Страница 10 из 15
Проходя по ним, сначала на работу, а потом, став пенсионером, просто гуляя, Иван Иванович Кулагин редко обращал внимания на ползучий трансформ фасадов и витрин. Только в новом веке, когда жизнь начала стремительно меняться, он, время от времени, заглядывался на вывески офисов, магазинов и контор, заглядывался и удивлялся той разнообразной фантазии, которую проявляли их владельцы.
Фантазии эти распространялись по большей части на названия. Например, продуктовый магазин, куда он ходил, назывался «Север». Почему «Север» было непонятно. То ли там торговали товарами, привезенными с северных областей России или северных стран Западной Европы. То ли торговали северные люди.
На самом деле и товары были разные, и торговали обычные гастарбайтеры из Средней Азии. И таких примеров было много: магазин «Перцовка» предлагал не спиртовую настойку, а широкий ассортимент газовых баллончиков, «Пегас» торговал совсем не вдохновением, а мужской и женской обувью.
Кулагин удивлялся и смеялся про себя над очевидной несуразностью этих вывесок, но, тем не менее, они продолжали заполонять улицы города, где он жил. Эти дурацкие вывески заставляли привыкать жителей, что любая нелепица становится нормой, если её много, если она окружает со всех сторон. Жизнь тоже была полна нелепостей и к ней, такой жизни, тоже привыкали.
Иван Иванович, находясь на пенсии, часто не знал, чем себя занять. На работу в его возрасте, а ему стукнуло шестьдесят семь, уже не брали. Семьи у него не было – не сложилось. Оставался только телевизор и кроссворды. Ну, еще эти прогулки по улицам.
Кулагин был крепким и довольно бодрым пожилым человеком. Он имел совершенно седую шевелюру, почти всегда непричесанную, с торчащими в разные стороны волосами. Постригался он не часто, потому что парикмахерская находилась далеко от дома, да и цены кусались. Где это видано, чтобы за стрижку, за то, чтобы подровнять и укротить волосы брали столько денег? Будь у него глаза на затылке, он сам бы этим занялся и забесплатно.
Да, годы брали своё, и как бы он не старался поддерживать себя, тело, в приличном состоянии, незаметно вырос живот, он стал сутулиться, появились очки. Осталось только надеть берет на голову, и тогда Иван Иванович полностью преобразиться в старичка, старичка-боровичка, которые раньше – он еще помнил те времена – во множестве сидели во дворах их города и резались в домино. Черный берет был непременным атрибутом их одежды.
Одно радовало – у него не было проблем с зубами. Никаких пломб, тем более, протезов – все зубы были свои и здоровые и потому, походы в кабинет стоматологов были ему неведомы.
Итак, Иван Иванович любил ходить по улицам, наблюдая за жизнью горожан.
Как-то раз он зашел в магазин для взрослых – «интим-салон». Признаться, игрушки для сексуальных утех его удивили. Он внимательно разглядывал разные причиндалы, которые использовали любители такого рода развлечений, а у фаллоимитаторов даже надолго остановился, поскольку его пытливый ум долго не мог понять, для чего они всё-таки предназначены.
Их назначение, в конечном итоге оказалось простым, как пояснила ему подошедшая разбитная продавщица – женщина с фигурой молодой девушки и лицом сорокалетней. Она окинула Кулагина опытным глазом и, объяснив, что данный электроинструмент не предназначается для него, скорее для жены, но не для него, осторожно повлекла его к прилавку, на котором были выставлены разные возбуждающие средства. От лекарственных до механических. Среди иных прочих лежало и несколько эротических журналов «Playboy».
Старый пенсионер уже давно не краснел – всё, отчего он мог покраснеть, уже случилось давным-давно, в детстве-юности, но здесь, легкая краска смущения покрыла его щеки. Дело в том, что еще три года назад, он перенес операцию на простате и теперь, любовные утехи были ему совершенно чужды. Так – если только вспомнить молодость, посмотреть на скрытые возможности человеческого тела, скорее удивляясь, чем возбуждаясь. Но для этого у него было несколько порноокассет, которые он под настроение иногда просматривал на старом видеомагнитофоне «Панасоник».
