Чебурашка

Уж мне ли не знать!

И да, Зоя красивая.

Но, кажется, только для меня.

На урок Чебурашка так и не вернулась, но я все же узнал, куда она пропала. Не поверите, спросил у Глебова. Подошел как-бы предупредить о том, что пропущу сегодня два последних его урока, но приду в субботу на отработку. И заодно уточнил, куда делась Данилина. Оказывается, у нее сегодня первый этап ее мега-олимпиады.

Глебов прищурился, как-то странно, тяжело вздохнул, поджал сердито губы и, дождавшись, пока мы останемся в классе вдвоем, наконец, высказался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я знаю, Матвей, что тебе с учебой помогает Данилина. Она, безусловно, талантливая и способная, а еще очень целеустремленная. Думаю, она бы и зайца научила решать логарифмы, если бы задалась подобной целью. Вот только, если честно, меня тревожит этот весь романтизм, окутавший ее светлую голову. Матвей, если уж у вас любовь-морковь, то, пожалуйста, пусть она благотворно влияет не только на твою успеваемость, но и на Зоину. Попридержите шуры-муры хотя бы до конца олимпиады. Зоя заметно отстала, а мы оба знаем, что ей нужен этот грант и стипендия. Это — ее будущее. Не надо рушить его на корню.

— Виктор Андреевич…

— Матвей. Зоя очень умная, это бесспорно. Только есть одно неоспоримое «но». Ты можешь очень удивиться, НО в нашей необъятной стране умных и талантливых детей огромное множество. Их гораздо, гораздо больше, чем ты можешь себе представить, и уж точно больше, чем бюджетных мест в лучших ВУЗах. И уж никак нельзя сравнивать их количество с количеством призовых грантов. Уверен, ты прекрасно знаешь, что мать Зои, хоть и хорошая, но все же просто учительница. Отца нет. В нашей гимназии девчонка исключительно по воле счастливой случайности. Без победы в олимпиаде Данилиным точно не потянуть обучение в столице. Я понимаю, вам, детям своих родителей, подобное даже в голову не приходит, и это не ваша вина, что с детства у вас есть все. Напротив, ваши папы и мамы достойны за это уважения. Но я прошу тебя, постарайся поставить себя на место Зои. Не лишай ее шанса добиться лучшей жизни, исполнить мечту, реализовать свой потенциал. Ближайший месяц — самый важный. Можно даже сказать решающий. Поэтому я хочу с тобой договориться. Я готов закрыть глаза на твои пропуски, не ставить неуды и даже не спрашивать на уроках. Но взамен, ты ставишь на паузу все эти ваши отношения с Данилиной. Я не требую, Матвей. Только прошу. Дай ей выиграть грант, а потом хоть завлюбляйтесь.

— Да с чего Вы вообще взяли?!

— Матвей, ты же умный парень. А я не слепой. И, вопреки вашим ученическим мнениям — не дурак. Давай не будем тратить время на бесполезные препирательства?

— Мы просто дружим…

— Дружба — это замечательно, Матвей. Так вот, как настоящий друг, найди причину, по которой вы с Зоей как-бы временно не можете видеться. Ты же профессионально боксом занимаешься? Ну, придумай, что надо усиленно готовиться к соревнованиям или что-то в этом роде. Пусть она каждую минуту свободного времени потратит на математику. Это надо в первую очередь ей, Матвей. Очень надеюсь на твою благоразумность.

— Понял, Виктор Андреевич.

Следующие три урока пролетели стремительно. Зоя так и не появилась. На переменах все бурно обсуждали предстоящую вечеринку. Еще бы. О нашем доме ходят целые легенды. Пара дорожек для боулинга, домашний кинотеатр, бильярд, танцевальный зал в футуристическом стиле, наполненный необычным неоновым светом, современнейшей светомузыкой и дым-машиной, комната видеоигр, бассейн, сауна.

Удивительно, как редко всем этим пользуюсь я сам. Впрочем, к родителям часто приходят гости. Обычно для решения важных вопросов в уединенной атмосфере. Поэтому и мать, и отец вбухивают в дом огромное количество бабла.

А вот спортзал пришлось выпрашивать.

Мои родители настолько неспортивные, что я и сам не устаю удивляться, в кого у меня такая любовь к боксу.

