остальных. Игнатьева с Гогой уставились на картину с вагиной. Варданян встал, опершись одной рукой на дощатую перегородку, отделяющую зону кухни от гостиной. Настена осталась между гарнитуром и столом.

– Крутая штука! Уютно, – восхищался Зайкин.

– Слезь с моей кровати! – ворчала хозяйка.

Парень с идиотской улыбочкой встал под ее грозным взглядом и поднял руки, будто чист и ни при чем. Она села вместо него посередине кровати, чтобы никто больше туда не сунулся.

– Концептуально, – заметила Игнатьева, вглядываясь в расплывающиеся лепестки бутона на картине, а потом фыркнула на Карину. – Не знала, что ты феминистка.

– И дальше не знай. Это не моя квартира, а съемная.

– Прикольно. Мне тут нравится, – Гога развалился на диване.

Его девушка упала рядом. Зайкин уже шел к столу.

– О, винишко! Как элегантно.

Он схватил двумя пальцами дольку яблока и зажевал вместе с ломтиком сыра, а во второй руке вертел бокал. Настена прошла мимо него и села на диван к парочке влюбленных. Парень обернулся.

– У нас все просто: виски, кола, водка. Будешь?

Игнорируя вопрос, Карина оглядела грозно всех, чтобы неловкость почувствовал каждый. Напряжение словно электризовалось в воздухе. Гости скованно молчали. Хозяйка хмурилась. Только Зайкина ничто не смущало.

– Блин, круто, – сказал он, набив щеки фруктами. – Я вот тоже думаю от мамки с папкой съезжать. Ты одна здесь будешь жить?