Опасаясь назойливости продавщицы, которая явно заскучала в магазине одна – наплыва покупателей не предвиделось, Кулагин поспешно ретировался. Больше он в этом магазине не появлялся, хотя и ходил какое-то время по улице, читая вывеску – «Интим-салон», и вспоминая увиденное с чувством неловкости и опаски.
Но однажды…
Как-то он вышел на улицу. Накрапывал мелкий осенний дождик, был сентябрь, однако промозглый холод еще не взял в плен улицы его родного города – вокруг только осенняя сырость, слякоть и дождь. Иван Иванович поежился, чувствуя, как противный холодный воздух коснулся его лица, кистей рук, добрался, словно полицейский, проводящий досмотр отдельных мест тела, и до ног. Он с удовлетворением подумал, что не зря надел на голову утепленную кепку и прихватил зонтик. В такую погоду подхватить простуду – как нечего делать, а у него и так болели суставы ног, и застудить их сегодня не входило в его планы.
Подняв воротник куртки, и раскрыв зонт, Кулагин медленно пошел вдоль привычной и такой знакомой ему каждым своим закоулком улицы. Народу в этот сырой, дождливый день на улице было немного.
Он шел какое-то время пока не поравнялся с «Интим-салоном». Неожиданно дождь усилился, поднялся ветер и крупные капли, словно водяные стрелы, пущенные рукой бога дождя, с силой устремились в него, попадая на брюки ниже колен и увлажнив края куртки. Зонтик в таком случае не был помехой дождю, он защищал только голову и плечи, и то, чего опасался Иван Иванович – намочить ноги и обострить тем самым болезнь суставов, вдруг стало вполне реальным. Надо было где-то спрятаться, причем срочно.
Итак, хочешь не хочешь, а ему придется идти в этот чертов салон для озабоченных. Он поднял глаза на вывеску и вдруг остановился от удивления. Вместо «Интим-Салона» красовалась другая надпись: «Для людей почтенного возраста». Так было написано на ней.
«Странно, – подумал Иван Иванович, отчего-то связав новую вывеску со старым содержанием, – что бы это значило? Они что, хотят нас, старичков, заинтересовать этим самым делом?»
Он весело хмыкнул. Ему представилась длинная очередь престарелых мужчин и женщин, разбирающих фаллоимитаторы и разные возбуждающие снадобья. Тем не менее, ему стало любопытно. Он подошел к двери, сложил зонтик, аккуратно стряхивая с него капли, и вошел внутрь.
Там всё изменилось. Вместо стеллажей и длинного прилавка с продукцией эротического характера, он увидел ярко освещенное помещение. Вдоль стены стояло пять кожаных кресел перед зеркалами, что очень походило на парикмахерскую. Однако на тумбочках, стоящих с правой стороны от каждого кресла, машинок для стрижки волос Кулагин не заметил.
«Наверное убрали внутрь, – подумал он. – Вот оно что! Теперь тут будет социальная парикмахерская для людей моего возраста, дешевая. Прекрасно, прекрасно! Хоть здесь можно будет сэкономить, а то куда годятся нынешние цены – ломят за всё, что ни попадя».
– Извините, вы к нам?
Прозвучавший из-за спины вопрос, заставил обернуться Ивана Ивановича. Перед ним стоял молодой человек невысокого роста в темной кожаной куртке, джинсах, с короткой стрижкой. Его лицо источало ту энергию молодости, когда кажется, что всё доступно и все возможно, когда хочется изменить мир. Отсюда быть может, некая суетливость и поспешность в словах и жестах, которые эти молодые люди используют. По крайней мере, так подумалось Ивану Ивановичу.
Этот молодой человек, молодой бизнесмен, источал сгусток энергии, казалось, она брызгала из него во все стороны, как кипяток из кипящего чайника.
– Вы к нам? – повторил он свой вопрос, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
– А у вас тут парикмахерская? – с любопытством спросил Иван Иванович.
– С чего взяли? – удивился парень, и брови его полезли вверх.
– Я смотрю здесь кресла, как в парикмахерской… – начал объясняться Иван Иванович, – но персонала нет. Только набираете?