С двух последних уроков ухожу, спешу на тренировку. Тренер и впрямь лютует. Все потому, что я никак не могу сосредоточиться. Размышляю о словах Глебова на счет Данилиной. На самом деле мне даже не надо выдумывать никаких дополнительных тренировок. У меня впереди и так очень важное соревнование. Поэтому свидания с Зоей, похоже, все-таки придется отложить.

Но у меня пока все еще есть сегодня. По пути на тренировку написал Зое. Она ответила, что наша встреча в силе, хотя в конце и не прибавила даже скупой скобочки. Почувствовал очередной укол в сердце.

Некрасиво я поступаю с Зоей.

Не надо ее скрывать. Даже если она сама этого хочет. С одной стороны я ее понимаю, лишнее внимание, подколки, смешки одноклассников только-только прекратились, а снова стать главной темой для обсуждения и подробного сравнительного анализа не хочется. Но с другой стороны, есть же я. Я-то смогу закрыть им всем рты, даже если для этого придется выбить пару-тройку зубов.

Но, как сказал Глебов, есть одно большое НО. Сейчас Зое надо сосредоточиться на учебе. На своей. Не на моей. И уж точно у нее нет времени на разборки с одноклассниками.

Поэтому я расскажу о наших отношениях после того, как Зоя выиграет грант. Скрывать дальше нет причин.

Потерпеть всего месяц. Надо уточнить, когда финал этой чертовой олимпиады. Может, на зимний бал мы сможем прийти уже вместе как пара.

Пусть я и не люблю Зою до потери пульса, но она дорога мне. Кажется даже, что дороже всех на свете. Я ее уважаю и не хочу расставаться. Мне хорошо с ней. Даже слишком. Спокойно и уютно. Горячо. Но об этом, кстати, лучше поменьше думать.

Получив отменный нагоняй от Михалыча заодно с поздравлениями с днем рождения, отмылся в душе, сгреб вещи в сумку и помчался на Королёва двадцать пять квартира двенадцать.

А там.

Там меня ждал настоящий праздник.

Зоя в платьице. Милая до мурашек. Людмила Владимировна с доброй улыбкой. И домашний наполеон с горящими на нем свечками.

Наверное, я бы даже мог расплакаться от удушливой волны внезапно свалившегося на меня человеческого тепла, заботы и добродушия. Данилины так искренне поздравляли, желали побед и здоровья, успехов и везения, что меня с головой накрыло внезапным счастьем, ощущением собственной значимости, нужности, важности и… любви.

Мы пили чай, ели сладкий, пропитанный заварным кремом торт, говорили ни о чем конкретном, но о таком важном, что вспомнить слов не возможно, а забыть ощущение родства, понимания и отзывчивости нереально. Мы много шутили, смеялись и делились историями. Зоя рассказывала о первом этапе, показавшимся ей подозрительно легким, так что теперь она начала сомневаться, не упустила ли чего-нибудь важного. Я высказывал опасения на счет Генки Медведева, моего главнейшего соперника на предстоящих соревнованиях, не боясь при этом быть уличенным в трусости. Людмила Владимировна убеждала, что все у нас получится, потому что мы у нее очень талантливые дети.

Мы у нее…

Наверное, это и есть настоящее семейное тепло. Уют.

Наверное, я бы хотел, чтобы и мои родители ждали меня с тренировки с тортом и свечками.

Но отец в Москве на очередном форуме от автопроизводителя. У матери благотворительный вечер за городом.

Наверное, я бы хотел остаться здесь навсегда, ведь дома меня ждет лишь пустота и темные окна подсвеченного снаружи фонарями фасада двухэтажного коттеджа. От родителей подарки я уже получил в виде пухлого конверта с утра на тумбочке.

Можно ли на его содержимое купить счастье?

Не думаю.

Поэтому, пока Данилины в кухне убирают со стола посуду, запихиваю все содержимое конверта в свинью-копилку на полке в прихожей. Даже не считаю оранжевые бумажки, с трудом проваливающиеся в узкое отверстие, предназначенное для монет. Но вроде много.

Слишком много для шестнадцатилетнего парня.

Глава 15

Настоящее

Матвей Соколовский