Суворовец

– До самого Букурешта! – округлив глаза, молодой потянулся за котелком. – Воды-то принесу, Никодим Иваныч. Вода, чай, не водка, искать не надобно.

– От и принеси, от и славно…

Проводив парня взглядом, старый солдат покачал головой и хитро прищурился:

– Ну, а ты, господин капрал, что скажешь?

Честно сказать, насчет водки Алексей пока ничего такого не придумал, а только еще начал подумывать. Впрочем, думать надобно было как можно быстрее – скоро и вечер уже. Эх, пирушка сейчас – самое дело! А что? Не так уж и часты на войне праздники.

Хмыкнув, молодой человек присел к костру, на расстеленный кусок обозной парусины, используемый когда как – и от дождя, и от солнца палящего – в качестве тента, и вот так – посидеть-поваляться. Сегодня вот день выдался облачный, нежаркий – вот и лежала себе парусина прямо в притоптанной траве, меж деревьями не натягивали. Да и не деревья тут росли, а какие-то кусты-переростки типа орешника да чернотала.

Кстати, парусину эту для тента именно Ляшин и приспособил, а глядя на него – и другие тоже.

– У казаков-то и казенная водка есть, – покусав губы, Алексей задумчиво посмотрел вдаль, на дымчато-голубую ленту Дуная, на расстилавшуюся за ней бескрайнюю степь, изредка перемежающуюся чахлыми зарослями. Турецкий берег. Где-то там – крепость Силистрия, где-то там – Туртукай. Отсюда не видать, но совсем рядом.

– Думаю, скоро на Туртукай выступим, – перехватив взгляд капрала, молвил старый солдат. – Не взаправду, а так. Турка напугать, отвлечь от переправы.

Ну да, примерно так главнокомандующий, граф Петр Румянцев, и хотел-рассчитывал. И Суворову то наказал. Громыхнуть, отвлечь, да и свалить обратно… Только так, да. А вот Александр Васильевич, похоже, несколько иное замыслил.

– Ты откуда, Никодим Иваныч, про Туртукай знаешь?

– Я не знаю – я рассуждаю, – опустившись на корточки, ветеран взял хворостину и прочертил на выжженной кострищем землице линию. – Это вот Дунай-река. Здесь – переправа, Силистрия. А тут вот – Туртукай. Четыре тысячи человек – тоже немало. Ежели их отвлечь – нашим-то сподручнее будет. Тут ничего и знать не надобно, и так все видать. Турок, к слову сказать – тоже с глазами. Тоже рассуждать умеет, хоть и нехристь, да.

Капрал покачал головой.

– Ну, это тебе сразу все понятно. Иным же… Вот, скажем – Прохору… да и мне! А про турок ты прав, прав, дружище. Ох, как прав. С другой стороны… – Молодой человек вдруг задумался, улыбнулся. – Коли турки так же считают, коль рассчитывают, что пошумим да уйдем, тогда… Ай, молодец Александр Василич! Ай, молодец.

– Тут вон Валахия, Добруджа, – ветеран все продолжал водить хворостиной. – А тут… – он неожиданно привстал и указал на синие далекие горы, не такие уж и высокие, к слову. – Там, за горушкой – Болгария. Румелия, по-турецки ежели.

– Ты это к чему, Никодим Иваныч? – насторожился Ляшин.

– К водке я все. К хмельному зелью…

– Да ну!

Алексей, конечно, рассчитывал, что старый солдат что-нибудь да придумает… Но не так, что вот уже сейчас, сразу. Хотя… А когда еще-то? Времени-то почитай что и не осталось!

– Казачины у валахов местных все хмельное скупили. Казенку нам вряд ли выдадут. А, Алексей?

– Вря-ад ли, – соглашаясь, капрал махнул рукой.

– Тогда остается кто? Болгары!

– Так там же турки! – ахнул молодой человек. – Да идти далеко… Горы вон… Сам знаешь, я верхом-то не очень. У нас, на Белом-то море – все на санях больше.

– Да знаю, – бросив хворостину в костер, Никодим Иваныч пригладил усы. – К чему нам и лошади-то? Чай, мы с тобой не драгуны да не конные егеря. На лодочке сплаваем, по протоке. А там эвон – рядом совсем. Третьего дня к обозным старик болгарин заезжал – торговал чем-то. У них и спросим. Может, что и рассказывал. Обозники у нас дюже любопытные. Не может такого быть, чтоб у болгарина не расспросили про то, где живет, да как там под турком? Православный ведь. Наш.

