Белый свет

Юноша погрузился в раздумья, и это наложило отпечаток грусти на его лице, который заметили сидевшие за столом. Даже Катя, обделившая его своими карими глазами, вдруг посмотрела на него, и ей даже как-то стало жалко его. Люба поспешила справиться о его грусти.

– Все нормально, спасибо вам! – начал Андрей. – Все это для меня как-то ново, непривычно. Наверное, голову сильно отшибло, хотя не нащупал у себя ни одной шишки! – Произнося это, он улыбнулся, как улыбается ребенок, сделавший проказу, но которого застукали, и эта улыбка была его единственным спасением. Оживление на лице Андрея встретило одобрение со стороны слушавших его. – Близится вечер, а мне негде искать ночлег. Могу я переночевать у тебя, Люба?

– Конечно, мог бы даже не спрашивать! А знаешь, тебе бы не помешал свежий воздух! – вскакивая со своей табуретки, вдруг оживилась Люба. – Кать, покажи молодому человеку город, сходите погуляйте, а я в это время приготовлю тебе постель.

Катя ответила согласием, Андрей тоже поддержал эту идею. Остальная компания приготовилась прощаться с Любой и Андреем. Андрей отблагодарил хозяйку, та в ответ лишь улыбнулась и побежала по хозяйственным делам, а Максим, положив свою крепкую руку на плечо Андрею, сообщил:

– Завтра я покажу тебе, где работают все ваши. Буду честен, сынок, ты мне понравился. Другого от Уважаемых слуг ждать и не приходится. Вы – наши защитники! Я рад, что познакомился с тобой. А пока прощай, доброй ночи!

Андрей ответил такими же приятными словами, все расстались с хорошим настроением. Катя накинула красную косынку на голову, подправив немного волосы и завязав ее. Андрей вышел на крыльцо, дожидаясь Катю, но она не заставила себя долго ждать.

Солнце садилось, освещая остатками своих лучей пушистые облака. Розовое небо, по которому они неспешно плыли, вызывало у Андрея простодушную улыбку. Весной, когда до возвращения домой оставалось совсем немного, каждое такое розовое небо сокращало расстояние до дома ровно в один день.

Андрей бросил мысли о доме, позволив себе отдохнуть один вечер в новом месте, плюс к этому еще и с симпатичной девушкой. Он подозревал, что Катя запала на него, и уже представлял, как будет впечатлять ее с целью сблизиться с ней.

– Куда пойдем? – негромко обратился он к Кате.

Девушка посмотрела на него, не скрывая своей красивой улыбки. Да, Андрей привлек чем-то ее внимание. Вероятнее всего, он был необычен для нее, явно выделяясь на фоне всех ее прежних знакомых мужского пола. Медленно отворачивая от него голову, на выдохе она проговорила:

– Пойдем к пруду. До него отсюда идти минут двадцать, но там красиво: когда небо чистое, в воде луна отражает свой свет, чем и привлекает мое внимание. Я могу часами смотреть на нее и думать о разном и всегда ухожу оттуда с такой легкостью на душе. Как думаешь, зачем Господь сотворил луну?

Андрей не спешил с ответом: он подбирал слова, красивые слова, как стихи, написанные поэтами своим музам. Андрей иногда и сам писал их в юности, еще до армии, встретив Риту. Собственно говоря, ей все его строчки и посвящались. Прибыв в воинскую часть, он помнил те первые дни службы, казавшиеся ему наполненными романтикой. Андрей и Рита верили, что год будет для них испытанием, пройдя которое, они обретут еще большее счастье. В свободное от службы время Андрей доставал чистый лист и карандаш и переносил слова из сердца на бумагу. Когда стихи были написаны, он читал снова, что-то исправлял, где-то менял рифму, слог и отправлял своей любимой. Рита в ответ писала ему о своих чувствах, о том, как она скучает и ждет его. Проходили дни, недели сменялись месяцами, и письма от нее стали писаться реже, слова были более сухими, бездушными. Андрей опасался, что та девушка, что его провожала, осталась в прошлом, забрав с собой его желание писать для нее. Еще через некоторое время они поставили точку, Андрей, переболев горячей злобой, стал холоднее. Теперь же рядом с ним шла другая девушка, и в ней он видел шанс вновь испытать те чувства, что его согревали год назад. И он произнес:

– Я думаю, что Солнце и Луна на небе показывают чувства людей. Солнце всегда горячее, оно светит ярко, хочется радоваться его теплу. А Луна холодная, не испускает своего света, а только отражает солнечный. Луна – место скопления человеческого холода. На Луну воют одинокие волки, она появляется, когда темно, чтобы погрустить в одиночестве. Помню, как в детстве мама мне рассказывала сказку, что раньше Луна тоже светила собственным блеском и не было разделения на день и ночь, на Земле всегда было светло. Но она погасла из-за равнодушия людей друг к другу. И осталось только Солнце, которое еще светит днем, пытаясь хоть как-то согреть одинокую Луну, а та теперь зажигается каждую ночь на небе, чтобы быть сигналом людям, что они так же могут потерять Солнце, если не одумаются и не станут друг к другу приветливее.

Катя смотрела на Андрея радостными глазами, но первым, что ее поразило, было то, что Андрей вспомнил кусочек своего детства. «Дурак! Сам себя загнал в угол», – осознав свою забывчивость, подумал он. Пришлось выкручиваться:

– Да! – радостно воскликнул он. – Как же я сразу не заметил!

И он схватил себя за голову обеими руками, а Катя с улыбкой погладила его рукой по плечу.

– Погоди немного, и ты скоро все вспомнишь! Говорят, что, когда человек теряет память, его чувства все равно остаются. Услышав твои слова, я думаю, что ты был очень добрым и романтичным человеком.

Андрей был доволен собой: во-первых, ему удалось убедить свою спутницу в своей правоте, а во-вторых, он проявил свои романтические качества. Начав говорить, он и не подозревал, что сможет сочинить такую историю. Он говорил искренне, наслаждаясь своими словами, в то же время преследуя свою корыстную цель.

Солнце уже скрылось за горизонтом, когда они добрались до пруда. Парень, сообщив своей подруге, что облака оставили небо над головой, предложил дожидаться появления Луны. Становилось темнее, и Андрей все чаще ловил Катин взгляд, начинавший очаровывать парня. Катя стеснялась долго смотреть ему в глаза и отворачивала голову. Андрею безумно нравилась скромность девушки, ее привлекательность росла в его глазах, но какое-то желание в нем кипело: оно хотело получить все и сразу. И когда Катя стала к нему спиной, он подошел к ней, обхватив руками ее талию. Девушка резко вырвалась и закричала на него:

– Что ты делаешь!?

Ее крик услышали двое мужчин и женщин, стоявшие метров в двухстах от них. Они тотчас посмотрели на Андрея, что тому стало стыдно. Вернее, одной его половине стало стыдно и не хотелось привлекать лишнее внимание, а другая хотела заключить Катю в свои объятия. И вторая половина, эгоистично овладев на данный момент Андреем, удивленно оправдывалась:

– Это же всего лишь объятия! Что в этом такого?

Катя нахмурилась, топнула сандалией, а затем взволнованно сказала:

– Слушай, может, ты ничего и не помнишь, и Законы наши позабыл, но это еще не означает, что ты смело можешь их нарушать. Господь предписывает каждому одинаково!

Андрей хотел было засмеяться, но, заметив строгое лицо Кати, постарался сдержать себя. Катя уже не стеснялась и продолжала смотреть Андрею прямо в глаза, в которых читался легкий испуг от незнания, что делать. В каком-то смысле ее взгляд можно сравнить со взглядом матери, которая пытается выяснить у ребенка, в чем он провинился, в то время как этот ребенок, боясь сказать правду, нескончаемо начинает врать в надежде избежать наказания, тем самым навлекая на себя еще большую беду. Под давлением Кати Андрей, уже не удивляясь постоянному упоминанию о Боге, спросил о нарушенном им законе. Не стоит сомневаться, что слово «нарушенном» он хотел заключить в кавычки.

– Отношения между мужчиной и женщиной – это святое. Только брак, основанный на взаимной любви, получает Его Благословение. Объятия, которые ты хотел мне подарить, имеют право на существование только в браке. Наш случай Господом не приветствуется.

Андрей начинал злиться: его раздражала чрезмерная религиозность здешних людей. На протяжении жизни он нейтрально относился к церкви: бывало, посещал службу с родителями, иногда читал молитвы, в ситуациях, когда охватывал страх, тоже обращался к Богу. А теперь, когда этого «стало слишком много», ему становилось не по себе. Он чувствовал, будто его свободу ограничивают. Это вовсе не означает, что он относился с неуважением к образу жизни здешних людей, а скорее всего, он просто не привык так жить, что создавало для него определенные трудности.