Отдельный батальон

Иван Яковлевич решил поездкой Василия Константиновича в Москву воспользоваться. Ему нужен был Симонов. Не поэт. Создатель стрелкового оружия. Они с оружейником из Тулы Иваном Олеговичем Бортниковым составили техзадание, где расписали чётко, что должно получиться на выходе и кучу эскизов, а по существу готовые решения. От Сергея Гавриловича по существу требовалось только превратить это всё в чертежи настоящие и изготовить опытные образцы, а ещё создать под это ружьё специальный патрон калибром 14,5×114 мм. Патрон был выточен на токарном станке в мастерской цементного завода. Всего несколько десятков. И чертежи тоже прилагались. Осталось только узаконить. Более того, даже само ружьё было изготовлено и из него пару раз стрельнули. Ключевое слово ружьё. Оборудование не позволило сделать длину ствола такую, какую требуется, то есть, 1350 мм. И уж точно плохонькие станочки не позволили сделать нарезы на стволе. Обычное гладкоствольное ружьё получилось, но и оно пробило десять сантиметров бетона.

Брехт надеялся, что Блюхер между процедурами переговорит с Ворошиловым и тот даст команду Симонову эту вундервафлю изготовить. Как там говорил кот Матроскин: «Совместный труд, для моей пользы, он, объединяет». Вот бы объединиться с Симоновым и поиметь к началу событий у озера Хасан целую роту обеспеченную этими ПТРС (Противотанковое самозарядное ружьё системы Симонова). Осталось только убедить Василия Константиновича, что эту огромную винтовку нужно выбить из Симонова любыми средства. Получится. Блюхер ведь и со Сталиным будет встречаться, и если Ворошилов не проникнется, то любимчик Вождя может и с самого-самого верха команду получить. Тогда уж Симонов точно ни куда не денется. В реальной истории они с Дегтярёвым в 1941 году создали свои ружья с нуля за пару месяцев, а тут всё готово. Только начать и кончить осталось.

После ружья ПТРС хотелось бы и дальше продолжить дружбу с оружейником. Томсон разобрали, и Брехт по памяти как мог, объяснил Ивану Олеговичу Бортникову, как устроен автомат Калашникова. Главное ведь там затвор и затворная рама. Пока кумекает механик, разводя руками при встрече, что он не оружейник. А вот Симонов как раз оружейник. Он сейчас работает над своей «Автоматической винтовка Симонова» (АВС-36). Гораздо лучше будет для страны, если он надёжный автомат выдаст на-гора ещё до начала Великой Отечественной.

Брехт в поездку только Ваську взял. Девки оказались обе беременными. Чего их тащить в такую даль в тряском поезде. Ещё растрясут там себе чего. Нет, пусть в тёплых домах сидят. Дуло и сквозило в поезде нещадно. Почему не могут сделать нормальную изоляцию, Ивана Яковлевича даже не удивляло. В этом времени качественно ничего делать не могут. И не хотят, и не умеют. Инженеров осталось с гулькин нос и тех массово сажают, и отправляют камень дробить, и тачки катать, а занявшие их место молодые недоучки, только и умеют, что требовать количества, не заботясь о качестве. И их понять можно, не сделаешь запланированного количества и следом за настоящим инженером отправишься сам тачку катать и щебёнку качественную кувалдой изготавливать.

Лежал, перевернув снова подушку, Иван Яковлевич к проходу и строил в голове планы по строительству, взамен деревянных насыпных бараков, настоящих каменных домов. Его неимоверные усилия увенчались успехом, два десятка инженеров из теперь расконвоированных заключённых и пять десятков сумасшедших в своей дотошности и трудоспособности корейцев совершили чудо, в октябре завод точно выполнит план по производству цемента. А к весне должен и серьёзно его перекрыть, инженеры в один голос уверяют, что можно увеличить выпуск цемента на двадцать, а то и тридцать процентов.

А не замахнуться ли на панельное домостроение? Точно, так Евстигнеев и скажет: «А не пора ли нам замахнуться на Вильяма нашего Шекспира»? Ничего же сложного нет. Только сварку освоить. Там проблема только в покрытии электродов, но когда Брехт работал на Таджикском алюминиевом заводе, то несколько раз был на участке, где для своих нужд выпускали полукустарно сварочные электроды, так что теорию он знал, состав обмазки тоже. И химик у него среди зыков есть. Вот вернётся и нужно будет попробовать. Хотя, есть ли сейчас в стране лишний ферромарганец? «Будем искать», как сказал Семён Семёнович Горбунков.

Событие шестьдесят девятое

– Я не буду за ним бегать! У меня есть чувство собственного достоинства и капля гордости!!!

– Твою ж, Петрович! Давай быстрее, поезд уже отправляется!!!