– Думаю, не шибко-то весело православным под турком, – глянув на синюю дымку гор, горестно вздохнул Ляшин. – Опять же, сколько там турок? Даже вот в ближайшем селе?

– Мыслю, нет никого, – раскуривая трубку, ветеран неожиданно рассмеялся. – Что им в такой дыре делать? Староста есть и… Да и все левенды нынче где? Правильно – в Силистрии да в Туртукае!

Деревня называлась Тумраново. Не деревня даже, а так, хутор. Схоронившийся в предгорьях добротный двухэтажный дом – сверху деревянный, а снизу – каменный – хозпостройки, плетень, ограждавший стесненное горами подворье, у самых ворот – старый тенистый граб и смоковницы, а чуть дальше, в расщелине – небольшой виноградник, беседка, увитая деревянной лозой. Во дворе, у птичника – старая арба да груженная навозом телега…

– Здоров будь, парень!

Первым на пути попался мальчишка-пастушок, босоногий, в драной светлой рубахе и соломенной шляпе. К нему и обратился Алексей – без всяких там условностей, по-русски – языки-то похожи. Да и не таились особо – так, в зеленых мундирах, и шли.

– Нам бы Вязова, Денчо.

– Старика Денчо? – подросток ничуть не испугался, а если и удивился, то виду не подал. Правда – глаза выдали, блестели с явным любопытством. Еще бы! Уж тут сразу видно – русские.

– К старому Денчо – это вы правильно идете. Вот этот дом – его. И мельница на ручье – тоже его. И стадо.

Пастушок, естественно, говорил по-своему, по-болгарски – но все было понятно без перевода. Ну, или – почти все.

– И что вам от него надо?

– Врать не будем – водки купить.

– Что-что? – округлив глаза, мальчишка недоуменно потряс головой, но тут же понял. – А-а-а! Ра-кия! У него есть, да. Должна быть.

Говоря так, пастушок отрицательно покачал головой, по-болгарски это значило согласие. Да, мол, есть водка у старого Денчо Вязова, имеется.

– Вина прошлогоднего уже нет, – провожая гостей к дому, на ходу пояснял парнишка. – Что скисло, а что – янычары выпили. Наезжали по зиме еще, да.

– Янычары? – удивился дотоле молчавший Прохор. – Им же Аллах вино-то не дозволяет!

– А они сказали: на войне да в походе – можно! – мальчишка расхохотался. – Хорошие парни, веселые. Мне один нож подарил, вот!

Хвастаясь, пастушонок выхватил из-за пояса кривой кинжал. В лучах клонившегося к закату солнца хищно сверкнуло лезвие…

– Вот. Пришли. Сейчас я позову, сбегаю… Э-эй! Дед Денчо! Эгей!

Мальчишка унесся в дом – только пятки на крыльце сверкнули. Гости же остались пока в ожидании – осматривались.

Всего же в путь пустились трое – все те же: капрал Алексей Ляшин, бравый ветеран Никодим Иваныч, да с ними – молодой солдат Прохор Анцыферов, куда же без него? Уж конечно, официально ни у кого не отпрашивались, так, ротному намекнули – мол, за водкой пошли. В деревню. В какую именно – не уточнили.

Ротный – капитан – франт еще тот, из самого Петербурга за дуэли сосланный – перечить не стал, лишь ухмыльнулся:

– За водкой? Ну-ну, ищите. Коли после казачин хоть капля осталась. но чтоб к вечеру…

– Будем, будем, ваш-бродь! Самим же выпить охота, ага. И вас приглашаем…

– Водку сначала сыщите! Приглашают они…

Между тем на крыльце появилась девушка с кувшином на левом плече. Черноглазая, в белом, скрывающем волосы, платке, с миленьким личиком, она спустилась во двор, осторожно придерживая кувшин руками и с любопытством посматривая на гостей.

– Здравствуйте! – во весь рот улыбнулся Прохор.

Девушка тоже улыбнулась, да, пройдя к птичнику, вылила воду из кувшина в корыто. Иль не вода то была, а какое-то зелье?

Из-за птичника вдруг появились двое парней лет по двадцати с виду. Русоволосые, с бородками, в одинаковых барашковых шапках. Судя по одежде – работники. Эти, в отличие от девчонки, не улыбались, смотрели настороженно. Девушка тоже спрятала улыбку, согнулась:

– Цыпа-цыпа-цыпа!

Куриц кормила, ага. А потом как-то быстро подхватила опустевший кувшин да ушла. Скрылись из виду и парни. Вообще со двора ушли, куда-то подались к винограднику.