Меер Абрамович Трилиссер, не зная о том, ехал в этом же поезде, когда состав проезжал Спасск-Дальний, а точнее станцию Евгеньевка, вызванный Сталиным в Москву для какого-то важного задания главный разведчик Приморья спал. И не «сладко». Спал плохо, кошмары снились. Не выходил из головы вид комиссара третьего ранга Федичкина. Дмитрий Георгиевич разведчику при жизни не нравился. Он был дурак. Не умалишённый слюни пускающий, а упёртый неуч не желающий учиться и делать выводы из ошибок. Брал своей настойчивостью, горлом и жестокостью. Ягоде и Менжинскому эти качества Полномочного представите ОГПУ в Приморье нравились. Сами были не лучше. Трилиссер же был разведчиком, и основной его обязанностью было не бегать с револьвером и палить во всех подряд, не выбивать показания у виновных и не виновных, а думать, переигрывать врага, тоже очень умного и изворотливого. Разные они были люди, и Трилиссер почти не соприкасался с Федичкиным. А вот после смерти комиссар стал не нравиться разведчику ещё больше. И в прямом и в переносном смысле. Чего уж, даже вывернуло кашей, когда трупп увидел, так он ему не понравился. А в переносном? Тоже чему там нравиться? Эти капуста, свекла, курица, чёрт побери, ах да, ещё картошка в портфеле вместо совершенно секретных документах по очередной компании по борьбе с троцкизмом. Там списки были в том числе. Наверное, можно восстановить, но некогда, нужно ехать в Москву, да и не его дело, у него своих задач нарезано. Кого-то из Москвы пришлют на место Федичкина. Свято место пусто не бывает.

А вот к расследованию, его из Москвы лично Ягода подключил, специально. Не раскрыть это дело, совершенно не за что зацепиться. А вот тогда при неудаче можно будет и на нём отыграться. Хреново.

Как искать. Нужны мотивы. Ищи кому выгодно. Кому выгодно издеваться над трупом. Куда и зачем унесли большие пацы с кистей рук. Почему во рту крестик. Сотни вопросов и если их задавать по отдельности, то можно начинать поиски. Крестик? Возможно, староверы мстят. Отрезанная голова. Тут можно подумать про китайцев, у них есть нечто похожее в обычаях. А капуста со свёклой. Что огородника обидел. И при чем здесь курица? Но хуже всего, что документы изъяли. Можно допустить, что всё остальное, чтобы отвлечь внимание и главное документы. Там, Трилиссер слышал, были в списках работники порта. Они? А большие пальцы зачем? Одним словом тёмный лес, и ни каких улик. Застрелен из пистолета, по заключениям судмедэкспертов. Пуля в голову, но пули нет. Она пробила голову насквозь и ударилась в стену, и потом её убийца забрал, как и гильзу, даже ориентировочно не известно из какого оружия стреляли.

Опрос свидетелей ничего ни дал. Никто ничего не видел. Если кто-нибудь не проговорится о содеянном, или не всплывут бумаги, то ни каких зацепок. Не найдёт он, да никто не найдёт.

А значит, чем бы ни закончилось, у Ягоды и Менжинского будет возможность на нём отыграться. Ладно. Время подумать будет. Одиннадцать дней до Москвы добираться.

Глава 24

Событие семидесятое

Чебурашка набирает номер телефона Гены:

– Генка, нам бандероль пришла. В ней десять мандаринов. Восемь для меня и восемь для тебя.

– Стой, Чебурашка, восемь плюс восемь десять не получается?

– Я не знаю, свои восемь я сразу скушал.

Блюхер Василий Константинович обрюзг. А ещё поседел и постарел. Вот же виделись, даже четырёх месяцев не прошло. Появившиеся щёки и вообще округлость лица до неузнаваемости изменили командарма. В последнее время он часто болел, его беспокоили ранение времён Первой мировой и полученный в проклятом, лживом насквозь, Китае фотодерматит. Сейчас, осенью, волдыри от фотодерматита на лице уже сошли, только коричневатая корочка осталась. Чем-то его врачи мажут, вон физиономия блестит, но видимо этот крем или мазь не помогают особенно. С такой болезнью библиотекарем работать. Пришёл на работу рано утром, закопался между книжных полок, куда солнечные лучи не достают, поработал, книжки перекладывая, и пошёл вечером домой, когда обжигающее тебя светило уже закатилось за горизонт, утонуло в Атлантическом океане. Так нет, Блюхер целое лето носился по Приморью. Москва решила в разы увеличить Особую Краснознамённую Дальневосточную армию. Решение правильное и понятное. В условиях обострения соперничества ведущих государств мира за влияние в Китае и роста внешнеполитических амбиций Японии при относительно слабом хозяйственно-экономическом и военном развитии Дальневосточного края товарищи в Москве наметили комплекс мер с целью наращивания оборонно-экономического потенциала Дальнего Востока. С 1 января по 1 мая 1932 г. численность ОКДВА возросла с 42 тысяч до 108 тысяч человек. Многие части разгружались в чистом поле. Да даже корпуса целые. Из этих шестидесяти тысяч пополнения, почти половина были не строевые части, а колхозники. Срочно призвали в армию тридцать тысяч человек, практически не укомплектовав командирами, и сотнями эшелонов погнали в Дальневосточный Край. Хорошо хоть в прошлом году началась программа по созданию колхозов в крае из демобилизованных солдат. Но как всегда, людей нашли, а ни техники, ни жилья, ни руководителей. Люди разбежались, уехали туда, откуда и призвали в армию. Домой подались. Больше восьми тысяч уехало. И чёрт с ними, вон новых махом нашли. Хорошо то, что за год они, эти сбежавшие, худо бедно, построили МТС, амбары, немного жилья. Мало. Но хоть что-то. Построить жильё не успели, и часть Особого Колхозного Корпуса, будет зимовать в палатках и землянках. Как ещё перезимуют?